— Слушай, у вас же ни хлеба, ни сыра, получается, не осталось. Сыр-то Фолинор принесёт, но хлеб надо напечь.
— Ой, это долго! Давай, лучше лепёшки, а то мы ж так и не поели. Молока только выпили — и всё.
— Тогда пошли. Я тебе покажу, какие меня научили оладышки печь. А то и правда — пока тесто подойдёт — с голоду помереть можно.
В этот момент из свинарника вышел Диэглейр, держа на руках Базилду, и решительно зашагал к дому. Лицо женщины было совершенно перепуганным, она замерла и боялась пошевелиться. А мужчина нёс полноватую и явно довольно тяжёлую женщину так же легко, как я Лани, и при этом что-то сердито ей выговаривал. Когда он подошёл ближе, я услышала:
— …и чтобы следующие три дня к поросятам близко не подходила!
— Но… — решилась-таки возразить Базилда, — у них же почистить нужно…
— Сам почищу, — едва ли не рявкнул Диэглейр. Дверь перед ним распахнулась сама, он зашёл внутрь, но вскоре вышел, уже один. Проходя мимо нас, поднял глаза на Санниву.
— Матери делать ничего не давайте. Пусть отлёживается. Ещё не хватало, чтобы избитая женщина лопатой махала. — Саннива только и смогла, что испуганно закивать, а мужчина уже шагал к свинарнику, бормоча себе под нос: — И для папаши твоего будет лучше, чтобы не я его отыскал. Прибью ведь…
— А как это у него дверь сама открылась? — шёпотом, хотя скрывшийся в свинарнике Диэглейр услышать не мог, спросила Саннива.
— Волшебство, — пожала я плечами. Момент для рассказа о магии воздуха и других стихий был явно неподходящий.
— Ой, да. Какая же я глупая! Они же драконы, — кажется, этим Саннива могла объяснить себе что угодно. Но в чём-то она права. Драконы, и правда, волшебные. — Ладно, пойдём готовить.
И мы отправились готовить завтрак. Поели вчетвером, вместе с Аннис, которая вернулась, увидев драконов, и Диэглейром, который тоже не успел позавтракать, и мы его позвали, когда было готово. Базилде Саннива отнесла в спальню тарелку политых сметаной оладий и кружку с молоком — даже встать к столу бедная женщина не решилась, насмерть перепуганная Диэглейром. Но это и хорошо — пусть отлёживается. Я как-то раз, еще ребёнком, с печи навернулась, и рёбра об лавку ушибла. До сих пор помню, как больно тогда было, и как долго эта боль держалась.
К тому времени, как мы позавтракали, а в кадушке уже пыхтело, поднимаясь, тесто, появились драконы. Нивена, которая, конечно же, прилетела вместе со всеми, не оборачиваясь, опустила на поляну перед домом мешок, в котором оказались три головки сыра, новый окорок и мешочек с пряниками. Остальные сразу же начали кружить низко над землёй, разлетаясь от дома в разные стороны, всё дальше и дальше, ища хоть какие-то следы Кутберта.
Шло время. Иногда кто-то из драконов подлетал, чтобы сказать, что именно он осмотрел, и зачеркнуть этот участок на карте острова, которую на листе бумаги по памяти нарисовал Мэгринир. К обеду стало понятно, что дальше того, что они уже осмотрели, человек за ночь уйти просто не смог, даже если бы бежал. Значит, либо Кутберт умеет бегать быстрее, чем обычный человек, и видит в темноте, что вряд ли, или прячется. Поэтому нужно начать поиски снова, заглядывая в разные укромные места, которых, вообще-то, было не так и много.
