– Спасибо.
Мы покачивались в ритме куда более медленном, чем того требовала музыка. Но я улыбался Лэндону, а он улыбался мне.
И все было хорошо.
Правда, хорошо.
Но после пяти танцев – какие-то были спокойнее, какие-то энергичнее – от постоянного трения тел вокруг и грохочущих композиций диджея с Преждевременной Потерей Слуха я почувствовал, как в груди нарастает тревога.
– Мне надо передохнуть, – крикнул я Лэндону, и мы проскользнули мимо Джони с Одной Н, который вращал бедрами в Недопустимом Наблюдателями Диапазоне, к столу с напитками. Я схватил два стакана с водой, один передал Лэндону. Он свой выпил залпом, а я вот сначала принюхался.
– Хотел проверить, не подсыпали туда чего, – объяснил я.
– Да такое только в фильмах бывает, – со смешком сказал Лэндон.
– Понятно.
Я поднес стакан к губам, но тут кто-то врезался мне в спину – и я весь облился.
– Дерьмо. – Я заоглядывался в поисках салфеток. – Прости, сейчас вернусь.
Лэндон большим пальцем стер капли у меня с подбородка.
– Тебе помочь?
– Да ладно, просто подожди меня тут.
Раздевалки были закрыты, поэтому пришлось воспользоваться туалетом в южном крыле. В туалетах Чейпел-Хилл не водилось бумажных полотенец, только сушилки для рук, поэтому я зашел в третью кабинку за туалетной бумагой.
Тщательно промокнув пиджак, я занялся огромным влажным пятном на штанах, как раз вокруг ширинки. Будь костюм черным, оно бы так не выделялось, но на светло-голубом темные пятна очень заметны.
А в таком месте они еще и вызывают ненужные подозрения.
Я потер пятно, но однослойная туалетная бумага, которой пользовались в школе Чейпел-Хилл, только скаталась в крохотные жемчужинки-комочки.
Какой вообще смысл в однослойной туалетной бумаге?
– Эй, Дырий, в школе нельзя дрочить.
Я резко обернулся, ко всему прочему ударившись голенью об унитаз.
Трент Болджер стоял возле раковины и мыл руки, наблюдая за мной в зеркале.
Мне почему-то всегда казалось, что Трент Болджер не из тех, кто моет руки после туалета.
– Отвали, – буркнул я, стряхнул со штанов бумажные крошки и пошел к раковине, располагавшейся дальше всего от Трента.
Пусть я всего лишь пытался высушить костюм, побывав в туалете, я все равно должен был вымыть руки.
Потому что так заведено.
Трент сунул ладони под сушилку.
– Веселишься со своим мальчиком?
Вопрос вроде как безобидный, но я привык ждать от Трента подвоха.
– Да. – Единственная свободная сушилка была рядом с Трентом, а я не хотел намочить манжеты.
Трент покосился на меня и сказал:
– Ты что, ногти накрасил?
– Ага.
Он фыркнул – опасная затея, учитывая размер его ноздрей.
– И что только Чип в тебе нашел?
– В смысле?
– Только не делай вид, что не понимаешь. Он на тебя запал.
Я сглотнул.
– Чип мой друг. Мне жаль, что ты ревнуешь, но это все.
Трент закатил глаза.
– Еще чего. Мы с Чипом дружим целую вечность. А теперь мы семья. Тебя-то он рано или поздно забудет, а я всегда буду рядом.
Он прошел мимо меня к выходу, напоследок больно толкнув в плечо.
– Бывай, Дурианий.
Игра в крайнюю
Я постоял в туалете еще несколько минут, играя в телефон и прокручивая в голове то, что сказал Трент.
Что бы кто ни говорил, Трент Болджер был задирой. И неважно, сколько раз он избегал наказания только потому, что играл за школьную сборную по американскому футболу.
А Циприан Кузумано был моим другом, пусть я сам до конца не понимал, как так получилось.
Но что Трент имел в виду, когда сказал, что Чип на меня запал? Он явно злился из-за того, что мы дружим, что Чип его перерос, – и, скорее всего, просто ляпнул, чтобы мне досадить.
Ведь Чип воспринимал меня исключительно как друга.
Сколько я его помнил, Чип встречался с девушками. Если бы ему нравились парни, он бы мне сказал.
Даже если ему не нравился конкретно я.
Так?
Я сунул телефон в карман. Меня ждал Лэндон, и я не мог позволить Тренту испортить мой первый школьный бал.
– Ты как? – спросил Лэндон, когда мы снова пошли танцевать.
– Нормально.
– У тебя лицо красное.
– Здесь жарко.
Руки Лэндона лежали на моих бедрах, пока мы покачивались под музыку – диджей Громкие Звуки поставил красивую медленную песню. Папа пел ее маме, когда думал, что никто не слышит.
Я все ждал, что к нам подойдет кто-нибудь из Наблюдателей, но нет.
– Так здорово. – Лэндон придвинулся ко мне так, что мы едва не соприкоснулись. Я чувствовал запах его одеколона, смешанный с легким запахом пота.
Медленная песня сменилась быстрой, с гремящими басами и двусмысленным текстом. Лэндон придвинулся еще ближе, и я хотя не имел ничего против нарушения Установленной Наблюдателями Минимальной Дистанции, мне не хотелось, чтобы он терся об меня прямо на танцполе, где мы были у всех на виду.
Лэндон подал бедра вперед – и я выгнул спину, чтобы отстраниться.
