Когда он уселся на пышную, густую траву, я легла рядом с ним на спину, глядя на звезды, которые, как бриллианты, сияли на темно-синем бархате небесного свода.
Я откинула голову и почувствовала, как он положил руку на мою блузку и мягко, сквозь шелк сжал мою грудь, но даже не попыталась его остановить. Тихое колдовство этой волшебной ночи разлилось во всем моем теле, я чувствовала себя так, будто нахожусь далеко-далеко отсюда, и мне хотелось позволить ему сделать со мной все, чего ему хочется, — я знала, что это будет только приятно.
Неторопливо расстегивая пуговицы моей блузки, он свободно поигрывал моими обнаженными грудками и, наклоняясь надо мной, нежно целовал их горячими, нетерпеливыми губами. Его поцелуи обволакивали меня, как теплый мед, в моей груди родилось какое-то трепетное, томительное ощущение, и в первый раз в жизни я почувствовала, как твердеют и жарко набухают мои соски. Когда он взял одну мою грудку обеими руками и, наклонившись к ней, принялся сосать ее, как младенец, я выгнулась и протолкнула поалевший сосок поглубже между его влажными губами, страстно добиваясь, чтобы он ласкал меня еще и еще. Какое-то время Элмер тихонько облизывал и покусывал его, а потом, оставив мою грудь, очень нежно поцеловал меня в губы. Так нежно, будто я поцеловалась с облаком.
В то время как кончик его языка исследовал мой рот, его рука проникла ко мне под юбку и стала осторожно подниматься, поглаживая мои бедра, пока не достигла влажного распахнутого входа. Он одним пальцем аккуратно прокладывал себе дорогу по мокрому желобку между губами, все выше и выше — к маленькому, трепещущему в ожидании узелку.
Его поцелуи обволакивали меня, как теплый мед…
Элмер нежно скользил кончиком пальца вокруг этого средоточия, откуда по всему моему телу разливались горячие волны наслаждения. Эта сладкая мука длилась, пока нараставшее во мне желание ощутить в себе страстный напор его члена не стало неудержимым.
Яростная чувственность, с которой он блуждал языком по моим губам, распаляла мой жар и сводила меня с ума. В лихорадочном нетерпении поскорее заполучить его в себя я положила руку на его промежность и стала покрывать бурными ласками вздувшийся под его брюками упругий бугор.
Только когда он немного замешкался, расстегивая пуговицы, бушевавшая во мне страсть немного отступила и к неистовству разожженной плоти добавилась жаркая нега. Как только он освободился от оков одежды, я покорно распахнула ноги, и в ту же секунду его твердый, мощный член раздвинул нетерпеливо ожидавшие его горячие губы моей щелочки.
Это упругое и стремительное вторжение, заполнившее мою плоть, чуть не заставило меня потерять сознание. Все мое тело, каждый его уголок, было охвачено жаркой, сладостной и мучительной зыбью — я никогда еще не испытывала ничего подобного. Во мне поднималось неведомое чувство — как будто что-то натянулось до предела и пытается разрешиться от этого напряжения. Повинуясь этому чувству, я выгнулась навстречу Элмеру, прижалась к нему животом и стала с силой тереться о его мускулистое тело.
У меня потемнело в глазах, я уже совершенно не понимала, что происходит, страсть бушевала во мне с почти непереносимой силой, и я, извиваясь всем телом, стала вилять бедрами, словно пытаясь вобрать его в себя целиком.
Возбуждение, пронизавшее все мое существо, толчками, словно вздымаясь по невидимой спирали, приближалось к своей высшей точке. Вдруг, в ту секунду, когда, казалось, горячая кровь сейчас разорвет мое сердце, напряжение сменилось восхитительной легкостью, и я почувствовала, что лечу, как птица, а весь мир словно взорвался подо мной волшебным фейерверком прозрачных цветных фрагментов. Дрожа от радостного испуга, я неслась вниз, словно во сне, кружась в облаках оргазма. Купаясь в золотом сиянии счастья и ликования, я услышала, как мои губы шепчут слова любви человеку, который зажег в моем сердце это пламя, пламя, которое никогда больше не погаснет.
ГЛАВА ВТОРАЯПРОЩАЙ, МОЯ ЛЮБОВЬ
Последним я посетил в Чикаго мистера Спинкса. Этот невысокий человек, как обычно, был одет в серый пиджак с черными коленкоровыми рукавами. Его пронзительные глазки, упрятанные в морщинках исхудалого лица, разглядывали меня весьма подозрительно и с нескрываемым недоверием. Такой прием при всем желании трудно было назвать теплым, особенно если принять во внимание, что он покупал мыло у нашей фирмы уже в течение довольно многих лет.
Я с нетерпением ожидал, пока он без толку суетился, отдавая ненужные распоряжения в своем магазине, время от времени с сомнением поглядывая на несколько кусков мыла, которые остались у него еще от предыдущего заказа.
Не успев начать разговор, он уже вызвал мое раздражение. Он сказал: «По правде говоря, мистер Вэрли…» (Я, знаете ли, терпеть не могу людей, которые предваряют свою речь словами вроде «по правде говоря». Можно подумать, что они всегда врут, но вот на этот раз собираются вдруг сказать правду.)
— По правде говоря, мистер Вэрли, мои покупатели не слишком-то интересуются продукцией Джеймса Кирка. Впрочем, если вы сделаете мне скидку, я подумаю о том, чтобы сделать заказ. Сорта «Шандон Беллз» и «Джувенил» у меня иногда спрашивают. На них я, пожалуй, сделал бы небольшой заказ. Конечно, если мне предоставят скидку. Видите ли, для жителей Толидо у вас слишком высокие цены.