Перекусив супом, который мы с девушками наварили, драконы начали поиски заново. И очень скоро нашли разгадку странного исчезновения Кутберта. Недалеко от пасеки, на берегу реки, росло несколько деревьев, и одно из них, старая развесистая ива, скрывало под своей кроной тайну пасечника. Валяющиеся инструменты, щепки, обрубленные ветки, обрезки верёвок — всё указывало на то, что мужчина там что-то строил, а следы волочения, исчезающие в реке, а так же пеньки от дюжины небольших деревьев в лесочке по другую сторону пасеки, уже не оставляли сомнений, что именно.
— Плот, — высказал общее мнение Мэгринир, когда драконы собрались возле дома, чтобы обсудить находки. — Всё это время он строил плот.
— Вот почему он пропадал целыми днями на пасеке, — понимающе хмыкнул Эльрод. — А мы-то думали, что он просто лентяй, который не хочет за поросятами чистить.
— Он нас бросил? — в широко распахнутых глазах Саннивы заблестели слёзы. — Уплыл один?
— Мне жаль, девочка, — Эльрод протянул ей носовой платок, а потом присел рядом и погладил по голове.
— Это из-за меня, — вздохнула Базилда. Диэглейр вынес для неё стул с высокой спинкой и только тогда разрешил выйти из дома. Остальные сидели, кто где — на крыльце, траве, на краю «колодца». — Потому что я вела себя… не так, как должна хорошая жена.
— Надев новые туфли, когда старые развалились? — уточнила я, пытаясь понять, в чём ещё могла быть вина этой забитой женщины, безропотно терпящей самодурство мужа-тирана. Я бы не смогла. Взяла бы скалку и так отходила скотину, мало не показалось бы!
— Извини, Базилда, но ты здесь ни при чём, — покачал головой Элрохин. — Судя по всему, твой муж с самого начала делал плот на одного. Он в любом случае уплыл бы один, что бы вы ни делали.
— И почему я не удивлена? — пробормотала Аннис.
— Вот только далеко ему не уплыть, — покачал головой Леонейл. — Течение не выпустит, — пояснил он для женщин. — У нас возле острова течение, как бы сказать…
— Волшебное? — подсказала Саннива, вытирая нос платком Эльрода.
— Да, волшебное, — улыбнулся Леонейл. — И поэтому, скоро плот прибьёт к берегу, если еще не прибило. Вернём вашего отца домой еще до ночи, не волнуйтесь.
Мужчины встали, с ними и Керанир с Нивеной. Фолинор, всё это время сидевший рядом, прижимая меня к себе, тоже встал, но, прежде чем уйти, наклонился и снова поцеловал меня. На этот раз его губы задержались на моих чуть дольше, но снова исчезли раньше, чем я успела распробовать наш поцелуй. Видя моё разочарованное лицо, снова чмокнул, ещё мимолётнее, потом шепнул на ушко:
— Потом, всё потом.
И улетел вместе со всеми. На этот раз драконы не разлетались в разные стороны, а полетели к синеющему неподалёку океану. И уже там разделились — двое полетели в одну сторону вдоль берега, двое в другую, остальные полетели дальше и стали кружить над водой, то поднимаясь выше, то опускаясь к самым волнам, и тогда их больше не было видно за скалами.
Какое-то время мы наблюдали за ними, а потом пошли в свинарник. Поросята хотят есть, им плевать, даже если у людей что-то происходит. Будут визжать, пока не накормишь.
Моя помощь пришлась кстати. Хотя мало радости было вновь ковыряться в навозе — в пещере коровник чистили драконы, владеющие магией воды, они же кормили и поили животных, я лишь доила. Работая лопатой, пока варилась каша, и чувствуя, как ноет отвыкшая от тяжёлой работы спина, я окончательно поняла, как же хорошо мне живётся у драконов.
Я немного волновалась, как там Лани без меня почти весь день, но понимала, что Бекилор с тремя помощниками легко с ней справится. А здесь, пока Базилда больна, моя помощь совсем не лишняя.
