В переулке было уже темно, чуть поблескивал медью начищенный треугольник… Я сделала шаг, другой, достала ключ от калитки – и мою шею вдруг обхватила чья-то жесткая и сильная рука.
– А…
Я даже закашляться не смогла. Из такого захвата, если он правильный, не вырвешься.
– Что, сука, радуешься жизни? – защекотал мне ухо влажный горячий шепот. – Ну ничего, сейчас вместе порадуемся. Сейчас ты мне за все ответишь, гадина!
Интересно, кто это и за что я ему должна отвечать? Не раздумывая, пнула назад ногой что есть силы. Хорошо, когда на тебе ботинки на толстой деревянной подметке, подбитые гвоздями. Специально для прогулок по городским улицам.
Это вам не шелковые туфельки, в тех-то я бы скорее себе ногу сломала, а сейчас нападающий ахнул, выругался и еще сильнее стиснул меня, так что я едва не задохнулась.
– Небось и забыла обо мне, да, тварь такая?!
Я бы честно ответила, что забыла, но… поговорите сами, когда вам горло пережмут! Тут позвонки похрустывают… Еще раз, что ли, попробовать его пнуть?
– Ты мне сейчас все долги отдашь! Всю ночь отдавать будешь!
Увы, нападающий стал осторожнее, и мои трепыхания его просто позабавили. Но кто это и что ему нужно? Я терялась в догадках. Главное, чтобы не жених.
Но мне казалось, что это не барон.
– А ну открывай калитку, – подтолкнули меня.
Я попробовала вставить ключ, под многозначительную ругань негодяя получилось не с первого раза, а потом вдруг хватка обмякла. Послышался какой-то хрип, рука на моем горле разжалась, калитка распахнулась, и я бросилась вперед, к дому. Инстинкт, наверное. Если на тебя напали, если страшно – беги. Прячься!
Хотя чем бы мне этот дом помог? Двери – плечом выбить, окна, опять же, закрываются ставнями, но снаружи. Изнутри на них даже решеток нет, выбить – пара минут. Соседи? Да кто услышит?
Я захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней спиной.
И вообще, это Желтый город. Тут привыкли к крикам, воплям, скандалам и ссорам. Наверное, в первый раз я ощутила себя настолько беспомощной. Чтобы со мной могли сделать что угодно, а я… А я-то ничего не могу! Вот где страх! Ни выбора, ни возможности. Кто мне мешал хоть кинжал в карман сунуть? Дура! Дважды и трижды дура! Если выживу – обязательно поумнею.
В дверь тихонько постучали. Я подскочила и в ужасе огляделась по сторонам. Кажется, на столе есть нож, я им хлеб резала. Без боя точно не сдамся.
– Госпожа Ветана, откройте, пожалуйста. Это Торн.
Я потрясла головой, пытаясь собраться с мыслями. Торн, Торн…
– Угорь. Младший.
Точно! Детеныш Угря. Угренок-младший! Просто они имена при мне не упоминали. Раз, что ли, или два с языка сорвалось – я и не запомнила.
Я взглянула в небольшое окошечко на двери, пытаясь разглядеть – точно он? Или нет?
– Госпожа Ветана, со мной Лита. Помните, вы еще ругались на нее в ваш первый визит?
Я вспомнила достаточно вульгарную девицу, которая пыталась поставить мои слова под сомнение. Ругалась?
Наверное, можно и так назвать. Пальцы сами собой скользнули к щеколде, подняли ее из пазов, распахнули дверь.
Угорь-младший был серьезен и необычно спокоен.
– Здоровья вам, госпожа Ветана.
– И вам того же. Что случилось?
– Лите помощь нужна. Можно к вам?
– Можно, конечно. Где она?
– Там, за углом. Сейчас я ее приведу. Госпожа Ветана, кто это на вас напал?
– Сама бы знать хотела, – призналась я. – А это… вы его?
– Я. Пришлось убить, так что я сейчас приведу Литу и пойду избавляться от тела.
– Т-тела?
Что-что, но убивали ради меня впервые.
– Посмо́трите?
Я замедленно кивнула. Сделала шаг, другой…
У калитки лежало тело господина Рема Лорака, десятника третьего городского полка. Понятно, что я его сразу не узнала, видела-то пару раз. Но зачем он пришел?
Угорь встал рядом со мной.
– Погодите-ка, ведь знакомая харя?
– Десятник Рем Лорак, – озвучила я.
– А, этот… свинолюб!
Я фыркнула. После того случая Талара новость по всему городу разнесла, Алетар неделю хохотал. А невезучего десятника то ли разжаловали, то ли перевели – мне он точно не досаждал. Что и требовалось.
– Он.
– Туда и дорога, – подвел итог Угорь-младший. – Давайте я Лите помогу, да и…
– Поможете? – тут же забыла я про десятника.
Кракен с ним, с трупом! И так понятно, что эта мразь сюда не с добрыми намерениями пришла! Скорее всего решил мстить за унижение. Наверняка помнил, как пытался меня к чему-то принудить, а потом очнулся в компании симпатичной белой миролской хрюшки. И кто был назначен виноватым?
Разумеется, я.
Сразу отомстить не смог по какой-то причине, а желание отплатить мне не исчезало. Сейчас нашлись и время, и деньги. Вот и пришел.
Что он хотел со мной сделать? Убить? Изнасиловать? Изуродовать? Вот уж не знаю, да и знать не хочу. Умер – и слава Светлому! И – да! Совесть меня ничуть не мучает! Туда негодяю и дорога! Между его жизнью и своей я всегда выберу свою! Пусть я лекарь, но не полная ж дура, чтобы жалеть того, кто пришел поиздеваться надо мной?
