Беременность?
Ну и хлипкие бабы пошли! Вот я в твоем возрасте мужа из трактира на горбу носила, в поле уродовалась, и хоть бы что сломалось!
Лита оказалась менее крепкой. Мешок она купила и отволокла, а вечером ощутила резь в животе. Потом пошла кровь, и муж в панике ринулся к первому же лекарю, про которого вспомнил: ко мне.
Я ругнулась и положила женщине руку на живот.
Под пальцами билась и трепетала новая жизнь. Крохотная такая, беззащитная. Ребенок внутри женщины растет в чем-то вроде специального мешка. А если перенапрячься, этот мешок начинает отслаиваться и выходить наружу. Вот это сейчас и произошло.
М-да… никуда я отсюда до утра не уйду.
– Лед есть? – посмотрела я на мужа.
– Н-нет…
– Тогда тащи ведро ледяной воды из колодца, тряпки для компресса и ищи лед где хочешь! – рыкнула я. И перевела взгляд на Литу. – Ты сама поняла, что дура?
– Д-да…
– Еще послушаешься свекрови?
– Н-нет.
– Вот и правильно. Или в жизни тебя лечить не буду. И ребенка твоего тоже.
– А он… я не?..
И столько надежды в ее глазах…
– Пока – не. К утру скажу точнее, тут главное, чтобы кризис миновал. Сейчас дам тебе успокоительное, выпьешь, чтобы ребеночка не волновать еще больше, поспишь, а я посижу, буду тебе компрессы делать.
– Ох, госпожа… это ж…
– Ты еще спорить будешь?
Спорить Лита не захотела. Послушно выпила успокоительное и благодарно стиснула мою руку, погружаясь в сон. А мне того и надо было.
Пока еще процесс не стал необратимым. Я просто волью в нее побольше жизненных сил, чтобы хватило и ей, и ребенку, а муж пусть побегает, лед поищет. Потом оставлю травы, скажу, как пить, чтобы ребенок родился крепким, ну и на осмотр пусть приходит.
Вот свекрови ее я бы голову отгрызла, ну да авось представится случай! Это ж надо, девку на третьем месяце заставлять мешочки тягать! Зар-раза!
Я сидела около спящей Литы, гладила ее живот, подталкивая искру ребенка разгореться посильнее, вливая в женщину и малыша силу жизни, и думала, что все не так плохо.
Да, есть в работе лекаря и свои отрицательные стороны. Но вот ради таких моментов стоит жить. Когда ощущаешь под пальцами тепло новой жизни, когда спасаешь людей, видишь сияющие глаза таких вот глупышек…
Я все делаю правильно.
Можно вести жизнь знатной дамы, но как она была бы пуста рядом с этой! Ночь скользила мимо маленького домика, задевала его краем плаща, перебирала звезды, вальяжно пересыпая их с ладони на ладонь, шуршала ветром, вскрикивала голосами ночных птиц и совершенно меня не пугала. Больше мне не было страшно. Я понимала, ради чего живу на свете.
Даже если бы сегодня я проиграла и погибла – остались бы те, кого я спасла. А это очень много. И если я все сделаю правильно, на моем счету будет еще две спасенных жизни – ребенка и этой Литы.
А я сделаю. На то мне дар и отпущен свыше, чтобы отдавать его миру. И преступление замыкаться в себе, гася божественную искру мелкими делами и отговорками.
Пафосно? Что поделать, некоторые вещи иначе не скажешь. Но ведь от этого они не становятся менее верными?
Арис бегал то туда, то сюда, где он в четвертом часу ночи умудрился раздобыть лед, я и не знала, но одобрила. Главное, чтобы он не видел, как вокруг моих пальцев кружатся золотистые искорки, впитываются в живот его жены, растворяются в ее крови, давая возможность выносить ребенка.
Не у всех хватает на это силы жизни. Яблоня плодоносит, когда созреет, а люди в этом глупее дерева. Считают, что если можно спать с кем-то, так и рожать можно. А что сил выносить не хватит, что они еще соком не налились – не понимают. Вот и Лите еще бы годика два подождать, но раз уж сейчас сошлось, если я рядом оказалась… Добавлю я ей силы. Пусть плодоносит!
Деньги я с Ариса и Литы брать отказалась. Взяла с женщины слово раз в месяц приходить ко мне на осмотр, не носить ничего тяжелого, и по осени с их семьи – баночка варенья. Яблочного.
Женщина с радостью согласилась. А вот муж у нее, кажется, разлюбил сладкое. И его мать ждет сегодня серьезный разговор по поводу сиюминутной выгоды.
Ничего! Это правильно! А деньги? Уж не обеднею. Не стану же я говорить этой паре, что не я их спасала, а они меня – от тоски, одиночества и страха смерти.
И спасли же!
Серьезных последствий портовая история для меня не имела. Забегал Шаронер, сообщил, что господина Логана сняли с поста коменданта порта, сейчас там некий господин Корн, который, как и полагается новой метле, метет по-новому, аж пыль столбом. Не всем это по нраву, но заработки получше стали, да и порядка вроде как побольше.
Лекаря Сайма как определили в тюрьму, так с тех пор и не видели. Казнят его или не казнят – никому особо и неинтересно. Шими принялся помогать мне с рассвета до полудня. Он бы и весь день при мне проводил, но я была против – обязанностей по хозяйству с него никто не снимал. Да и есть у него еще время, научится.
