– Да.
– И снимите домашний арест.
– Нет. До родов ничего не изменится. Я вам не доверяю.
– Да как вы смеете?!
– Почему сбежала Анни?
Я нахмурилась. Видимо, служанка, которая достала мышьяк?
– Чтобы вы не причинили ей вреда.
Граф пожал плечами.
– Я не убиваю женщин, с которыми спал. Но если она сюда вернется или если просто попадется мне на глаза, жизнь она закончит в тюрьме. Все понятно?
Графиня тряхнула головой.
– Ладно. Я хочу договор.
– Я дал вам слово. Но если вам нужен договор – я его составлю. Подпишем и будем ждать родов. И госпожа Ветана будет вас осматривать и принимать роды.
Графиня пожала плечами. Меня она не слишком жаловала, но ее радовало известие о предстоящей свободе. А может, и счастье с неким Айвасом.
– Пусть так.
– Тогда – всего хорошего.
Граф вышел из спальни. Стукнула дверь.
Графиня разулыбалась, потирая руки. А я смотрела на нее с такой жалостью… Ну и дура ж вы, госпожа графиня! Не знаю, что там за Айвас, но упустить такого мужчину, как граф, – это хуже, чем глупость.
Это непростительная ошибка.
– Утречка доброго, госпожа Ветана.
– И вам не хворать, господин Самир. Что случилось?
– Госпожа Ветана, тут дело такое… Вы только не волнуйтесь, ладно?
Убила бы за такие заявки. Неужели людям не понятно, что слова «только не волнуйтесь» спускают с цепи всех демонов сразу?
– Что случилось?
– Господин Крамар написал на вас донос.
Я где стояла, там и рот раскрыла. И, наверное, выглядела так глупо, что господин Самир смягчился.
– Да что вы, госпожа Ветана! Кто ж такому поверит?!
– Какой хоть донос-то? – от неожиданности я заговорила простонародным говорком, которого наслушалась в порту. – Чего он понаписал?
– Уф-ф-ф… Да там такое, что на голову и не натянешь, – легко ушел от официального тона господин Самир. – Пишет, что вы человека убили.
– Кого? Когда? От чего я его лечила?
– Ни от чего.
– А как тогда я убила? – я уже искренне растерялась. – Да вы присядьте, что ли? У меня взвар есть малиновый, вареньице опять же… Будете?
– С удовольствием, госпожа Ветана.
Я разлила взвар, достала варенье, переложила в вазочку, вытащила хлеб, ложки, мед…
Потом посмотрела, какими глазами господин Самир смотрит на застолье, и потянулась в буфет. Там стоял здоровущий пирог с мясом, который мне сегодня вручил булочник (укус крысы, воспаление, едва ли не гангрена).
– Господин Самир, не побрезгуйте угощением?
Стражник честно поотнекивался целых две минуты – для вида, – а потом принял здоровущий кусок пирога на тарелке и вгрызся в него так, что только за ушами затрещало. Я-то уже дня три ничего не готовила, перебиваясь овощами и плюшками, – некогда. Решительно некогда. То одно, то другое…
– Хорошо вы печете, госпожа Ветана.
– Так то не я. Булочник наш, господин Гонан.
– А вот к мужчинам подхода не имеете, это точно.
– Почему? – снова растерялась я.
– Другая б на вашем месте печевом расхвасталась.
– А потом бы все и открылось?
– Так мужчина-то уже пришел бы на вкусные плюшки.
Я пожала плечами. Если врать даже по такому поводу, что же с отношениями будет? Кончится тем, что люди друг у друга и о погоде не спросят – лжи побоятся.
– Но это дело десятое. Госпожа Ветана, Крамар пишет, что его друг, господин Рем Лорак, к вам в гости собирался, а с той ночи его никто и в живых не видел.
– А я его тоже не видела.
Я не врала. Недоговаривала. Когда Лорак меня душил, он стоял за моей спиной. Так что живым – не видела.
– Я так и думал.
– Зачем он вообще ко мне бы собирался в гости?
– Как говорит господин Крамар – его друг хотел пригласить вас честь честью прогуляться по городу.
– Нет. Меня никто не приглашал.
– Так-таки и никто?
– Совсем никто.
Меня ведь и правда не приглашали? Просто сообщили, что со мной сделают.
Господин Самир провел пальцем по усам и бросил на меня залихватский взгляд.
– Эх, госпожа Ветана! Будь я лет на десять помоложе, я бы – ух!
Я улыбнулась в ответ. Мне-то хорошо было известно, что господин Самир счастлив в своей семейной жизни, с красавицей женой и четырьмя детьми.
– Да, господин Самир. Я бы точно не устояла.
Совершенно безобидное кокетство. Просто мужчина хотел меня подбодрить, а я сделала вид, что у него все получилось.
– Я скажу десятнику, что ничего вы не знали. А Крамар этот… тварь такая! Не умеешь отказы принимать – так не ухаживай за женщинами.
Я потупилась.
– Так вы знаете?
– Госпожа Ветана, его с Рудиком в обнимку весь квартал видел. Мне уж давно рассказали. И как он свататься приходил, и что говорил…
– Тогда вы понимаете…
– Да все понимают. И десятник наш тоже человек. Просто надо ж отреагировать, вот и бегаем.
