ее, то есть его, все бы слышали. Но слышу только я. Получается… это я волшебная, что ли?
Желудок предательски урчит, напоминая, что со вчерашнего дня я толком ничего не ела. В столовой пахнет... ничем. И это первый тревожный звоночек.
На все том же красиво сервированном столе стоит тарелка. А в ней… какая-то серая масса, отдаленно напоминающая овсянку. Комки разного размера плавают в мутной жиже, а сверху всё это великолепие покрылось противной плёнкой. Так и хочется от этого вида пойти и повыть на болотах вместо известной всем собаки.
Рядом с тарелкой на блюдце с голубой каймой лежит подсохший хлеб, больше похожий на сухарь, а в чашке из тончайшего фарфора — чай цвета мутной лужи.
Кажется, я даже в старой школьной столовой такого безобразия не видела.
— Приятного аппетита, — с елейной улыбкой говорит Клотильда, проходя мимо. От её приторно-сладкого голоса во рту становится горько. — Надеюсь, завтрак придется тебе по вкусу.
Набираюсь смелости и пробую кашу: безвкусная, холодная и с комками. Это вот прям на столовскую похоже. Чай тоже остыл и горчит так, будто заварку использовали уже раз пять. Причем не нормальную, листовую, а пакетик.
Клотя возится в углу, довольно улыбаясь себе под нос. Ясно. Меня настигла месть за то, что дракон перевел меня в теплую комнату. Интересно, она действительно думает, что я это буду есть?
— Тебе что-то не нравится? — снова появляется Клотильда, её глаза злорадно поблескивают, а на губах оскал. — А ты думала, будут деликатесы? Знай свое место.
Молча встаю из-за стола. Клотя фыркает, довольно ухмыляется, но молчит. Что уже радует. Лучше поголодаю, чем буду травиться этой бурдой. На кухне что-нибудь точно найду. И свежее, и съедобнее.
Спускаюсь туда, где тепло и уютно. В огромной печи потрескивают поленья, на столе горой высятся свежие булочки, от которых исходит божественный запах корицы и ванили. Марта месит тесто, напевая что-то себе под нос, но как только видит меня, расплывается в добродушной улыбке.
— А, это ты, девонька. Что-то случилось?
— Да как-то... с завтраком мы не подружились, — дипломатично отвечаю я, стараясь не выдать, как сильно урчит живот от аппетитных запахов.
— Ох, знаю я эти Клотильдины штучки, — качает головой Марта, вытирая руки о передник. — Садись-ка вот сюда, к печке поближе.
Она достает из печи свежие булочки, золотистые, пышные, источающие умопомрачительный аромат. Наливает в большую кружку горячего молока с пенкой.
— Ешь, пока теплое. А то совсем отощаешь. Вон какая худенькая...
Булочки такие вкусные, что я не могу сдержать стон удовольствия. Воздушное тесто тает во рту, а внутри начинка из яблок с корицей. Марта довольно улыбается, глядя, как я уплетаю уже вторую:
— Вот так-то лучше. Нет уж, у меня на кухне голодным никто не останется. Даже если Клотильда против.
Я заканчиваю со второй булочкой и помогаю Марте с тестом: оно мягкое, шелковистое, так и просится в руки.
Припоминаю, что у Марики, в отличие от ее одаренной сестры, есть ни к чему не приспосабливаемой магия: магия разделения. Ну вот и куда ее приспособить можно? Я напрягаю память, нахожу в груди теплеющий центр и для эксперимента помогаю разделить молоко на сливки и обезжиренную часть.
Когда это выходит, я даже испытываю определенный азарт: будь у меня такая в прошлом мире, это ж сколько процессов можно было ускорить! Марта качает головой и, лукаво прищурившись, говорит, что будет меня чаще приглашать на кухню.
Мы мирно беседуем о пустяках, и на душе становится легко и спокойно. Как будто я дома, в гостях у доброй тетушки...
Идиллию нарушает ворвавшаяся на кухню взъерошенная Улька. Щеки раскраснелись от мороза, платок сбился набок:
— Беда! В городе свечей нет совсем! Ни в одной лавке! Все обошла — нигде нет! А его величие только восковые признает, сальные на дух не переносит… — она устало и обреченно плюхается на скамью. — Меня ж Клотильда со свету сживет!
Я вижу, как у нее начинают трястись губы, а на глазах появляются слезы. Ну, Клотя! Ну запугала девчонку!
— Что за безобразие такое? — качает головой Марта. — Раньше-то хоть старый свечной мастер делал свечи. А как он умер, так и все. Не завезли нам свечей, теперь хоть что — весь город без свечей останется.
— Клотильда уже все уши прожужжала, — всхлипывает Улька, закрывая лицо руками. — Что делать-то будем? К вечеру темнеть начнет…
Да уж… ситуация. Хотя…
— Погоди, Улька. Ты же говорила, что это дом свечного мастера?
Глава 10
Должен же быть выход какой-то? Я, конечно, понимаю, что городок небольшой, расположен, считай, на полуострове, к которому особо нет путей. Но чтобы вот так оставить всех жителей без нормальных свечей?
— Да я уже все возможные места для хранения обыскала, — тяжело вздыхает Улька.
— Ладно, готовых нет, а запасы воска? Есть? — спрашиваю я.
Если все есть, то криво-косо, но уж извернемся сделаем. Придумаем что-то. К тому же дракон просил “нормальные” свечи, а не “красивые”.