В порт меня пока больше не приглашали. Я и не переживала – работы было много, присесть некогда. Слухи разнеслись по всему Алетару, и выглядело это так: «Лекарь из порта испугался место потерять и оклеветал госпожу Ветану, потому как она лечить умеет, а он – только травить». Не знаю, приложил ли канцлер к этому руку, да и знать не хотелось. Чем дальше от сильных мира сего – тем спокойнее.
Глава 8
– Госпожа Ветана! Госпожа Ветана…
Сейчас в мое окно скребся очень деликатный человек. Тихо-тихо так скребся, стараясь не поднимать шума. Пришлось встать и открыть.
– Что случилось?
– Госпожа Ветана, нужно, чтобы вы поехали с нами.
– С вами?
На улице ждала карета. Небольшая, темная, герб на дверце занавешен, но видно было, что пахнет большими деньгами. Это почти ощутимо.
Слуга, симпатичный мужчина лет сорока, осанистый и темноволосый, был без ливреи, но выглядел высокомернее иных господ. Только сейчас он был расстроен и взволнован.
– Меня зовут Майло Варн, я личный камердинер господина гра… Не важно! Госпожа Ветана, мой господин наслышан о вас от баронессы Верандуа. Она говорила о вашей сдержанности и скромности.
Я принялась переобуваться в сапожки, потуже затягивая шнуровку. Баронесса действительно прониклась ко мне уважением, изредка вызывая или к себе, или к сыну и активно рекомендуя меня своим знакомым. Я никому не отказывала, платили они щедро, а сохранение тайны… Да и захоти я посплетничать, все равно не с кем.
– Это в городе?
– Да, госпожа Ветана.
– У меня есть время, или лучше побыстрее?
– Чем скорее – тем лучше, госпожа.
– Хорошо. Что случилось?
– Несчастный случай.
– Подробнее. Пока я одеваюсь – что именно за случай?
Слуга мялся так, что я топнула ногой.
– А если я не возьму что-то нужное из-за вашей стеснительности? Живо говорите!
– Госпожа… пыталась резать вены.
Плащ слетел мне на плечи.
– Едем!
Карета мерно покачивалась на ходу. Майло Варн излагал события – как и положено слуге из хорошего дома, весьма сдержанно.
– Госпожа графиня слишком близко к сердцу приняла происки недостойных людей. Ей бы поговорить как следует с господином графом, а она поверила. И…
Если я правильно поняла ситуацию, что-то – или кто-то – сильно расстроило знатную госпожу. Настолько, что та легла в ванну и перерезала себе вены. Истечь кровью не успела – служанка помешала. Поднялась суматоха, госпожа графиня впала в истерику – и пригласить кого-то из знакомых лекарей оказалось решительно невозможно. Репутация благородного семейства висела на волоске, тут-то обо мне и вспомнили.
Я пристально поглядела на камердинера.
– Господин Варн, тайну я, конечно, сохраню. Но вы понимаете, что человек не просто так решает свести счеты с жизнью? Там, где один раз не дрогнула рука, там и второй раз себя ждать не замедлит?
– Не сомневаюсь, что это было недоразумение. Господин граф разберется.
Я как раз в этом сильно сомневалась. Но… посмотрим?
Особняк графа встретил нас россыпью огней в окнах. Там не спали, там что-то случилось. Или это просто мне так кажется, потому что я знаю правду?
На крыльце нас встретила симпатичная полненькая женщина лет тридцати.
– Господин Варн! Наконец-то! А это…
– Лекарка. Госпожа Ветана, – представил меня камердинер.
И меня тут же ухватили за запястье.
– Пойдемте! Скорее! Госпожа очень плоха!
И преувеличением это не было.
В симпатичной комнате в розовых и золотистых тонах на кровати под балдахином лежала темноволосая молодая женщина. И одного взгляда на ее лицо было достаточно. Темного крабом! А ведь могу и не спасти…
Вокруг суетились несколько женщин, причитали, мешались друг у друга под ногами, пытались чем-то напоить несчастную… Графиня не реагировала на их усилия. Тонкие запястья были перехвачены чем-то вроде полотенец, но красные пятна все равно расплывались на ткани, бордовыми розами расцвечивали кровать, а лицо ее было пепельно-серым.
Да, это не попытка поиграть на нервах окружающих. Это более чем серьезно.
– Все – вон! – рявкнула я.
Слуги зашумели и кое-как направились к дверям.
– Живо!!!
На этот раз вышло втрое лучше. Курятник попросту смело. Я подошла к кровати. Коснулась запястья, нащупала пульс. Светлый, что ж ты с собой сделала, дурочка? Мощная кровопотеря, это и к гадалке не ходи. Хорошо, если сухожилия уцелели.
Я осторожно сомкнула пальцы на тонких запястьях. Вот так, расслабиться, настроиться на женщину, вдохнуть, выдохнуть…
Темного крабом! Дважды! Под моими руками, пульсируя, угасали не одна, а две жизни! Эта дуреха ждала ребенка! И она умирать собралась? Убивать себя?! Ребенка?!
Ну уж нет!
Во мне словно огонь вспыхнул. Что-то темное, злое поднялось со дна души. Тут женщины на все идут, чтобы ребенка выносить, а ты, дрянь такая!!! И сила выплеснулась одним ударом, ломая и снося все преграды. Скрытность?