душно, как одну из глупеньких девиц, вверенных ему для заботы.
Солнце бликовало на серебристых колечках в его ушах так же, как на бесчисленных волнах вокруг нас, заставляя щуриться.
— Смотри сюда… — начал он и кашлянул, пряча смех. — Прошу прощения! Смотрите же, о благороднейшая из Кейсар. — Он повернул мою руку ладонью вверх. Пальцы оказались доверчиво раскрыты и расслаблены, хотя было немного щекотно. Бьёрн расположил три своих пальца чуть ниже сгиба запястья — на фоне его руки такого хрупкого, что я взволнованно сглотнула. — Вот эта точка.
— И… что делать?
Хотелось прекратить это всё, потому что лицо стремительно заливало краской стыда от того, как на нас смотрят. Но я ни за что не соглашусь, чтобы дурнота вернулась с прежней силой, поэтому лучше потерплю несколько минут позора.
— Пальцем, — он подхватил и поставил большой палец моей правой руки к отмеренному месту и надавил, показывая, как надо, — прижимаете вот так. Чуть сильнее, или меньше, как получится.
Теплой ладонью, на удивление не грубой, с длинными чуткими пальцами, он обхватил мою правую руку и показал ещё раз, надавливая на нужное место. Светлая обветренная кожа выделялась на фоне моей, темного оттенка.
Я кивнула, приподняла голову и неожиданно столкнулась с его внимательным взглядом. Таким серьёзным и прямым — в самую душу. Крупные губы поджались, солнце пробежало по его коже сотней бликов, отражая плеск волн. Внезапно без вечного ехидства он даже показался мне приличным человеком.
Бьёрн продолжал держать мою руку в своих, выжидая, даже чуть провел пальцами дальше к локтю, хоть едва ли это было нужно. Внутри расцветала щекотная тёплая улыбка, которую я старательно удерживала, сохраняя невозмутимый вид. Что ж. Кажется, будто этот надменный северный чужак тоже готов растаять?..
Мерцало серебро в его глазах. Но обманчивое ощущение длилось миг, потому что во взгляде с прищуром снова вспыхнули дурацкие искорки.
— Спасибо, — забрала я свою ладонь, прижав пальцы так, как он показал. И даже спокойно улыбнулась, наконец ощутив, как отпускает тошнотворное чувство. — Если это будет работать, я готова ходить так целыми днями. И это — не магия?
— Магия, доступная каждому. Даже огненным фуриям вроде вас.
— Знаете о моей магии? — приподняла я бровь с любопытством.
— В двух словах, — Бьёрн опёрся локтями о борт, встав к нему спиной и поглядывая на меня с затаенной улыбкой. — Но это не та стихия, которая мне близка. Вам помогут в Сеттеръянге, там есть наставники, кто обучался неживой магии и кому благоволит Метта. Зря вы пытались бежать.
Я держала руку и искоса наблюдала за ним. Ну да, похоже, сам Бьёрн лишь слабо владеет своей — раз на посылках у дарханов и исполняет их приказы. Интересно, если я смогу добиться его особого расположения — это поможет мне устроиться в монастыре хоть немного на более приличных условиях?
— Сами видите, как плохо мне даются такие путешествия.
Бьёрн легко удержался на ногах при новой волне, сделав незаметное движение всем телом, как заправский моряк, а я ещё сильнее впилась пальцами в запястье, хотя лучше бы — схватилась за борт!
— Маленькое досадное недомогание на важном пути.
— На моих островах тоже знают кое-что об особых силах.
— Я наслышан, — склонил якобы согласно голову Бьёрн, — однако куда больше наслышан о ваших обжигающе-горячих неудачах, кирия ди Мори. Так что не стоит избегать тех, кто разбирается куда побольше ваших шаманов и ведуний.
Эти дарханы — настоящие снобы, я уже поняла. Неужели мне предстоит провести три года среди тех, кто так высокомерен и насмешлив? Ао и Теа, мне потребуется всё моё терпение, которого, видят боги, и так немного отмерило мне мироздание.
Я покачнулась и едва не упала, поскольку обе руки теперь были заняты попыткой избавиться от морской болезни. Бьёрн быстро цепко схватил меня за локоть и придержал, помогая не растянуться посреди палубы всем на посмешище.
— Вам стоит подкрепиться, Кейсара ди Мори. Иначе от слабости так и грозитесь бахнуться в обморок.
— О, меня ждёт изысканный ужин?
— Только весьма посредственный обед.
Я снова перешагнула, чтобы удержаться на палубе во время волны. Длинная юбка простого платья путалась в ногах, а волосы так и норовили попасть в глаза.
Слова про обморок оказались пророческими. И Бьёрн не успел удержать — я почувствовала, как поскользнулась и лечу вниз на проклятую шаткую палубу, матросам на радость. И едва не расшибла себе лоб! В последний миг меня подхватила у самого пола чужая крепкая ладонь.
Я боялась, что он сейчас грубо тряхнет, заставив прийти в чувство. Но Бьёрн не повёл себя как мужлан — а помог подняться на удивление бережно. И даже остался рядом, крепкой рукой удерживая за талию и прижимая к себе, чтобы я снова не соскользнула вниз. Мне пришлось схватиться за его плечо, закинув руку повыше и вцепившись пальцами.
