Я поняла намек и кивнула:
– Ладно. Когда мое первое дежурство?
– Думаю, завтра.
– Хорошо. Я приду с рассветом.
– Будем ждать, госпожа Ветана.
Домой я шла медленно, размышляя, куда я попала и чем мне это грозит. С одной стороны – все неплохо. Это статус, это заработок, это гарантия моей неприкосновенности. Теперь меня и обижать побоятся, и в противозаконные делишки втягивать. Мало ли…
С другой…
Аристократия – не самый лучший для меня круг общения. Держаться бы оттуда подальше, да не получается. Хотя и так уже… Барон, граф, маркиз… Клиентура все выше и выше, рано или поздно меня могут попросту убрать. Как слишком много знающую.
А еще есть Пресветлый Храм!
Я даже остановилась на минуту. А ведь мне надо поблагодарить Моринара. Раденор – место своеобразное, если мой дар раскроют, хотя бы Пресветлому Храму я не достанусь. Буду служить Короне. Это не так хорошо, как на вольных хлебах, но и не слишком плохо.
Все равно – страшно.
Шими, наоборот, обрадовался, узнав, куда я попала. Малек восторженно верещал и подпрыгивал так, что дубовый стол трясся.
– А с вами можно?! Можно?!
Кивнула.
Можно, конечно. Что-то предвещает, что завтра будет тяжелый день. Надо к нему подготовиться. Случись что, Шими хотя бы сержанта позовет.
– Завтра, как проснешься, приходи в казармы. Найдешь там лазарет?
– Найду. А вы…
– А я там с рассвета.
Судя по восторженному лицу малька, он там тоже будет с рассвета. Как бы с вечера караулить не начал.
– Тебе нравятся гвардейцы?
– Да! Они такие… такие…
– Может, тебе тоже в гвардию?
– Меня не возьмут, – Шими твердо стоит на ногах. – Лучше уж я там лечить буду…
– Ну, в лекари я тебя точно возьму, – утешила я. – А гвардия… Знаешь, не такие уж они и блестящие. Я прийти не успела, а меня уже оскорбить попытались.
Шими выпятил грудь.
– Да я их… я их…
– А ты, если что, сбегаешь и позовешь сержанта Лоури. Правильно?
– Да, госпожа Ветана.
Это звучит протяжно и тоскливо. Мой храбрый защитник на глазах грустнеет. Я взъерошила его непослушные вихры.
– Шими, я не сомневаюсь в твоих возможностях. Ты ведь и сейчас с оружием?
Шими кивнул. Другого ответа я и не ожидала. Уличные мальчишки, знаете ли. У каждого из них оружие с малолетства. Камень, веревка, заточенный осколок или даже нож – кто чем лучше умеет. Продолжила убеждать мальчишку дальше.
– Если ты ранишь или покалечишь гвардейца, не сомневаюсь, что ты будешь в своем праве. Но зачем связываться с вельможами? Ты учти, пострадает твоя семья.
А вот это мальчишка понимает.
– Как скажете, госпожа Ветана. Я обещаю… я помогу.
Очень хочется поцеловать мальчика в макушку. Мой храбрый защитник. Но вместо этого я кивнула и строго посмотрела на него.
– Ты выучил, какие кости есть в руке?
– Да.
– Тогда рассказывай.
До темноты я крутилсь по дому, а ближе к вечеру мне постучались в дверь.
– Госпожа Ветана, можно вас?
Куда ж я денусь?
Я открыла дверь и встретила взгляд господина Литорна, симпатичного парня лет двадцати пяти. Да, именно парня, не мужчины. Светлый наградил беднягу властной и нетерпимой матерью, которая скандально известна всему Желтому городу. Не то чтобы она гуляла, или блудила, или…
Но грабителя, который посмел забраться в ее дом, милая дама забила чуть ли не до смерти. Говорят, он к стражникам кинулся, как к родным. Девушку, которую ее сын привел на смотрины, женщина гнала по улице кочергой, вопя нечто вроде «Ах ты, шлюха!». Может, девушка этого и заслуживала, поскольку, по данным госпожи Лимиры, давно не была девушкой, но…
– Что случилось, господин Литорн?
– Маме плохо.
Ага, плохо ей! Это состояние у нее приключается примерно раз в пять дней, и всегда по одному и тому же сценарию. Сначала начинает ломить виски, потом болит голова, потом мигрень перекидывается на сердце (нет, я не знаю, какими путями это происходит), потом на почки и к приходу лекаря у несчастной не остается ни одного здорового места на теле. Симптомы ее болезней обильны и разнообразны, и говорит о них дама с громадным удовольствием. Прошлый раз она мне так красноречиво описала тяжесть, колики и спазмы в печени, что я и у себя печенку нашла. Всегда считала, что у мага жизни болезней не бывает, а тут – почувствовала.
Лекарю же предписывается стоять рядом и слушать. Еще разрешается почтительно вставлять примерно следующее: «Правда?», «Неужели?», «Какой кошмар!» и «Вы так страдаете!».
Сомневаться в болезнях? Уточнять, что к чему? Сказать хоть слово о злостной симуляции? Последние лет пять этого никто не рискует делать. В силу «слабых легких» камин у госпожи Литорн никогда не гаснет. И карающая кочерга наготове.