Я покивала, поулыбалась, честь честью проводила Самира и улеглась на кровать в спальне. Надо было пару минут полежать, прежде чем работать дальше. В таком состоянии я и снадобья испорчу, и пациентов уморю. Руки дрожали, сердце билось, перед глазами плавали неприятные светящиеся точки. Как и кого не убеждай, а все же это серьезное испытание для нервов.
Примерно через полчаса я смогла встать, заварить успокаивающий отвар и заняться работой, но в глубине души все равно была расстроена. Вот что за дрянь этот Крамар?! Сволочь просто!
Уговорить не получилось, сломать не получилось, избить и изнасиловать тоже не получилось (и как знать, не был ли Крамар инициатором той попытки? Много ли пьяному надо, напомни, как его где-то обидели, и бери голыми руками), так теперь стража в ход пошла.
Измотать он меня надеется? А я все равно не поддамся!
Вот!
Надолго этот визит меня из колеи не выбил, но масла в огонь подбавил Шими. Ровно через два дня после разговора со стражником.
– Теть Вета… – Постепенно это обращение сменило официальное «госпожа Ветана». Я не возражала. Малек был неглупым, с ловкими пальцами, не боялся крови и вообще – дар бы ему, так лучше б лекаря и не пожелать. Но он и без магии справится. – А меня про вас «голубок»[4] расспрашивал.
Я как раз скатывала бинт в тугой рулончик. Прокипятила, просушила, прогладила, теперь скатать, завернуть в кусок ткани и залить воском. И носить с собой для перевязки. Никакая грязь с такого бинта в рану не попадет.
Но этот бинт придется перестирывать. От слов Шими рулончик выпал у меня из рук и покатился по полу.
– Голубок?
– Холоп…
– Да я поняла. А чего им надо было?
– Не им. Один там был.
– Ну, ему…
– Да я толком и не понял. Мы как раз в храм ходили, вот и пристал, что пиявка к заднице.
– Шими…
Малек, явно подражая кому-то, закатил глаза к небу. Возвел то есть.
– Хорошо, теть Вет. Как грязь к ботинку.
– И?
– И про вас расспрашивал. Мол, учусь ли, у кого учусь, чему меня учат, как вы учите, знаете ли травы… Я ничего не понял. Только вы им интересны.
Я кивнула.
Все правильно – именно я и интересна. А расспрашивали Шими для того, чтобы понять, не маг ли я. Потому что если я маг… Мага должны учить именно маги, лекаря – лекари, но где ж нам было мага взять? Чему могла – научилась: силу контролировать, себя сдерживать, лечить ею помаленьку… Все равно основной упор делала на обычные лекарства. Глупо стрелять из пушки по воробьям, глупо лечить простуду магией. На нее и чая с малиной хватит.
– Если что спросят – ты им рассказывай, понял?
– Вот еще. Я что – колокольчик?[5]
– Шими, – я погрозила пальцем, – послушай меня. Пресветлый Храм – не та сила, с которой надо бодаться.
– Да поджечь их ночью, и все дела!
– Шими…
И ведь может, если что. Прилетит стрела с огнем, только и ищи. Может, и найдут, если маг огня будет, а могут и не найти. Бывали случаи. Магия – она ведь не всесильна.
Я встряхнулась и принялась отчитывать малька.
– Шими, ты пойми, мне скрывать нечего. Ты со мной ходишь, ты сам все видишь. Что-то запретное я делаю?
Малек помотал головой. Про Угря он не знал.
– Вот видишь? И меня они расспрашивали. Все ж может быть. Может, им лекарь в храм понадобился, вот и собирают сведения. Так что рассказывай им все честно, я разрешаю.
– Будете толстопузых лечить?
– Если заплатят.
– Когда это они кому чего платили? – со всем презрением портового мальчишки покривился малек. Ему ли не знать…
Храм иногда подбирал детей из трущоб и пытался «привести их к Свету». Насколько мне было известно, сбегали эти дети втрое быстрее. И из храма, и из города, чтобы вновь не попасться. Осуждать любую из сторон я не собиралась, тут у каждого свое.
– Шими, – надавила я голосом, – ты меня понял?
– Да, теть Вет.
– Тогда расскажи мне, что надо делать при обморожении.
Шими рассказывал, попутно перетирая в ступке сушеные стручки акации, а я размышляла, краем уха слушая его болтовню и поправляя где надо.
Не успокоились?
Определенно. Мага-то не нашли.
Проверяют меня или всех?
Наверное, всех подряд. А дальше-то что будет? Страшно, ой как страшно. Но бежать нельзя, это как с собакой. Пока не бежишь – не укусит. Чтоб тому Пресветлому Храму пусто было! Твари! Сволочи! Неужели я не могу жить как хочу? Не прятаться по углам, не бояться, а свободно и спокойно лечить своим даром, учиться им пользоваться… Я ведь понимаю, что сейчас лью ведром там, где из ложки покапать хватило бы! И не могу иначе!
Просто я самоучка. Некому меня учить, некому… А сколько пользы могли бы принести маги жизни, если бы из них не сделали дойных коров? Ладно! Подумаю об этом позже.
И я вернулась к дрессировке Шими. Пользы от него все же больше, чем вреда, так что пусть работает.