— Ну вот, едва не упали, — прошептал он мне на ухо так, что по коже побежали мурашки. — Что бы вы без меня делали, принцесса с южных островов?
На нас глазели и явно обсуждали. Я поёжилась, ещё оставаясь в жарких объятиях и только пытаясь слабо выбраться, а Бьёрн не торопился отпускать.
— Полагаю, была бы сейчас далеко от проклятой морской стихии. И вполне себе… счастлива, — прошептала я упрямо, приподнимая голову и теряясь: стоит ли уже оскорбленно вырваться от этой вопиющей близости, нарушающей все правила общества, или пусть продолжает строить из себя благородного, раз это так ему нравится? И если сама решила завоевать себе немного уважения и внимания…
Бьёрн позволил мне встать тверже на палубе, и я, ещё держась за его предплечье, снова взглянула во внимательные серые глаза. Его зрачки стали больше, и я бы поёжилась от ощущения, что он околдовывает, и мои эмоции выходят из-под контроля… Но увидела в глубине отголоски пламени — красно-оранжевые всполохи, похожие на закатное солнце.
Но заката ещё не было!
Я ведь только хотела расположить несносного дархана к себе и избежать неудобств, а не… не поддаваться собственным странным чувствам. Воспоминание о поцелуе с Ароном и последствиях промелькнули перед глазами обжигающей вспышкой.
— … однако куда больше наслышан о ваших обжигающе-горячих неудачах, кирия ди Мори…
Я помотала головой. Нельзя так играть с огнём — своим собственным. Это всегда заканчивается плохо. Я вернула себе сдержанное выражение лица и постаралась сохранить подобие достоинства на этом шатком способе перемещения.
— Признаться честно, даже не представляю, где на корабле может располагаться столовая — не приходилось прежде странствовать морем.
Бьёрн улыбнулся на моих словах про столовую на корабле, бросил взгляд на свою компанию, к которой явно жаждал вернуться, но наконец согласно кивнул.
— Раз уж вы снизошли к вежливости, госпожа ди Мори, не могу не ответить любезностью. Идемте.
Мне надо узнать о нём больше. О нём, о том, что меня ждёт в Сеттеръянге. О том, что ждёт нас всех вскоре — тех, кого Четверо богов наделили даром.
Глава пятая. С тобой что-то не так
Арнеина, жена императора Иввара, величайшего из магов земли
— Я должен туда поехать, — голос мужа выдернул из забытья, в которое Арнеина погрузилась, сидя над чашкой горячего отвара и обнимая её обеими руками.
Такой хрупкий фарфор, изящный и тонкий — под её пальцами. И вдруг внезапная мысль о том, что она может сломать его одним неосторожным движением вызвала тревогу. Но Арнеина хорошо научилась уходить в себя и закрываться от чужого воздействия, ото всех, кроме своего супруга — императора величайшей Ивварской империи, где власть магов стала безраздельна.
— С тобой что-то не так, — приподняла она взгляд, отрываясь от прозрачных, едва уловимых клубов пара, который поднимался над свежезаваренным отваром шиповника. Муж этим утром был сам не свой.
Арнеина покатала на кончике языка терпкий кисловатый привкус. Захотелось снова сделать большой обжигающий глоток, который бы развеял сумрачное утро.
Сиркх стоял к ней спиной, за широким размахом его плеч пробивался рассвет — но не достигал императрицы, рассеивался лучами по комнате, ещё контрастнее подчеркивая силуэт самого могущественного мага земли.
Наместника самого Скадо, посланника высочайшего из Четырёх богов, что, точно ступени, вели их всех к Великому Духу.
Ойгон. Тело. Кими. Сердце. Мета. Разум. Скадо. Дух.
Четыре посланника Творца, к которым она была приучена обращаться с детства. Четыре ступени великой лестницы, где по мере движения от младшего к старшему тебе больше дается — но и больше спрос. Справедливая вера: каждому по силам его.
— Я слышу… его голос, — отозвался император глухо, глядя вперед, далеко за пределы дворцовой площади столицы Иввара, за пределы страны и даже вечности.
Ведь того, чей голос он слышал, уже не было в живых.
Сиркху, если верить летописцам, старательно ведущим записи всей истории Иввара и ордена дарханов, было уже больше пяти десятков лет, но никто бы не назвал его возраст при личной встрече.
Она мельком подумала, что и ей через несколько лет исполнится сорок. Но сильный магический дар помогал не только править страной, помогая мужу, но и держать себя с прежней силой и молодостью гораздо дольше, чем могли люди без магии.
Император был высок, казалось, выше его Аренина и не знала никого в жизни. Даже годы отшельничества и скитаний ничуть не отразились на его внешности — каждая черта его тела была наполнена силой, мощью и статью. Высеченный из гранита, как стихия, которой он мог управлять. Никто прежде не обладал способностью сотрясать горы и соединяться с твердью, из которой создана вся земля.
Бывали редкие минуты, когда Арнеина могла прикоснуться к нему и ощутить отголоски этой стихийной силы — и даже это слабое эхо потрясало до глубины души. А ведь Сиркх единственный, кто соединял в себе способность обращаться как к живому, так и неживому.