— Ох, девочка, — вздохнул Φолинор. — Помнишь, я тебе объяснил, что именно нельзя говорить мужчине, если не готова к продолжению? А ты определённо не готова.
— О… — я даже растерялась. Да, помню, нельзя говорить мужчине, что его хочешь. Но в этот раз я просто вопрос задала. Он же сам про это умение сказал, просто не объяснил. — Значит, про это спрашивать нельзя? Но вы же говорили…
— Ты, — снова перебил меня дракон.
— Ладно, ты. Ты говорил, что не стыдно не знать, стыдно не стремиться узнать. И что ответишь на любые мои вопросы. А теперь, оказывается, не на любые. Я запуталась.
Нижняя губа сама собой выпятилась, а брови нахмурились. Да, я надулась, как маленькая, чего уже даже не помню, как давно не делала. Но я на самом деле растерялась и обиделась.
Огромная морда возникла прямо перед моим лицом, внимательно всмотрелась, нахмурилась, вздохнула.
— Аэтель, ну, извини. Ты, действительно, можешь спрашивать меня о чём угодно. Просто… я же не думал, что ты такое прямо в полёте спрашивать будешь. Не ожидал просто, понимаешь? Давай все вопросы… скажем так, интимного характера, не на лету, ладно?
— Ладно, — вот не могу я на него долго дуться. — Не буду. Просто хотела узнать. Я ведь раньше о таком и не задумывалась, а теперь в голову пришло — раз не все мужчины в постели умелые, значит, и жёнам их — кому повезло, а кому и нет. А вот как заранее узнать, чтобы не выйти за неумелого? Есть какие-то признаки? Знае…шь, — вовремя спохватилась, — так плохо быть неумной и незнающей.
— Ох, боюсь, по внешним признакам такое не определишь, это узнаётся на практике, — покачал головой дракон. — Только это не совсем тот метод, который подходит девушке.
— На практике?
— В деле.
— Это значит, нужно заняться с мужчиной блудом? То есть сексом? — начала рассуждать я. — А если он неумелый, всё равно ведь за него замуж выйти придётся. Тогда какой смысл?
— Вот и я говорю — неподходящий это метод.
— А какой подходящий?
— Аэтель, может, всё же дома поговорим?
— Там сейчас толпа народа. Ну, старейшина, мне ж интересно. Просто ответьте… ответь, и всё. Пожа-алуйста!
— Ох, и зачем я вообще про это умение ляпнул, на свою голову? Ладно, хорошо, слушай. Есть способ. Умелый мужчина старается сделать приятное своей женщине, а не заботится только о своём удовольствии. И это вполне можно понять, не доводя дело до постели. То есть, не делая последний шаг, после которого нет возврата.
— Это как? — ох, пусть скорее скажет, а то пещера совсем близко.
— Ласки, Аэтель. Поцелуи, прикосновения. Они много могут сказать о том, каков мужчина в постели. Уффф… Вот мы и дома, — облегчённо выдохнул дракон и приземлился на выступ.
Миг — и рядом со мной стоит мужчина. С букетиком полевых цветов в руке. Интересно, откуда он его взял? Из того волшебного кармана, куда дракону прячут одежду и золото в полёте?
— Я всё тебе расскажу, Аэтель, — шепнул он мне на ушко. — И покажу. Но не сейчас. Ещё слишком рано, ты не готова. Но скоро.
С этими словами он вручил мне букетик — первые в моей жизни подаренные цветы, — потёрся носом об ухо, в которое только что шептал, потом легонько поцеловал в висок и, весело насвистывая, отправился в пещеру. А я стояла и хлопала глазами, прижав к груди букетик, пока из пещеры не выглянула Луччи, удивлённая тем, что я всё ещё не зашла внутрь.
И я потопала туда, где было светло, и слышались мужские и детские голоса и смех. А в голове крутились последние слова Фолинора. Он обещал мне не только рассказать, но и показать! Это же он про ласки и поцелуи, верно? Я же не ослышалась? Правда, непонятно, когда, но он сказал — скоро. А насколько скоро? Драконы тысячу лет живут, может, их «скоро» — это совсем не наше, человеческое «скоро»? И он меня поцелует! А ласки? Какие? Что он будет ласкать? Он ведь и сейчас меня и целует, и ласкает, правда, не так, я же не совсем уж глупая, знаю, что целуют в губы, а ласкают грудь.
От мыслей, что старейшина будет ласкать мою грудь, она вдруг напряглась, низ живота сжался, а щёки обдало жаром. Ох, это же то самое желание. И я даже не вижу Фолинора, только думаю о нём, и всё равно желаю. Ой, как неудобно, все же догадаться могут!
— Давай, я поставлю цветы в воду, — предложила Луччи, а когда я машинально отдала ей букетик, понимающе улыбнулась. — Знаешь, от тебя рыбой пахнет. Думаю, тебе стоит пойти и вымыть руки. И умыться.
И, подмигнув, малышка ушла в «дом», а я рванула в ванную комнату и стала плескать ледяную воду себе на щёки. Когда они немного остыли, а дыхание успокоилось, я потянулась к мылу, а потом передумала и обнюхала руки. Ничем не пахнет! Да, я помогала чистить рыбу, но руки вымыла тогда же, хорошо вымыла. Просто Луччи всё поняла и дала мне возможность прийти в себя, а не появляться перед всеми с пылающими щеками.
