Когда я пыталась донести это через Марго до Одри, та только возмущенно всплескивала руками и начинала быстро-быстро сыпать словесным горохом, заставляя меня морщиться и хвататься за голову. Смысл ее речей сводился к одному – я обязана отработать то, что написано у меня в контракте, а там прописаны и пункты о «публичности». Убедить настырную француженку в том, что все это может пойти не на пользу, а только во вред продажам, мне не удалось.
Ночь перед презентацией оказалась сущим кошмаром. Вместо того чтобы выспаться, я просидела на балконе и проплакала. Меня пугало предстоящее мероприятие, пугала собственная беспомощность, зависимость. Да и говорить при таком скоплении народа я не приучена. Будучи профессиональной танцовщицей, публики я не боялась, но тут дело было не в этом. За свой танец я всегда была уверена, знала – выйду и отработаю так, как должна, потому что годы тренировок отточили мое мастерство. А здесь… Ну, кто мне внушил, что я писательница? Кто сказал, что я имею право говорить что-то? Бред…
Марго утром ахнула, увидев мое зареванное лицо.
– Ты что наделала с собой?! Что вообще происходит, а?! Что ты устроила истерику? Нервная барышня, да?!
– Не кричи, Марго, – попросила я, поморщившись, но она уже разошлась не на шутку:
– Сколько я могу нянчиться с тобой? Ты взрослая баба, а ведешь себя как маленькая капризная девочка, которую заставляют делать уроки! Это непрофессионально, Мэри, как ты не понимаешь?!
– А я и не утверждала, что профессионально пишу! – заорала я в ответ. – Я тебе сразу говорила – это плохая идея, пло-ха-я!
– Теперь уже ничего не вернешь, а поэтому иди в душ, приводи в порядок глаза, будем думать, как и чем загримировать весь этот ужас на твоем лице! – отрезала Марго и ушла вниз звонить Одри.
Волшебница Марго сумела привести в порядок мое лицо буквально за час, и если не приглядываться, то и не догадаешься, что я всю ночь рыдала. Я уговорила себя не нервничать и отнестись к происходящему как к игре. Ну, играю в писательницу – и все. Так оказалось легче, и на презентации все прошло гладко и без проблем. Издательство пригласило переводчика, а потому общение было облегчено максимально. Марго довольно улыбалась, сидя рядом со мной, и, когда никто не видел, ободряюще похлопывала меня под столом по колену. Я же совершенно расслабилась и легко отвечала на все вопросы, не чувствуя себя ущербной из-за отсутствия языковых познаний.
Мероприятие уже подходило к концу, когда в последнем ряду поднялся высокий мужчина в светлом костюме и огромных очках в тонкой оправе. Его ярко-рыжая шевелюра привлекла мое внимание еще в начале презентации, однако он все время просидел молча и только сейчас решил задать вопрос.
– Скажите, мадам Кавалье, а вы всегда интересуетесь мнением людей, что являются прообразами ваших героев?
Голос… какой же знакомый голос… Я напрягала память, но никак не могла вспомнить. Наклонившись к переводчику, я прошептала:
– Спросите, как его зовут.
Переводчик выпрямился и произнес:
– Мадам Кавалье спрашивает, как ваше имя.
– Меня зовут Клод Берже.
Имя мне ничего не сказало, хотя «Клод» – ник моего сетевого приятеля. Я начала отвечать на поставленный вопрос, и в этот момент Клод двинулся к столу, на ходу снимая очки и – о ужас – отлепляя рыжую бородку и усы…
Когда он подошел вплотную к столу, рядом возник охранник, но я отрицательно замотала головой и попросила переводчика остановить его. Охранник отступил назад, а Алекс, упершись обеими руками в стол, негромко велел по-русски:
– Идем отсюда. Тебя тоже касается, – бросил он Марго. – Ну? – видя, что мы не двигаемся, а Марго вообще едва не в обмороке, Алекс обошел стол, сказал что-то по-французски переводчику и Одри, крепко взял нас с Марго за руки и повел за собой к выходу.
Сзади что-то быстро говорила Одри, журналисты провожали нас удивленными взглядами, а Алекс уверенно шел вперед, не обращая внимания ни на что. Не знаю, как Марго, а я чувствовала себя парализованным кроликом, безвольно подчиняющимся прихоти удава. Сейчас он меня проглотит – и все. Дальше только покой и тишина…
Он запихал нас в машину, сел за руль и поехал вверх по узкой улице. К Марго вдруг вернулся дар речи, и она начала орать почему-то по-английски, пытаясь схватить Алекса за руку. Он рявкнул что-то в ответ, потом развернулся и отвесил Марго пощечину. Она ахнула и замолчала, глаза наполнились слезами, как у ни за что побитой хозяином собаки. Это отрезвило меня – все, что угодно, но вида плачущей Марго я не выносила совершенно.
– Останови машину! – приказала я, но Алекс не реагировал, и тогда я открыла дверь, выкинув ногу из салона. Это подействовало – уж кто-кто, а Алекс не сомневался в том, что я могу выйти на полном ходу.
Машина нырнула в близлежащий переулок и замерла, Алекс выскочил, выдернул меня на улицу и наотмашь ударил по лицу раз, другой, третий. Я моталась в его руках туда-сюда, понимая, что лучше не сопротивляться, чтобы не ввести его в раж, когда он уже не сможет остановиться. Марго выскочила и вцепилась ему в руку:
– Ты сдурел?! Отпусти ее!
