И какая разница, что они драконы, а я — человек.
Мужчины вернулись поздно, голодные и уставшие. И расстроенные. Искали до последнего лучика света, но так ничего и не нашли. Точнее — кое-что всё же нашли. Немного одежды, головку сыра, рваный мешок — всё это выбросили на берег волны. Не было лишь того, ради кого и затевались эти поиски — Кутберта. Ни живого, ни мёртвого.
Все молча поели и разошлись, лишь Диэглейр буркнул:
— Надеюсь, он всё же сдох. Найду живым — сам прибью!
Остальные никак на эти слова не отреагировали. Понимали, что сказаны они сгоряча, со злости. Но когда я вспоминала рыдающих Базилду и Санниву, самой очень хотелось взять полено и отходить этого гада. Только на то, что Кутберт жив, надежды уже не оставалось. Верно сказала Аннис — боги наказали.
Когда я, отчаянно зевая — было уже заполночь, — стала убирать со стола, Фолинор меня остановил.
— Оставь. Ничего с посудой до завтра не случится, а ты уже с ног валишься. Мне жаль, но сегодня, похоже, урока не будет. Хотя…
И, приподняв мой подбородок, нежно прикоснулся к моим губам своими. Сонливость слетела с меня, как пух с одуванчика в ураган. Этот поцелуй не был мимолётным, как там, возле дома людей. На этот раз губы мужчины задержались на моих, поглаживая их, легонько пощипывая, исследуя. Это не было похоже на грубые поцелуи моих немногочисленных и нежеланных ухажёров. Рот Фолинора не прижимался с силой, грозя поранить, не пытался всосать мои губы, не слюнявил. Вместо чувства гадливости — единственной моей реакции на поцелуи деревенских парней, — я вдруг начала испытывать странное, неизведанное ранее удовольствие. Никогда не думала, что прикосновение к губам может быть таким приятным.
Мне стало любопытно, а что испытывает сам Фолинор? Приятно ли ему так же, как и мне? Что, если я тоже буду вот так же поглаживать и пощипывать его губы, как он мои. На пробу пошевелила своими, прежде неподвижными губами, и поняла, что да, всё правильно! Потому что Фолинор, едва слышно застонав, обхватил меня за талию и крепко прижал к себе, а второй рукой обхватил мой затылок. Его губы стали двигаться смелее, настойчивее, побуждая и мои так же отвечать ему.
Я даже не поняла, в какой момент просто приятное действие переросло в нечто большее, разжигая странный пожар в моём теле. Он начинался в том месте, где соприкасались наши губы, проносился по моему телу и сворачивался клубком внизу живота, заставляя дыхание учащаться, сердце стучать, как сумасшедшее, а ноги — сжиматься. Я знала, что это такое — желание, я испытывала его прежде, но никогда еще оно не было таким сильным, туманящим голову, превращающим всю меня в пылающий факел.
В игру вступил язык Фолинора. Он тоже стал исследовать мои губы, оглаживать, пытаться проникнуть между ними. И когда я приоткрыла рот — скользнул внутрь, неглубоко, встретил там мой язык, стал легонько играть с ним. О подобном я раньше и не слышала, но это не было противным, наоборот, каждое соприкосновение наших языков лишь послало новые молнии вниз живота, где всё странно сжималось и пульсировало в такт. Ноги обмякли и, чтобы удержаться, я вцепилась в плечи мужчины, который вдруг резко подхватил меня под попу одной рукой и приподнял, еще крепче прижимая к себе.
Я не знаю, чем бы это закончилось, я уже мало что соображала, но тут в колыбельке заворочалась и всхлипнула Лани. Фолинор вздрогнул и замер, а потом медленно отпустил меня, позволяя встать на ноги. Я покачнулась — ноги держали плохо, — и меня тут же поддержали, прижав щекой к бурно вздымающейся груди. Расстроенная потерей губ, которые доставляли мне столько удовольствия, я тихонечко захныкала, и большая ладонь стала гладить мою спину, а к макушке прижалась щека мужчины. Мы оба стояли, прижавшись друг к другу и тяжело дыша, но постепенно дыхание у обоих успокоилось, жар желания спал, и я уже могла думать о чём-то ещё, кроме этого невероятного поцелуя, который Фолинор мне только что подарил.
Вывернувшись из-под руки мужчины, я подошла к колыбельке, но Лани уже снова спокойно спала, наверное, ей что-то приснилось. Немного покачав колыбельку, чтобы окончательно успокоиться, я обернулась к Фолинору. Он продолжал стоять на том же месте, пристально глядя на меня. Увидев, что я обернулась, он в два шага подошёл ко мне, осторожно взял за подбородок и внимательно посмотрел в глаза.
— Я не напугал тебя, Аэтель?
— Нет, — честно ответила я. В тот момент я испытала многое, чего раньше не знала, но уж точно не испуг. Наоборот, мне было жалко, что нас прервали.
— Извини, девочка, я чересчур увлёкся. Даже не ожидал, что настолько потеряю над собой контроль. Хотел лишь… Н-да… — он запустил руку в волосы, растерянно глядя на меня.
— Мне понравился этот урок, — опустив глаза, призналась я.
— Мы, похоже, сразу пару уроков перескочили. Опережаем программу, — не очень понятно сказал Фолинор, но поскольку в голосе его слышалась улыбка, я тоже улыбнулась в ответ, вновь взглянув на него. — Такими темпами ты закончишь этот курс экстерном. Но я всегда говорил, что ты очень хорошая ученица.
