Ясно было, что частично гнев и недовольство д’Эстейна обращены на самого себя и на его работу, в то время как остальное досталось Теллиусу. Старик не испытывал к раскрасневшемуся капитану никакого сочувствия. Ему хватало и собственных проблем. Руки Теллиуса были скованы кандалами, приваренными к полу на короткой цепи, и он дергал ее, заставляя звенья цепи греметь.
– Но это? – продолжал д’Эстейн. – На убийство я не могу закрыть глаза, минейр Теллиус! Тем более когда речь идет об убийстве одного из королевских фаворитов. Король относился к Мастеру Аврелиусу как к родному дяде, его любили при дворе, им восхищались. Но вы ведь об этом понятия не имеете, не так ли? Наказание неизбежно. Возмездие неизбежно. Это вы понимаете?
– Мальчик всего лишь хотел защитить меня, вот и все.
– «Мальчик», неужели? Некто без страха подходит к мастеру меча и бьет его ножом под ребра, в самое сердце, вот так запросто. Много ли вы знаете мальчиков, которые на такое способны? Мальчик бы запаниковал и попал ножом в ребра, и тогда Аврелиус выжил бы, несмотря на глубокую рану. Но только не этот мальчик. Нет. Этот вмешался и действовал как наемный убийца.
– Где теперь Артур? – спросил Теллиус, не надеясь услышать ответ.
– Он под присмотром у особых людей, старик. Они выяснят, правду ли он говорит или же он всего лишь очередная уличная крыса с ножом и помутившимся рассудком. Разве бывают големы такого размера? В чем смысл?
Теллиус едва не выдал свою теорию о матери, которая, потеряв сына, хотела заменить его, но гневные слова д’Эстейна натолкнули его на более нечистую мысль. Голем в виде маленького мальчика мог бы стать идеальным убийцей. Неужели хоть один мужчина – или женщина – разглядит в нем угрозу, прежде чем станет уже слишком поздно? Теллиус вздрогнул от этой мысли, искренне надеясь, что это неправда. Артур Квик ему понравился. Он не хотел испытывать перед ним страх.
Раздался короткий стук, и дверь в комнату для допросов открылась так резко, что д’Эстейн едва успел выпрямиться по стойке «смирно». Теллиус поднял голову и увидел, как в комнату вошел сам король Йоханнес де Женерес. Старик попытался встать, разинув рот от изумления, но цепи натянулись, и он так и замер в полупоклоне.
Король был стройным мужчиной лет тридцати с узким лицом, на котором темнела бородка, и с длинными тонкими пальцами, которые постоянно шевелились. Король остановился и с отвращением оглядел крохотную комнату, словно не мог поверить, что в мире существуют такие ужасные места. Казалось, он сильно взволнован.
– Уберите эти цепи, капитан, будьте добры, – сказал король, махнув рукой.
Д’Эстейн, не мешкая, щелкнул замками и тут же вернулся на свое место, почтительно склонив голову. Теллиус медленно выпрямился во весь рост, а затем поклонился так низко, как только мог.
– Я к вашим услугам, ваше королевское величество. Должен сказать, я очень сожалею о том, что случилось утром на тренировочном дворе.
– Этот ваш мальчик, – сказал король, не обращая внимания на его слова. – Как давно вы его знаете?
Теллиус подумал, что Артур, должно быть, ничего им не сказал. Непонятно было, повлияет ли это как-то на шансы самого Теллиуса исполнить танец висельника этим днем.
– Несколько дней, ваше высочество.
– Кажется, он очень к вам привязался, – заметил король.
Теллиус лишь нахмурился. Он чувствовал себя игроком в карты, который поставил слишком много на слабую руку. Все, что ему оставалось, – медленно выкладывать карту за картой и надеяться на удачу.
– На меня напали, ваше величество. Я стар, и я уверен, что не смог бы один сопротивляться Мастеру Аврелиусу и он убил бы меня. Мальчик пришел мне на помощь, и этого не должно было…
– Я не об этом, – оборвал его король.
Теллиус немедленно умолк. Он прекрасно знал, что в данном месте он абсолютно беспомощен. Спасти его могла лишь благосклонность человека, стоящего перед ним, и Теллиус напряг каждый нерв, каждую извилину своего мозга, чтобы отыскать правильный путь.
– Я проверил его, – продолжал король Йоханнес. – Похоже, он действительно один из так называемых големов, хотя его сходство с человеческим ребенком… чрезвычайно удивительно. У него нет крови, вы знали? В его конечностях течет ихор, кровь богов. Он сочится из порезов, однако раны затягиваются достаточно быстро.
Теллиус почувствовал, как каменеет его лицо. Против собственной воли он не сумел скрыть гнева.
– Вы заставили ваших людей его резать? И он вам это позволил, я полагаю. А теперь он не хочет с вами разговаривать. Интересно, с чего бы это?
Король махнул рукой и беззвучно выдохнул.
– Насколько мне известно, големы – это механизмы, минейр. Оживленные при помощи магии. А в нашем случае это исполнено с величайшим мастерством. Они ничего не чувствуют, я убежден в этом. Он не подавал признаков боли, если вас это беспокоит. Но он мне нужен! Если он будет должным образом повиноваться мне, я дам ему место в моей личной страже. Ученики бедняги Аврелиуса сказали, что он владеет теми же навыками, что и сам мастер. Если это так… – Король восхищенно покачал головой. – Мне больше не нужны будут жалкие копии Аврелиуса в виде его учеников и учениц. Мне достанется сам золотой источник – даже лучше! Неизменный и вечный, верный страж, который будет следить и охранять меня.