На ее крик стали открываться окна домов, начали выглядывать люди, привлеченные шумом. Алекс выпустил меня, сунул руки в карманы пиджака и глубоко задышал, успокаиваясь. Я безвольно опустилась прямо на мостовую, не обращая внимания на белое пальто. Марго, присев на корточки, тормошила меня, но бесполезно – я словно закрылась в шкафу и не желала выбираться. Я не понимала, что происходит, что я делаю здесь, за что он меня ударил.
Алекс окончательно успокоился, подошел к нам и буркнул:
– Вставайте обе. Надо ехать.
– Куда? – враждебно спросила Марго, не шевелясь и не собираясь подчиняться.
– В отель.
– Мы тебя не приглашали.
– С каких пор мне стало необходимо твое приглашение, Марго? – Алекс растянул губы в ухмылке, но глаза оставались злыми. – Я здесь только потому, что вот ей, – кивок в мою сторону, – как обычно, угрожает опасность. Сдались вы мне обе, я так от вас устал, что мечтаю о том дне, когда смогу жить, не вспоминая о вас.
– Ты нелогичен, – бросила я, вставая и отряхивая пальто. – Устал – так какого черта явился? Снова пытаться меня спасти? Зачем? Ты же устал! Ну, так дай возможность кому бы ни было сделать то, что он хочет, и все – ты свободен от меня на остаток жизни.
– Дура ты, Мэри. Если бы все было так просто, – вдруг совсем уж как-то печально проговорил Алекс и протянул одну руку мне, а вторую – Марго. – Я вас прошу – уедем отсюда.
Мы переглянулись и приняли его приглашение.
Уже в машине я спросила, глядя в зеркало заднего вида, чтобы поймать взгляд Алекса:
– Что ты сделал с волосами? Это же форменный кошмар, ты выглядишь как клоун в неудачный день.
– Тебе не нравится? – Он взъерошил одной рукой шевелюру, и та превратилась в объятое рыжим пламенем птичье гнездо.
Мы с Марго зашлись от хохота, и Алекс не выдержал, засмеялся вместе с нами. Настроение как-то сразу взмыло вверх, даже смазанная концовка презентации перестала казаться кошмаром. И предложение Алекса поужинать вместе мы восприняли без обычной в таких случаях агрессии.
В ресторане отеля было шумновато – вечер пятницы, много народа, все оживленно что-то обсуждают, сидят парами или компаниями. Прекрасная погода, прекрасный осенний вечер… Мы расположились на открытой террасе за столиком на троих, неспешно ужинали, не принимая участия в общем шуме и веселье. Поводов для него не было. Алекс вкратце изложил то, что успел узнать за время своего отсутствия, и подтвердил мои самые худшие подозрения. Охотился за бриллиантами, а соответственно и за мной, действительно брат Кости Вартан. Он никогда не был «в деле» с Костей и Артуром, исключительно по причине тогдашнего малолетства, однако в имущественных вопросах оказался подкован куда лучше меня. Очевидно, о бриллиантах чиновника Маркова Вартан узнал от Кости или Артура случайно. Скорее всего – от Артура, тот в пьяном виде любил побахвалиться, где, кого и на какую сумму они с Костей «обули». Вот ведь… Я не знала – а Вартан… Хотя – чего я так переживаю? Оно мне надо – бриллианты эти? Да я их отдам и забуду, что они когда-то у меня были.
Именно это я и сообщила Алексу за десертом. Призрак окинул меня оценивающим взглядом и хмыкнул:
– Ты всерьез думаешь, что на этом все закончится?
– А что? Разве не это нужно Вартану?
Алекс отхлебнул вина, поставил бокал и снова усмехнулся, однако глаза его вовсе не выражали веселья:
– Мэри-Мэри… Ты так и не поняла, за кем была замужем и в какой семье жила. Бриллианты – повод. Всего лишь повод. Маленький мальчик Вартан будет мстить тебе за гибель братьев – и не говори мне, что ты ни при чем. Ты можешь быть сто раз невиновна – для себя. Но для семьи ты будешь виновна до самой смерти. И Вартан не успокоится, пока не накажет тебя.
Мне стало жутковато. Я, разумеется, прекрасно знала, за кого вышла замуж, что за люди меня окружали. Но в то, что обычай мстить за смерть до сих пор свято исполняется, верить отказывалась. Когда Костя говорил что-то на эту тему, я искренне считала разговоры красивой позой, пафосом, свойственным моему супругу. Но когда это сказал сейчас Алекс… я поверила безоговорочно и очень испугалась. Он увидел этот страх, почувствовал его в моем молчании.
– Так что, дорогая, тебе не удастся избавиться от меня, – Алекс курил, поигрывая зажигалкой, и в голосе его я услышала что-то новое – не то скрываемую радость, не то тихое торжество по поводу своей очередной победы. Да, он мне не нужен – но он мне необходим. Я снова проиграла.
Марго бесцельно разминала вилкой запеченную с медом грушу и молчала, однако и без слов было понятно – она переживает.
– Теперь с тобой, – чуть развернулся в ее сторону Алекс, и Марго подняла глаза. – Мы с твоим мужем заключили перемирие, но он твердо обещал: если ты вдруг захочешь уйти, он не станет тебя удерживать. Ты прекрасно знаешь, что я всегда для тебя открыт.