Отказаться язык не повернулся. Господин Литорн и так редко заходит. Понимает, что его матушку в больших количествах выдержать сложно, и чередует лекарей. Так что я сняла передник, повесила его рядом с корытом, в котором стирала, и осторожно потянулась. Крупные вещи я отдаю прачкам, но мелочь проще и быстрее постирать самостоятельно. Только вот спина побаливает.
– Сейчас, я сумку возьму…
В награду получаю благодарный взгляд. Иду я, иду.
Куда тут денешься.
Госпожа Литорн лежала в кровати с самым страдальческим выражением на лице.
– Здравствуйте, госпожа. – Я вежливо раскланялась, присела рядом, нащупала пульс. – Что у вас болит? – И поспешно проглотила слово «сегодня».
Госпожа Литорн пустилась в страшные описания. Болит у нее и здесь, и там, и даже немножко тут. Ноет, колет, тянет, режет и чешется – и все это одновременно.
Принялась осторожно прощупывать живот под недовольные стоны, и тут… Надавить, отпустить, еще раз надавить.
– Больно?
– Я же говорю…
– Встаньте. Попробуйте подвигаться.
Госпожа Литорн послушно встала. Попробовала сделать шаг, другой, потом обернулась ко мне с возмущенным выражением лица, и вдруг…
– Ох!
Вот теперь ее скрутил реальный приступ боли, а не воображаемый. Женщина мигом растеряла всю важность.
– Это… это?!
– Это, госпожа Литорн, камни в почках. Потому и болит.
Женщина посмотрела на меня удивленными глазами. Конечно, к тому, что у нее действительно болит, она не привыкла. Это тебе не капризничать и скандалы сыну закатывать, это серьезнее.
– Ложитесь на живот.
– Зачем?
– Прощупывать буду.
Я не лгу.
Прощупывать, простукивать, прослушивать – обязательно буду. А еще – воспользуюсь своим даром, чтобы определить, где камни и сколько. Но так – никто ничего не увидит.
Госпожа Литорн замерла под моими руками, и я осторожно определяю, что, где и сколько. Золотистые искры стекают по моим пальцам. В этот раз я не пыталась лечить своим даром, ни к чему. Просто узнать, что именно происходит с больной. А что с ней? В левой почке – три камня, в правой – всего один, но какой крупный! Когда он начнет выходить, это будет нечто ужасное. Госпожа Литорн с ума сойдет от боли.
Но…
Достала из сумки снадобья.
– Вот это и это вам надо пить. По столовой ложке перед едой, каждый день. Обязательно. – Третий пузырек достала, уже подумав. Отлила половину. – Тут обезболивающее. С ним осторожнее, оно сильное. По пять капель на стакан воды, не больше.
– Хорошо, Веточка.
– Очень осторожно с обезболивающим. Понятно?
– Да, госпожа Ветана. А…
– Когда камни пойдут из тела, – а они пойдут, уже пошли, я это отчетливо вижу, – будет больно. Чуток перетерпите, и все будет нормально. Зовите, как понадоблюсь.
– Хорошо, госпожа Ветана.
Я дала еще несколько рекомендаций, объяснила женщине, что ее ждет и как она себя должна чувствовать, еще раз попросила позвать меня в случае затруднений и откланялась.
Господина Литорна я предупредила отдельно. Осторожно с обезболивающим! Очень осторожно! Мужчина кивнул и согласился. Что ж, надеюсь, он что-нибудь да поймет. А мне пора домой. Поспать бы хоть чуток, а то завтра новый день и гвардейцы короля.
Ох-ох-ох…
Что-то подсказывало, что озабоченные красавчик и лекарь были только первыми пташками. Ладно!
Я справлюсь.
Как здорово смотрятся казармы на рассвете! Тихо, спокойно, уютно… никаких гвардейцев! Всегда бы так! Может, их на войну заберут? Мы с Шими (куда уж от этого неугомонного) открыли дверь лазарета и принялись оглядываться по сторонам. Молча.
Слова застряли где-то на уровне пищевода и выталкиваться не желали. Это сколько ж надо пить, чтобы превратить лазарет – в хлев?
– Ну и… этот Рейнешард, – высказался малек.
Я отвесила ему легонький подзатыльник, чтобы не ругался, но в целом – мальчишка прав. Свиней тут содержать еще куда ни шло, но людей лечить?
Грязь – повсюду. Кажется, хозяин места сего соблюдает старый принцип «Два сантиметра не грязь, а три – сама отпадет». А она все не отпадает и не отпадает. Или он решил сшить занавески из паутины? Я знаю, что ее добавляют в мазь, но разводить пауков на рабочем месте?
Мы находим в углу ведра и тряпки, с верхом заваленные пустыми бутылками, и принимаемся за дело. Обязанности поделились по-честному. Шими уверенно бегал между колодцем, помойкой и выгребной ямой. Я мыла все как заведенная. Начала с окон, потом, когда смогла хотя бы разглядеть весь бардак, творящийся в помещении, переключилась на стены. Жаль, потолок не помоешь, он беленый, но шваброй я по нему прошлась, разгоняя вековые колонии пауков.
Потом прошлась по стенам, по полу, разгоняя такие же вековые колонии тараканов. Их здесь было столько, что, если бы за таракана платили по медяку, общей суммы хватило бы на годовое гвардейское жалованье.
Бэ-э-э-э…
Ненавижу этих тварей. Пришлось заливать все углы специальным раствором. Вода, уксус, красный перец, мята… И надо бы послать Шими за выгонкой земляного масла. Тоже, говорят, помогает, хоть и вонюче.