Улька удивленно смотрит на меня, явно не успевая за ходом моих мыслей.
— Идем искать, — я вытираю руки и ободряюще деловито улыбаюсь.
Наверное, мой вид совсем не соответствует безвольной игрушке дракона, но уж как есть. Я не привыкла опускать руки. Тем более не тогда, когда это может дать Клотильде повод насладиться унижением других.
— А, — спохватывается Марта, когда мы уже почти выходим из кухни. — Вот, держи. Птичке твоей.
Она достает небольшой сверток и протягивает мне.
— Спасибо, — улыбаюсь я ей.
Руди точно будет рад. Но вот что с его раной делать, я пока не придумала…
Мы проходим во флигель, я по дороге забегаю к сове оставить еду. Он довольно ухает и сверкает на меня своими глазищами. “Вкусно пахнет”, — произносит Руди, хватает еду и отворачивается.
Ну, конечно, можно было и спасибо сказать, но будем считать, что у кого-то с воспитанием беда.
Мы с Улькой идем дальше вдоль коридора флигеля, мимо комнаты, в которой меня хотела поселить Клотя (я вообще не понимаю, откуда здесь эта спальня), нескольких явно подсобных помещений к прочной дубовой двери с латунной ручкой.
— Это мастерская старого мастера, — говорит Улька, поворачивает два раза ключ в замке и, уперевшись обеими пятками в пол, с трудом открывает дверь.
Петли противно скрипят, и я поспешно оглядываюсь, не услышала ли кто. Клоти тут еще не хватало.
В нос бьет застоявшийся запах воска и пыли. Небольшое помещение тонет в полумраке: только через два узких окна под потолком пробиваются косые лучи света. Улька чиркает огнивом и зажигает прихваченный с собой огарок сальной свечи. Надо бы мне тоже научиться пользоваться им.
Осматриваюсь.
Большой очаг с вмурованным котлом. Над ним железная перекладина с крюками, видимо, для подвешивания дополнительных котелков. Вдоль стен длинные столы с желобами для форм. Сами формы... Я подняла одну, стряхнув паутину. Жестяные, конусообразные, чуть позеленевшие от времени, но вполне целые. Штук сорок наберется.
В углу лежат катушки с фитильным шнуром. Не удерживаюсь, проверяю: хлопок, не истлел, можно использовать. Тут же свалены деревянные рамы для натягивания фитилей и формы поменьше и покороче, для свечей попроще.
— Ты в мастерской не проверяла же? — оборачиваюсь к горничной.
Она стоит со свечкой, ежится, как будто ей тут страшно, мотает головой.
— Свечной мастер, говорят, с темными силами дело имел. У него одного свечи в городе хорошо получались, другие мастера плюнули, да и уехали, — говорит Улька.
— Но свечи-то вы не боялись его использовать.
— Свечи — то уже готовое. А вот когда он все это тут делал… Это другое.
— Ладно, — я лезу в ближайший сундук, чтобы проверить, что в нем. — Думай о том, что мы ищем готовое. Мастер тут, похоже, давно ничего не делал.
— Нет, конечно, — Улька скованно, как заржавевший робот, подходит к другому сундуку и тоже открывает его. — У него как сын пропал на нашей мануфактуре, так он все свернул и уехал. Клотильда еще при нем экономкой была. Они с бывшим нотариусом часть свечей продали, чтоб спокойно жить. Потом господа покупали их у купцов или заморских, или из столицы. А в этом году ни купцов не было, ни свечей.
Странно это. Пытаюсь припомнить, что такого в городке произошло. Изоляция для такого крошечного городка — считай, смерть. Но ничего не могу вспомнить: Марику и ее сестру почти не выпускали за пределы приюта.
А теперь, получается, дракону, то есть Роуварду, отдали пустующий дом вместе с прислугой. Да еще и на окраине, чтобы поменьше знал и видел.
Я еще раз осматриваюсь, и мне на глаза попадается небольшая дверца в задней стене. Кладовка? Налегаю плечом — поддается!
— Улька, на первое время ты спасена! — торжественно произношу я. — И есть немного запасов, чтобы сделать еще небольшую партию. Но… Ты права, надолго не хватит. Надо думать…
— Ох, да что там думать! — Улька тут же хватает штук пять свечей и прижимает к груди, как самую большую ценность. — Готовиться надо. К гневу дракона и воплям Клотильды.
— Посмотрим, — я окидываю помещение уже профессиональным взглядом и испытываю что-то вроде азарта. Потому что в голове потихоньку начинает зарождаться план.
Мы закрываем мастерскую, но я прошу у Ульки ключ, обещая, что попробую из тех остатков, что есть, сделать еще несколько свечей. А заодно посмотрю, что за котлы тут и насколько удобен очаг.
Довольная горничная, кажется, сейчас душу готова мне отдать за то, что я ей нашла эти свечи.
— Улька, а в доме есть библиотека? — решаю я спросить, пока она в хорошем настроении и не так дрожит при мысли о Клоте.
— Не знаю, — пожимает плечами девушка. — Я видела книги в комнате на втором этаже и в кабинете у его величия. Не был старик любителем почитать.
Вот тут мне, похоже, не повезло… Мне не нравится то, что предлагает мэр. Но если у него есть варианты снять метку, то, возможно, есть и другие, обходные пути. Я попробую посмотреть тут книги, но, скорее всего, мне надо будет в библиотеку в городке. Ее создали при мануфактуре для тех, кто хочет учиться, и там же держат архив.