Угорь метнулся в темноту и появился через минуту, почти таща на себе Литу. Женщина была завернута в плащ от макушки до пяток, капюшон надвинут так, что она сама дороги не видела, а судя по движениям…
Я было двинулась помочь и подхватить ее с другой стороны, но угренок покачал головой:
– Не надо. Ей больно.
Что же с ней случилось?
Ответ я получила практически сразу, как только угренок сгрузил женщину на скамейку в комнате для осмотров и ушел прятать тело.
Я проследила, как он идет по улице, сгибаясь под тяжестью трупа десятника. Контрабандист почти вел его. Закинул руку Лорака себе на шею, обхватил его за талию. Создавалось впечатление двух пьяных, причем угренок еще и что-то бормотал. Таких даже стражники не заподозрят. Разве что поиздеваться остановят, но тогда уж все равно. Удачи ему.
И я повернулась к женщине.
Лита была… Лица не было видно из-под синяков, глаза заплыли, нос, кажется, сломан, пара зубов выбита, губы в кровь, что там с телом – и представлять страшновато. И при этом она была в сознании.
– Здоровья, лекарка.
– И тебе того же… Что произошло?
– Клиент плохой попался. Едва вырвалась.
Несколько секунд я переваривала сказанное, а потом кивнула. Ну да. Плохой клиент, такой, как мой несостоявшийся жених.
– Как зовут, знаешь?
– Кто ж шлюхам имя говорит, девочка?
Лита рассмеялась. Страшновато, холодно. Я едва сама себе подзатыльник не отвесила. Нашла, дура, о чем спрашивать!
Руки двигались будто сами собой. Я осторожно прощупывала конечности на предмет переломов, нажимала на тело в разных местах…
– В живот бил.
Живот я тоже прощупала. Кажется, повезло. Разрывов нет, но синяков будет…
– Насиловал?
– Заплатил он столько, что все было, считай, добровольно, – усмехнулась Лита.
Я занервничала еще больше. Так ведь и действовал мой несостоявшийся жених. Но… как он мог меня найти? И зачем? Хотя… Имея деньги, можно многое. А уж разыскать девицу, которая выставила его дураком…
– Как он выглядит?
– Лет тридцать, черноволосый, красавчик-тархинец.
Я перевела дух.
Тархинец. Житель далекого юга. У них это случается.
К женщине там относятся как к вещи. Подороже или подешевле. И – да. Там процветает культ насилия. Сотворенное с Литой у них не считается чем-то сверхъестественным. Были бы деньги и желание, а остальное… Как табуретка. Сломалась – починим, либо найдем новую. Женщина там уважаема, только если она – мать, родившая не менее трех сыновей. А продажная женщина – так, нечто среднее между гусеницей и грязью на дороге.
– Ты что, не понимала, на что идешь?
– Думала, не в первый раз, – кашлянула Лита.
– Мне казалось, что у вас с… отцом Младшего все серьезно?
– Окстись, лекарка! Где ты видела, чтобы со шлюхами было серьезно?
– А что ты – не человек? – огрызнулась я. – Видно же, ты его любишь.
– Только он под веревкой ходит, а я под плетью, сама понимаешь. Случись что… Сама понимаешь.
Понимаю. Слишком хорошо. И даже жалею тех, кто может зарабатывать только своим телом. Короток век таких вот Лит. Молодость прошла, свежесть ушла, и куда дальше?
В содержанки? Если возьмут.
В хозяйки борделя? Если деньги и хватка есть.
А большинство остается на улице. Спивается, подсаживается на травку или смолку, погибает от болезней.
Разговор не мешал мне осторожно освобождать женщину от платья. М-да. Тут и плети отметились, и ожоги, и синяки… А что там с половыми органами творится, даже думать не хочется. А лечить-то надо.
Начнем сверху вниз.
Сначала обработали лицо, потом плавно перешли к спине, животу, груди… Неизвестный мне тархинец постарался от души! Чтоб его отец так же с его матерью поступил… с-сука! Швов я наложила столько, что можно было платье сшить. Лита скрипела зубами, но кое-как сдерживалась. И чтобы отвлечься от боли, болтала без умолку.
Безудержной болтовне способствовало и то, что я подсунула ей маковую вытяжку. Не самое лучшее средство от боли, есть возможность переборщить, но в ее состоянии хуже вряд ли станет. Тут не знаешь, что лучше: впасть в маковый сон или в болевой шок? Да и я не переборщу. Сумею рассчитать нужную дозу.
– …Кто к нам, к девкам, только не ходит! Тархинец – что! Капля в море! К нам и вельможи заглядывают, и храмовники…
– Они ж вроде обет дают? Чтобы без девок?
Ага, обет-то они дают, но ведь не согрешишь, так и не покаешься? В безгрешность храмовников я верила примерно так же, как в нисхождение Светлого, но Литу надо было чем-то отвлекать.
– Сами дают, сами и обратно берут! – расхохоталась Лита. – И мы им… того! Даем…
– Надеюсь, хоть они такого с девушками не делают, – пробормотала я.
Зря.
Следующие полчаса были посвящены обзорной лекции: «Постельные привычки холопов и служителей, кто, кого и за сколько». Я слушала и думала, что в храм мне ходить теперь будет сложно. Как погляжу, да как имя услышу, да представлю, чем и с кем данный служитель занимался… Память-то у меня хорошая, никуда не денешься. И большинство храмовников развлекались именно в Желтом городе.