Я спешил. Мне нужно было попасть на дилижанс, и у меня не было никакого желания потратить здесь два часа, торгуясь из-за его пустячного заказа.
— Я поговорю с хозяином о ваших предложениях, мистер Спинкс, и сообщу вам его ответ, когда буду в Толидо в следующий раз, — сказал я.
Прежде чем он успел что-нибудь ответить, я уже был за дверью и изо всех сил спешил к дому мистера Сэлуина, посмеиваясь при мысли о том, как этот Спинкс будет объясняться со своими покупателями, когда они придут к нему купить мыла. Ведь в следующий раз я приеду в Толидо только через два месяца…
Я еще только подходил к дому мистера Сэлуина, а его дилижанс с тремя пассажирами уже тронулся в путь. Мне пришлось помахать ему рукой, чтобы он остановился и захватил меня с собой. Я снял шляпу и, подчеркнуто вежливо поклонившись своим попутчикам, семейной паре средних лет и молодой девушке, взобрался на повозку. Мистер Сэлуин расчистил для меня место, и я уселся рядом с девушкой.
Когда я в первый раз общаюсь с новым человеком, то всегда бываю немного возбужден, быстро и много говорю и стараюсь для начала его насмешить. Коммивояжер должен всегда излучать уверенность в себе и благодушие, иначе покупатель начнет сомневаться и в нем самом, и в качестве товара, который он предлагает. Всегда приходится с самого начала быть на высоте и никогда не изменять однажды выбранному тону.
Поскольку супружеская пара никак не реагировала на мои попытки завязать разговор, я полностью переключил свое внимание на мисс Дару Тулли — так звали юную девушку лет семнадцати на вид, которая сидела рядом со мной.
Она была потрясающе красивой и в отличие от большинства англичан, которых мне доводилось встречать, раскованной и общительной. С очаровательной веселостью и чудесным чувством юмора она хихикала и заразительно смеялась моим шуткам.
Великолепные темно-каштановые кудри, схваченные сзади широкой розовой лентой, красиво обрамляли ее свежее лицо, светившееся молодой, жизнерадостной силой. Когда она улыбалась, обнажая белоснежные зубки, ее глаза искрились подкупающим весельем, а на щеках появлялись милые ямочки. Из-под одеяла, которым она закутала ноги, виднелась пара стройных щиколоток, а шелковая блузка с перламутровыми пуговками ясно обрисовывала маленькие, задорно торчащие грудки.
Так мы и сидели бок о бок, беззаботно болтая, словно старые друзья. Постепенно я стал замечать, что она не только благосклонно принимает мои шутки, которые тем временем становились все более вольными, но и не имеет ничего против того, что я все теснее прижимаю свою ногу к ее бедру — напротив, видно было, что ее плоть благодарно отзывается на мое прикосновение. А уж я по опыту знаю, что там, где дело касается близости между мужчиной и женщиной, там плоти можно доверять. Язык может врать сколько угодно, но тело всегда скажет вам правду о том, что творится у человека на сердце.
Вечером, когда мы остановились на ночлег и я, обняв ее за талию, помогал ей сойти с повозки, она прыгнула прямо на меня, крепко обняв меня за шею. По всем признакам она созрела и была готова принять «это». К тому времени мы оба чувствовали себя настолько раскрепощенными, что «этому» стало довольно тесно у меня в штанах. Все-таки у коммивояжера не такая уж плохая жизнь, ведь в ней случаются такие вот встречи. Хотя я в свои двадцать пять лет и был женат, у кого повернется язык упрекнуть меня за то, что я поддался этому искушению и не смог устоять перед призывным взглядом молодой и прекрасной девушки?
После ужина, когда совсем стемнело и наши попутчики отправились спать, я предложил ей сходить вместе со мной за хворостом для костра. Не говоря ни слова, она поднялась на ноги и, как будто в полусне, позволила мне отвести ее к небольшой прогалине, заросшей густой травой и окруженной кустарником.
Она легла на спину и стала смотреть на звезды, сиявшие над нами, и я решил попробовать. Я расстегнул на ней блузку и стал поигрывать с ее упругими грудками, соски которых, постепенно твердея, скользили по моей ласкающей ладони. Когда я припал к ним губами, они стали еще тверже и порозовели. Очень скоро мой язык уже блуждал по ее сочным губам, а рука нежно проходилась по ее мягким, полным бедрам, которые раздвинулись, едва я к ним прикоснулся. Как я и говорил, она созрела и готова была принять «это».
Маленький бугорок над ее входом, покрытый мягким, курчавым пухом, был на ощупь такой же нежный, как грудка голубя, и, когда я положил на него руку, он выгнулся мне навстречу, как кошка, когда ее приласкают. Нежно скользя кончиком пальца по влажным излучинам, скрывавшимся под этим «холмиком Венеры», я довел ее до крайнего возбуждения. Наслаждение становилось все более острым, ей не хватало воздуха, ее дыхание стало прерывистым и частым. Не теряя ни минуты, я скинул штаны — мой молодчина, вздрагивая от нетерпения, вырвался наружу и нырнул в горячую влагу, сочившуюся между гостеприимно распахнутых бедер. Мягкие, теплые губы сразу же крепко обхватили его, и я мощным толчком загнал его внутрь ее тела на всю длину.