Да, это отравление обезболивающим. И кто же будет крайним? Одна доверчивая дура, которая дала эту склянку другой дуре. А значит…
Откройся миру. Ощути токи силы, разлитые в нем, сделай вдох и почувствуй, как переполняет тебя его сила. Ты – часть этого мира…
Сила льется из моих пальцев. Это поток, сходный по свойствам с горным ручьем. Чистым, сильным, мощным. Сейчас меня ничто не волнует. Только то, что подхлестнутые моей волей мышцы больной начинают работать. Бешено колотится сердце, очищают организм почки… По простыне расплывается лужа дурно пахнущей мочи, на коже выступает пот.
Пусть так!
Вместе с этими выделениями из ее тела выходит яд. Она будет жить, я обещаю!
Будет. Жить.
Слуга Светлого Шантр, в миру некогда Шантр Лелуши, сидел в своей лаборатории. Эх, тяжела ты, доля слуги. Все чего-то требуют, а отказать не получается. Вот и приближенный Фолкс ходит и ходит. Вынь да положь ему этого мага жизни. А откуда ж его взять?
Чай, не дурак этот маг, если столько времени прячется. Или просто – слабак… Хотя нет. Последнее – точно нет. Силы он выплеснул немерено. Шантру бы пятую часть – плевал бы он на тот Пресветлый Храм. И на Фолкса лично. Похоронил бы, закопал и плюнул.
И ведь ходит, угрожает… Не предоставишь – так лабораторию отберу, денег не дам, в дальний храм сошлю, будешь до конца жизни поморникам хвосты общипывать. Сволочь.
Размышления Шантра прервало дребезжание приборов. Кто бы ни был этот маг жизни, сейчас он пустил в ход свою силу. В Желтом городе. Не так далеко отсюда.
Шантр приподнялся было, собираясь поднять тревогу, но потом… Потом благоразумие взяло вверх. В лаборатории он был один. Ни холопов, ни других слуг – никого рядом. Приборы уже успокаивались. А стало быть…
Старческие узловатые пальцы забегали по переплетениям проволочных кругов, поправили драгоценный камень, повернули резонатор, осторожно налили воду в хрустальную чашу и опустили туда хрустальную же призму. Зачем поднимать шум и гам? Беспокоить людей, подавать им напрасные надежды, которые могут и не оправдаться? Это неправильный подход к проблеме, вовсе даже неправильный.
А какой верный?
Лучше всего осторожно снять слепок силы. Определить направление, выяснить, принадлежит эта сила мужчине или женщине, молодому или старому, примерно установить радиус поиска, и завтра, по свежим следам, расспросить людей в том районе. Он сможет сузить круг до ста шагов.
Да, в этот радиус попадет много людей, ну и не страшно. Шантр уже давно пришел к выводу, который не собирался озвучивать Фолксу до последнего. Маг жизни обязан быть лекарем. Только тогда он сможет успешно скрываться. Иначе его сила рано или поздно сорвется с поводка. Сила – это как дикая кошка на цепи. Не удержишь. Так или иначе, рано или поздно она бросится, и горе тому, кто окажется в пределах досягаемости. Это касается любого мага, и маг жизни исключением не станет. Либо используй свою силу, либо у тебя будет… прорыв.
Но прорыва не было. А как маг жизни может пользоваться своей силой, не привлекая внимания? Да только будучи лекарем. Подумаешь, будут у него люди чаще выздоравливать, или смертельные случаи он лечить будет. И что? В том-то и смак ситуации, что доказать сие нельзя. Можно доказать ошибку лекаря, но как доказать его опытность?
Шантр был твердо уверен в своих выводах, но делиться ими ни с кем не спешил. К чему? Что он получит, сдав Пресветлому Храму мага жизни? Поощрительное похлопывание по плечу? До следующего задания? Не более того. Фолкс слишком скуп для чего-то существенного. Так к чему дергаться?
Шантр знал и другое. Он стар, болен, с помощью мага жизни он сможет продлить свой век. Главное – правильно распорядиться своим знанием. Нет, не будет он никому сдавать мага жизни, он сам его найдет. Или ее. А Пресветлый Храм… Перебьются. Раз уж рядом с ним в этот момент никого не оказалось, значит, его затея угодна Небесам. Так что…
Где там макет Алетара?
Госпожа Литорн дышала. Медленно, с трудом, но дышала. Смотрела на меня.
– Госпожа Ветана?
– Лежите и не разговаривайте, вам вредно.
– Что со мной было?
– Отравились вы.
– Чем?
– Обезболивающими. Сколько вы их пили?
Видно, что женщине сложно говорить, но надо было узнать подробности как можно скорее.
– Я не пила.
– А это?
Я повертела в руках бутылочку.
– Нет. Не пила.
Госпожа Литорн впадала в забытье. Я проверила пульс.
Не умрет. Вот и ладненько. Где там господин Литорн?
Любящий сынок обнаружился в столовой. Там он занимался самым важным делом в жизни: пил вино. Просто хлестал из стакана, словно воду. Я аж вскипела! И так-то не была в прекрасном настроении, едва не попав в подозреваемые, а сейчас вовсе остервенела. Стакан просто вылетел из руки мужчины, покатился по полу, залил содержимым ковер и оставил брызги на обивке стен.
– Немедленно пошлите за стражей.