Я взглянула на полку, где лежала моя тетрадь для непонятных слов, но мысленно махнула рукой. Не важно, что означают эти слова, главное — Φолинор очень мною доволен. И нашим поцелуем — тоже. А значит, будут ещё такие же. Но, похоже, не сегодня. Потому что мужчина погладил меня по щеке и криво улыбнулся.
— Ложись спать, Аэтель. А я, пожалуй, пойду, искупаюсь. — И уже выходя из гостиной, тихо, но я всё же услышала, пробормотал: — В ледяной воде.
«Странное желание», — думала я, укладываясь на свой диванчик. Впрочем, драконы не боятся холода, у них же огонь внутри. Наверное, Фолинор просто не хочет ждать, пока вода нагреется, время-то позднее, и он тоже хочет спать.
Объяснив себе эту странность, я спокойно уснула. И никаких снов с поцелуями не видела. А жаль…
Глава 22. ПОЛЕТАЕМ?
12 июля, день двадцатый
Наутро поиски было решено продолжить, но драконы пришли к выводу, что нет смысла лететь всем. Полетят двое и будут прочёсывать берег по обе стороны от устья реки, вдруг вчера что-то упустили. Если не найдут до обеда — вернутся, и потом их сменят другие. Остальные же продолжат работу по освобождению кладовых. Я тоже решила остаться — не думаю, что моя помощь будет так уж сильно необходима, в первую очередь я должна заботиться о детях и о том, чтобы мужчины были сыты, этим и займусь. А навестить подруг смогу завтра, если ничего не случится.
Первыми лететь на поиски вызвались Эльрод и Мэгринир. Диэглейр заявил, что полетит тоже, но не на поиски, а помочь женщинам, которые остались одни, без мужской руки.
— Ты понимаешь, что муж Базилды всё ещё может быть жив? — серьёзно глядя на него, спросил Бекилор. Так и сказал — не Кутберт, а «муж Базилды».
— Понимаю, — Диэглейр твёрдо взглянул в ответ, показывая, что решения не поменяет.
— И то, что даже если она уже вдова — прошло слишком мало времени…
— Да понимаю я, — перебил Диэглейр. — И вовсе не собираюсь прямо сейчас тащить бедную женщину в постель, за кого ты меня принимаешь! Но они там одни, Базилде вообще отлёживаться нужно, но я не верю, что она будет лежать, когда всё на девочек свалилось. У них там дров совсем чуть осталось — этот великий плотостроитель ни одного полена не расколол за всё это время. Хочешь, чтобы женщины топором махали? Нет, я полечу и помогу. Сделаю, что нужно, и вернусь, думаю, здесь пока и без меня справятся.
— Справимся, — кивнул Леонейл. — Лети, не волнуйся.
День прошёл без происшествий и новостей. Я занималась домашними делами и малышкой, изредка выглядывала с балкона, полюбоваться на летающие припасы, но мимоходом — вывешивая бельё или вынося корзины, в которые уложила малышей поспать днём — всё не в пещере, а вроде как во дворе, на свежем воздухе. Эльрод и Мэгринир вернулись к обеду, Диэглейр — нет. Эльрод сказал, что когда заглянул к людям, сказать, что поиски пока ничего не дали, то Диэглейр как раз делал дверцы в поросячьих стойлах. Поросята росли, и скоро для них перестанут быть препятствием порожки, сделанные Фолинором. Возле дома красовалась здоровенная поленница, на коровнике появилась дверь, а возле крыльца — удобная лавочка. Похоже, Диэглейр за полдня сделал то, до чего у Кутберта за полмесяца руки не дошли.
После обеда на поиски улетели Элрохин и Магилор. Судя по их лицам, они уже не верили в то, что смогут найти Кутберта живым, отправились искать тело. Драконов удивило, что они его еще не нашли, обычно в этом месте течение всё выбрасывало на берег. Но если тело опустилось на дно и за что-то там зацепилось, то могло оставаться там вечно. Они даже пытались воспользоваться магией воды, но это было всё равно, что искать иголку в стоге сена. В этом месте, по словам драконов, было очень глубоко, почти весь остров был окружён такими берегами — скалистыми, неровными, опасными. Было и несколько удобных пляжей, Фолинор обещал как-нибудь показать мне один из них, когда будет побольше свободного времени, но они находились с другой стороны острова.
В общем, если тело пасечника так никогда и не найдётся, никто не удивится. Но пока есть хоть малейшая, хоть призрачная надежда — драконы будут искать. Хотя бы ради его жены и дочерей.
После того, как малыши поспали днём, Нивена отнесла нас с девочками на лужайку у реки, недалеко от пещеры. Берег там был совсем пологим, песчаным и, по её словам, там было очень удобно купаться. И мы искупались — вода была тёплой, приятной. Нивена и Луччи плавали как рыбки, а вот мне поначалу было сложно — пресная речная вода держала гораздо хуже, чем солёная. Но постепенно я привыкла. Немного поплавав, я вернулась на мелководье и сидела там, давая Лани наплескаться вдоволь — пока я плавала, за ней присматривала Нивена. Дождавшись, когда высохнут нижние рубашки, в которых мы купались — кроме Лани, та плескалась голышом, — мы улетели обратно, Нивена вернулась к мужчинам, помогать им, чем могла, а я принялась за ужин.