Глядя на малышку, которая едва доставала макушкой мне до бедра, я постоянно забывала, что этой девочке тысяча лет. Несмотря на то, что она очень отличалась от наших младенцев, и обычно вела себя и говорила, как взрослая, всё же проскальзывало у неё что-то такое… детское. И в других маленьких драконах — тоже. Особенно это было заметно у Керанира, который порой вёл себя совсем по — мальчишески. Что удивительно, даже зная, сколько лет остальным старейшинам, я всё равно относилась к ним как к молодым мужчинам, кроме Бекилора и Диэглейра, конечно. Не чувствовала я в них этой… древности. Знала их возраст, но это были лишь числа, я лишь на днях узнала, как они пишутся, но так до конца и не осознала, как же это много!
С Фолинором всё было иначе. Я видела молодого красавца, но всегда понимала, насколько он… не хотелось его называть старым, но порой он казался старше даже Бекилора. Особенно в первые дни после встречи. Мудрый, опытный, знающий, казалось, всё на свете. Я благоговела перед ним, перед его опытом, знаниями, магией, которой не владел больше никто. Может, потому и стеснялась его. Прикоснуться к учителю с лаской — это казалось чем-то неправильным. Можно мечтать, видеть во сне, но решиться наяву? Не-ет, я не настолько смелая.
Но сегодняшний Φолинор меня поразил. Сегодня он улыбался, наверное, больше, чем за все остальные дни, что я его знала. Из глаз исчезло напряжение, которое, кажется, было там всегда, даже когда он перешучивался порой с остальными драконами или с улыбкой держал на руках ребёнка. Сегодня всё было по-другому, я не узнавала старейшину, но такой он мне нравился намного больше, хотя и удивлял порой до столбняка.
К такому Фолинору я могла бы прикоснуться. Если наберусь смелости, конечно. Но это уже не казалось неправильным.
Я снова плеснула холодной водой в лицо и вдруг вспомнила, что именно так вчера делал старейшина после моего вопроса. Да, можно считать, что он отомщён. Может быть, он даже нарочно это сказал, чтобы и я почувствовала, каково ему было от моих вопросов и заявлений. А может, и нет, может, он и не специально, просто сказал, что думал.
Как бы то ни было — я на него совсем не сердилась. Вот ни капельки. Даже если он нарочно.
Ещё раз умывшись, я отправилась на кухню — народ нужно было кормить. Впрочем, ещё из ванной я почувствовала вкусные запахи, наверное, кто-то решил меня не дожидаться. Так и оказалось. Магилор стоял у плиты и обжаривал на сковороде маленькие колбаски. Леонейл чистил лук. А меня дожидался тазик уже натёртой картошки — уж не знаю, кого именно Нивена сподвигла на этот подвиг, но сама я провозилась бы с этим не меньше часа. По её совету, я добавила в картошку яйца, муку и лук, замесила и быстро нажарила оладышков. Получилось вкусно, только на такую ораву часто такое печь неудобно, разве что кто-нибудь, как сегодня, сделает самую долгую часть работы.
Пока я возилась с оладьями, мужчины накрыли на стол, за который мы уселись все вместе. Я не сразу поняла, как так получилось, а потом увидела, что к нашему столу приставили еще один. Пещера была такой просторной, что это было почти незаметно. За столом разговор шёл в основном о том, что поиски яиц почти закончены — ждали лишь возвращения Аэглефа и Элрохина, — и кто чем будет заниматься завтра и в последующие дни.
Оказалось, что дел было очень много. До начала жатвы оставалось еще несколько недель, и это время драконы собирались посвятить наведению порядка в кладовых. До нового урожая оставалось не так много времени, и кладовые не были забиты под завязку, но всё же запасов было порядочно, а количество едоков уменьшилось раз в сто. Конечно, зерно и бобовые могут храниться годами, а вот овощи скоро начнут портиться.
Поэтому было решено перебрать запасы. Отделить зерно и сложить отдельно — часть его можно будет использовать в течение нескольких лет, другой — подкармливать скот зимой, когда трава уже не такая обильная, как летом. А значит, не придётся тратить время и силы на заготовку сена. То же самое и с овощами — только их будут скармливать свиньям, пока не начнут портиться, остальное придётся выкинуть, чтобы не гнили в пещерах — когда-нибудь там поселятся новые драконы, зачем оставлять им грязные кладовые? Так же распределят и остальные запасы — соль и мёд, например, могут храниться едва ли не вечно, горох и фасоль — несколько лет, а капуста не долежит и до конца лета, благо новая к этому времени уже созреет.
Потом нужно будет что-то решать с новым урожаем, но это уж потом.
И ещё драконы решили законсервировать все пещеры, кроме тех, что вырыты в нашей горе, и еще нескольких, что находятся ближе всего к свинарнику — именно там будут храниться запасы, предназначенные для людей и поросят. Я тут же достала свою тетрадку, боясь, что такое длинное слово не запомню. Мне объяснили, что из пещер, которые на долгое время станут необитаемыми, вынесут все продукты, остановят воду, а потом сделают так, чтобы всё остальное — одежда, мебель, посуда, книги и другие вещи, — не испортилось от долгого хранения. Когда я удивилась, как такое можно сделать, мне объяснили, что с помощью магии воздуха, его превратят в вакуум. Ещё одно непонятное слово. Мне попытались объяснить, что вакуум — это воздух, в котором ничего нет. Стало еще непонятнее, ведь в воздухе и так ничего нет. Тогда Нивена сказала, что вакуум — это воздух, которым нельзя дышать. Хотя это тоже было непонятно, я решила больше не расспрашивать, просто записала это объяснение и всё. Раз драконы говорят, что в таком странном воздухе одежда и за сто лет не истлеет, значит, так оно и есть. Им виднее, всё же они очень древние и очень умные.