Его глаза светились, и Теллиус заметил, что молодой мужчина дрожит от возбуждения.
– Я попросил его показать мне все, на что он способен, Теллиус. Он не ответил, хотя я знал, что прежде он говорил с тобой. Он не чувствует боли, так что пытать его нет смысла. Я зашел в тупик. Скажи мне, нужна какая-то команда или какой-то зачарованный предмет, чтобы заставить его делать то, что я прикажу? Он давал тебе что-нибудь, что показалось тебе в тот момент незначительным? Если так, я битком набью твои карманы золотом.
Теллиус смотрел на высокомерного молодого человека, стоящего перед ним, оценил его ясный и уверенный взгляд. Старик разом ощутил свой возраст и бремя бедности, тяжелым грузом лежащее на плечах. И вот он увидел выход, хотя одна мысль об этом заставила его устыдиться, а вены словно наполнились кислотой вместо крови. В любой другой день за убийство благородного горожанина его бы жгли, рвали на части, а потом оставили болтаться на веревке, и не важно, виноват он был или нет. Двенадцать Семей Дариена не пощадили бы простолюдина, убившего одного из них.
Пока король ждал ответа, Теллиус пытался все как следует обдумать, допуская даже те мысли, которые раньше немедленно отвергал. С этого момента пути назад нет. Даже если случится чудо и король освободит его, он вряд ли доживет до конца этой недели. Да, они с Микахелем смогут застать врасплох первого наемного убийцу, которого пришлют за ним, но после этого Двенадцать Семей лишь утвердятся в своем намерении и станут более беспощадными. Но сейчас взамен этой участи ему предлагают шанс, протягивают ветку крапивы, за которую он должен держаться, если сможет ухватиться как следует. За окном комнаты для допросов садилось солнце, и столб золотистого света освещал всех присутствующих.
Наконец Теллиус кивнул.
– Я бы хотел поговорить с големом, ваше величество. Он способен на очень крепкую привязанность к человеку, которому предан, и мне необходимо прежде всего убедить его, что мне не причинили вреда. После этого за разумную плату и возможность оказаться на свободе я смогу помочь вам.
Глава 8Пустыня
Спалось Трифолду ужасно. Поначалу лежать на черном песке было даже приятно, когда песок обтекал его, принимая форму тела. Но он затвердевал в таком виде и не поддавался, когда Доу переворачивался во сне, поэтому дюжину раз за ночь он просыпался, и с каждым разом тело ныло все сильнее. В довершение всего пустыня оказалась не такой мертвой, как он думал. Какие-то твари перекрикивались между собой и ухали во тьме, а несколько раз что-то проползло прямо через него, отчего он каждый раз просыпался, тяжело дыша.
Маленький костер весь выгорел, и, разумеется, поблизости нельзя было найти ни веточки, чтобы разжечь его снова. Доу провел несколько часов, лежа во тьме и разглядывая звезды, которые сияли здесь гораздо ярче, чем в Дариене. Но, говоря со всей откровенностью, это чудо очень быстро ему наскучило. Звезды никуда не деваются, в конце-то концов. А у него имелись и более насущные заботы. Температура опускалась с пугающей скоростью, от жесткого ложа ломило спину, сам он весь почернел от песка, но все это он уже испытывал тысячу ночей назад. Он слышал, как Нэнси встала, отошла в сторону и принялась копать ямку, чтобы облегчиться, и у него мелькнула смутная догадка, что она потревожит какое-нибудь противное существо. С трудом верилось, что он счел ее достойной лечь с ним в постель тогда, в таверне, хотя она охотно угождала ему, хвалила его и вообще казалась хрупкой и женственной. Теперь же, спустя дюжину часов переговоров и попыток сторговаться, она казалась куда менее привлекательной. Доу был уверен, дело вовсе не в проклятой гробнице. Это Нэнси вывела его из себя. А вот отправить бы ее одну в Дариен, пускай сама ищет дорогу!
Мысль о том, что Нэнси и в самом деле может уйти и подыскать кого-нибудь другого, кто проводит ее к гробнице, заставляла Доу усмирять свой гнев. Пусть она потешается над его магией. Пусть он никогда не сможет доказать ей, что она не права, хоть это и уязвляет его гордость. Важно лишь одно: ее присутствие сможет обезвредить чары, наложенные на гробницу. Доу лежал на песке и не мог удержаться от фантазий о том, какие сокровища они отыщут внутри. Он еще помнил белый вход, наполовину занесенный песком. Он ощутил укол тревоги при мысли о том, что гробницу могло доверху занести песком, и тогда ему придется искать ее не один день, а вода и еда будут иссякать под невыносимо желчные комментарии Нэнси. Ну, нет, Богиня любит дерзких и юных, все так говорят. Она проведет его по следам и воспоминаниям. Он отыщет гробницу снова, пообещал себе Доу. Однажды мама сказала ему, что, когда чего-то действительно хочешь, нужно представить себе, как это происходит. И тогда Богиня сама подправит мир, если будет в хорошем расположении духа.