– Зачем?
– Потому что вашу мать пытались убить.
Литорн где стоял, там и сел. Ровно.
– К-как убить?
– Обезболивающим. Случись передозировка, никто не доказал бы потом, что это убийство. Смерть по неосторожности.
Стражники ко мне захаживали часто. Лечила я хорошо, брала дешево, а потому меня негласно взяли под покровительство. И совершенно не стеснялись обсуждать при мне подробности дел, которые валились на городскую стражу.
Где-то жена огрела мужа сковородкой насмерть.
Где-то муж по пьянке перепутал тещу со свиньей и заколол несчастную. То есть пытался. Повезло женщине – спряталась в свинарнике, а с боровом шутки плохи. Как бы он сам тебя не перепутал…
Где-то старика придушили подушкой. А что он, сволочь такая, живет и живет? Пора бы уже и наследство людям отдавать!
И всеми этими сплетнями стражники щедро делились и со мной, и друг с другом. Что с того? Если имен не называть, то и плохо никому не будет. «Один человек» – и все тут. А так – Желтый город большой, год можно по нему разгуливать и знакомых не встретить.
Ладно. Часа три – так точно.
– Уб-бийство?!
– Стражу позовите… – буркнула я и уселась в кресло, всем видом показывая, что оторвут только вместе с обивкой.
Долго упрашивать не пришлось. Господин Литорн дернул шнур звонка, а когда по вызову явился крепкий слуга, кивнул:
– Сбегай стражников позови.
«Закон и порядок» себя долго ждать не заставили. И прибыли, что приятно, все свои, знакомые.
– Господин Самир, какая встреча! Господин Торн, господа…
– Госпожа Ветана, – расплылся в улыбке Самир. – Какими судьбами?
– Боюсь, печальными, – вздохнула я. – Госпожу Литорн пытались отравить.
Если бы стражники были собаками, у них бы уши зашевелились при этих словах. Литорн махнул рукой.
– Да кому это надо?
– Вот и мне интересно – кому? – уточнила я. – Господин Самир, тут дело такое. Я госпоже Литорн оставила сильное обезболивающее, у нее нехорошая болезнь. А когда меня сегодня позвали, оказалось, что обезболивающее выпито. Госпожа Литорн его не пила. Кто тогда?
– Мало ли кто выпил, – пожал плечами стражник.
Торн, будучи помоложе и посообразительнее, прищурился.
– А позвали-то вас сегодня зачем?
– А затем, что человеку плохо стало. И клясться в храме буду – от обезболивающего! Моего! А госпожа Литорн отрицает, что его пила.
Тут дошло уже до всех. Стражники ненавязчиво придвинулись к Литорну.
– Господин Литорн, вы живете вдвоем с матерью?
– Да. А что?
– А еще кто есть в доме?
– Слуги. Лакей, две горничные, кухарка.
Это понятно. Дом не самый маленький, рабочие руки требуются.
– Зовите всех, будем разбираться, – велел Самир. И посмотрел уже на меня: – Как сейчас себя чувствует госпожа Литорн?
– В этот раз выживет, – оптимистично отозвалась я. – Противоядие дали вовремя. А уж как и что потом будет – не знаю. Все, что от меня зависело, я сделала.
В комнату один за другим начали заходить слуги. Лакей, которого я уже видела, полная женщина лет сорока в чистом накрахмаленном переднике – явно кухарка – и горничная, похожая на больную мышь.
Трое.
Всего трое. Я еще додумывала мысль, а господин Самир…
– А четвертая красавица где?
– Так не знаю, – бойко отозвалась кухарка. – Терлась на кухне, а как позвали нас, пошла в отхожее место… вроде бы. Или раньше?
И тут дурное предчувствие охватило уже меня.
– Господин Самир…
– Госпожа Ветана…
Кажется, мы оба подумали об одном и том же. На второй этаж мы взлетали, как на крыльях, но – опоздали.
– Помирает…
Господин Самир оценивал все абсолютно верно.
Госпожа Литорн лежала на кровати, рядом валялась бутылочка из-под обезболивающего… Пустая!
А ведь это я виновата. Я не закрыла дверь. Просто подумала, что кто-то ошибся. Или случайность, или… Не ожидала такой расчетливой и жестокой наглости. Но чем это понимание может помочь пожилой женщине, у которой уже закатываются глаза и на губах выступает предсмертная пена? За мои ошибки расплачиваются другие.
Дура. Какая же я дура.
– Госпожа Ветана?
Я медленно покачала головой.
– Я не бог.
Господин Самир вздохнул. Положил мне руку на плечо.
– Выйдите. Вам этого лучше не видеть.
Агония – зрелище отвратительное. А уж агония умирающих от яда…
Тело до последнего борется и сопротивляется. А я ничем не могу помочь. Я уже много выплеснула, надо ждать, пока сила наберется вновь. Я ведь тоже живая, если полезу сейчас помогать, и ее не спасу, и себя подставлю. Агония…
Я всхлипнула. Господин Самир притянул меня к себе и неуклюже ткнул носом в плечо.
– Первая она у вас?
Кивнула. Да, первая, кого я теряю. Так получилось, дома моя практика обширной не была, а здесь я выворачивалась. Где знаниями, где своим даром. Самые безнадежные случаи вытягивала – и зачем? Чтобы больную отравили у меня под носом.