– Ты чего? – спросил он.
– Не хочу, чтобы у нас были проблемы, – заорал я, перекрикивая музыку.
Лэндон закатил глаза.
– Какой ты скучный.
Вокруг нас все танцевали, улыбались и даже целовались украдкой.
Но тренер Уинфилд рыскал по краю танцпола и сурово косился на всех, кто слишком сближался с партнером по танцам.
Лэндон проследил за моим взглядом и пожал плечами. Он слегка отодвинулся, но танцевать не перестал. Я изо всех сил старался не отставать, покачивая бедрами в такт. Меня нельзя было назвать хорошим танцором, но плохим я тоже не был. Многочисленные Персидские Празднества одарили меня чувством ритма и научили двигать ногами.
Вот Циприан Кузумано был ужасным танцором, но его это ничуть не беспокоило. Я заметил его на другом конце зала: он прыгал, размахивал руками, улыбался и хохотал, как будто ему не было дела до того, что на него смотрят. Перехватив мой взгляд, он помахал мне, и на его лице расплылась глуповатая улыбка. Я покачал головой.
– Что такое? – прокричал Лэндон и тоже посмотрел на другой конец зала, где скакал Чип. – Ничего себе.
Он взял меня за руку и крутанул. Я улыбнулся и тоже его крутанул.
А потом решил рискнуть: наклонился и очень быстро его поцеловал. Даже скорее клюнул в губы.
– Келлнер! – тут же завопил тренер Уинфилд, возникший рядом словно из ниоткуда. – Я все вижу!
– Простите, тренер.
Он еще посверлил меня взглядом – ему ничуть не мешал тот факт, что он был на пару дюймов ниже, – а потом скрылся в мареве танцующих тел.
Лэндон расхохотался.
– Как он это сделал?
– У тренера Уинфилда на меня зуб.
– Тогда тебе стоит вести себя прилично.
– Уж постараюсь.
Когда жара от набившихся в спортзал людей стала совсем невыносимой, я увел Лэндона с танцпола, чтобы восстановить баланс жидкости в организме. Но на столе с напитками царил сущий хаос, поэтому я увел его в коридор. Стоило нам выйти из спортзала, как оглушительная музыка стихла и только басы по-прежнему заставляли дрожать пол под ногами.
Я вытер пот со лба тыльной стороной ладони.
– Я снова слышу свои мысли.
– А я снова могу дышать, – сказал Лэндон. – Кажется, не все твои одноклассники знают о существовании дезодоранта.
– Забыть дезодорант – мой навязчивый кошмар.
– Правда?
– Ну да. – Я пожал плечами. – Ни за что не хотел бы стать парнем, от которого дурно пахнет.
– Ты всегда хорошо пахнешь.
– Спасибо.
Я переплел пальцы с его и повел Лэндона к туалету, где недавно столкнулся с Трентом Болджером. Очереди возле питьевого фонтанчика не было.
Лэндон напился и отошел, уступая мне место.
А я снова пожалел, что в Чейпел-Хилл не пользуются бумажными полотенцами. Было бы здорово вытереть пот со лба.
На стенах коридора висели фотографии школьных спортсменов. Ближе всего к спортзалу красовались ребята из сборной по американскому футболу. Рядом с ними недалеко от уборной висели футболисты из второго состава. Лэндон кивнул на фотографии.
– А твоя где?
– В коридоре искусств.
– Покажешь?
Я повел Лэндона назад – мимо спортзала к коридору искусств. Здесь не горели флюоресцентные лампы, и единственным источником света были мигающие панели, которые оставались включенными всю ночь. Каблуки наших ботинок стучали по плитке, как копыта.
Когда мы свернули за угол, фотографии сборной по реслингу, среди которых до сих пор висело прошлогоднее фото Чипа в красно-черной майке, сменились фотографиями второго состава – и только после него настал черед сборной по соккеру.
Вперед, Громилы.
Тут вот какое дело: я плохо получаюсь на фотографиях. Боюсь, это генетическое.
Персы всегда хмурятся на фото.
(Будучи Частичным персом, я обычно выглядел так, будто у меня запор, но все же.)
Я стоял в футболке, скрестив руки на груди – Стандартная Поза Школьного Спортсмена. Нас снимали в первую неделю после каникул, так что я еще не успел постричься, и на фото мое лицо обрамлял ореол темных кудрей.
– У тебя была такая милая прическа.
– Правда? Может, мне снова отрастить волосы?
Я почесал в затылке, а Лэндон подошел и накрыл мою руку своей.
– Не надо, так сексуальнее.
Он чуть пригнул мою голову, чтобы поцеловать меня.
Я ответил на поцелуй, но довольно сдержанно. Мы все-таки по-прежнему были в школе, и мне неловко было обжиматься с парнем в коридорах Чейпел-Хилл.
Раздавшиеся вдалеке шаги заставили меня замереть, и мои губы зависли над губами Лэндона. Я открыл глаза и посмотрел вокруг, но никого не увидел.
Я прижался лбом ко лбу Лэндона. Его пальцы скользнули мне за пояс, прямо к сгибу бедра.
– Помнишь, о чем мы говорили?
– Ага.
– Отец уехал, так что… – Он снова поцеловал меня. – Весь дом в нашем распоряжении.
– Понятно.
Мое лицо вспыхнуло – удивительно, что лоб Лэндона тут же не расплавился от такого жара.
– Хм.