Мы уже закончили с чисткой, и Аннис наливала поросятам кашу, когда мелькнувшая тень показала — прилетел дракон. Мы с Саннивой выбежали наружу и увидели чёрного дракона, что-то держащего в лапе. Миг — и на поляне стоит Элрохин, а рядом с ним лежит то, что раньше было плотом. Сейчас это было несколько бревнышек с плохо обрубленными ветками, кое-где скреплённых разлохмаченной верёвкой. Сразу вспомнилась сооружённая Кутбертом дверь — и как он, совершенно не умея плотничать, не только взялся построить плот, но и решился на нём уплыть в океан? Это же не речку переплыть, и даже не залив.
Видимо, человек совсем с ума сошёл. И, кстати, сам-то он где?
Мелькнула ещё одна тень, и вскоре на поляне стоял Керанир. В руке у него была какая-то тряпка. Он зашагал к дому, откуда уже вышла Базилда, и протянул ей эту тряпку. Расправив её, женщина, ахнув, прошептала:
— Это его жилетка… Кутберта… Боги…
И начала оседать на землю. Подбежавшая Саннива обняла рыдающую мать и сама расплакалась. Керанир беспомощно оглянулся на меня, но я тоже не знала, что делать. Так мы и стояли столбами, давая женщинам выплакаться. Оглянувшись, я увидела, что Аннис стоит у свинарника, глядя на мать и сестру, её брови были нахмурены, губы крепко сжаты, а в глазах — ни слезинки.
Наконец, Базилда подняла глаза на Элрохина и глухо уронила:
— А… тело?
— Мы ищем, — ответил мужчина. — Но… возможно, он спасся. Здесь течение всё несёт к берегу. И если разбился плот, то это не значит, что и ваш муж тоже погиб. Насколько хорошо он плавал?
— Очень плохо, — покачала головой Базилда. — Если от плота осталось… вот это… то Кутберт… У него не было надежды.
— Надежда есть всегда, — Элрохин подошёл и ободряюще положил руку на плечо плачущей женщины. — Мы будем искать.
Неловко постоял так, потом отошёл, обратился и улетел в сторону океана, Керанир — следом за ним. Я потопталась немного на месте, не зная, что делать, чувствуя себя лишней. Потом отправилась в свинарник, чтобы не мозолить никому глаза — это было не моё горе, Кутберт с самого начала был мне неприятен, а уж то, что он сделал в последние дни — избил жену, а потом бросил её и дочерей, — вызывало во мне одно лишь отвращение. И, видимо, не только у меня. Проходя мимо Аннис, я услышала её шёпот:
— Так ему и надо. Боги наказали.
Не зная, куда себя деть, я навела порядок на кухоньке, помыла вёдра после каши, потом просто стояла, глядя на поросят, которые, наевшись, спали на соломенной подстилке, смешно пихаясь и дёргая копытцами во сне. Хотелось домой, в пещеру, но все драконы были заняты поисками, не хотелось никого отвлекать.
Но про меня не забыли. Маленькая ручка скользнула в мою, крепко её сжав.
— Фолинор сказал — отвезти тебя домой. Сам он останется с остальными, пока не найдут тело, или солнце не зайдёт. Пойдём, Аэтель, здесь мы уже ничем не поможем.
Выйдя, я увидела, что на поляне никого нет — женщины ушли в дом. Решила никого не беспокоить и, не прощаясь, уселась на шею Нивены.
В пещере на меня нахлынуло чувство родного дома. Меня не было всего день, даже меньше, но я соскучилась. По просторной кухне, по мягкому свету шариков, по какому-то особому, уютному запаху. По крошечным ручкам Лани, крепко обнявшим меня за шею, по улыбкам остальных детей, даже по корове, которая нетерпеливо замычала, услышав мои шаги, требуя дойки. Привычные заботы — подоить животных, приготовить ужин, накормить, искупать и уложить малышей, — доставляли мне какую-то странную радость. Я — нужна, я — среди близких, я — дома.