Находившиеся поблизости воины засмеялись, оценив юмор царя. Им было известно, что Дарий и Артаоз – друзья с детства.
Удар персидских колесниц расстроил передние шеренги восставших, благо перед этим их сильно выкосили меткие стрелы персидских лучников. Мятежники стали спешно взбираться по склону холма, отступая к своему стану.
После короткого ожесточенного боя с мардами и карманиями стала откатываться назад и гирканская конница. Неповоротливые гирканские всадники в стеганых холщовых панцирях, пропитанных солью, не могли скакать быстро из-за того, что их кони спереди и с боков были защищены длинными войлочными чепраками, непробиваемыми для стрел и дротиков. Даже отступая, гирканские конники не нарушали строй и не бросали своих раненых, укрывая их в середине своего боевого строя, похожего на квадрат.
На другом фланге, где на пасаргадов и маспиев волнами накатывались отряды конных парфян, продолжалась упорная сеча. Парфянские всадники не имели щитов, ибо были облачены в очень прочные чешуйчатые панцири, ноги наездников были прикрыты металлическими пластинами. Такими же пластинами, нашитыми на длинные кожаные попоны, были защищены их огромные лошади, даже шеи и головы коней закрывали такие же скрепленные между собой пластины. Парфянская конница имела очень грозный вид, а при столкновении с врагом неизменно брала верх из-за своей неуязвимости. И ныне парфяне доказывали это, обратив в бегство маспиев и пасаргадов.
Чтобы поддержать отступавших, Артавазд послал против парфянской конницы мидян и марафиев, облаченных в такие же тяжелые доспехи.
Постепенно вся пехота и конница с обеих сторон была втянута в сражение.
На огромном пространстве безлесной, безводной равнины то сшибались, то расходились отряды тяжеловооруженных всадников, конные лучники на всем скаку стреляли из луков, проносясь по вершинам ближних холмов. Накал противостояния пехоты был таков, что некоторые знамена по нескольку раз переходили из рук в руки; воины топтали ногами мертвых и раненых, своих и чужих, желая любой ценой преодолеть вражеское бесстрашие собственным презрением к смерти. Персидские боевые колесницы, не имея возможности передвигаться по полю, уже заваленному грудами убитых, отошли в тыл.
Ратаэштар, отвесив Дарию низкий поклон, сообщил о своих потерях и о потерях, какие, на его взгляд, понес неприятель после двухчасового сражения.
– Как думаешь, Артаксеркс, выстоит ли Мегабиз? – спросил Дарий, нервно теребя рукоять акинака.
– Думаю, выстоит, – ответил Артаксеркс, – хотя оказать ему поддержку не помешает.
– Я уже послал на подмогу к Мегабизу Гидарна с тысячью «бессмертных», – сказал Дарий.
В этот миг примчался гонец и, не слезая с коня, прокричал, что приближается конница даев.
Дарий вгляделся в бушующее перед ним сражение, стараясь увидеть конницу кочевников и понять, где именно они собираются нанести удар. Но гонец махал рукой в противоположном направлении и что-то выкрикивал хриплым голосом.
Дарий обернулся – и похолодел.
Из гигантской тени от нависших над равниной гор вынырнула быстрая степная конница. Темные лохматые лошадки даев на таком расстоянии сливались в сплошную массу, которая растекалась по желтой, сверкающей на солнце равнине подобно бурному речному потоку. Даев было несколько тысяч. Огибая персидский стан и полуразрушенную крепость, кочевники явно собирались ударить персам в спину.
«Это конец!» – подумал Дарий и повелел позвать Артавазда. Тот живо предстал перед царем.
– Где же твоя хваленая предусмотрительность? – сердито выкрикнул Дарий, указав рукой на степную конницу, которая стремительно надвигалась от подножия горы.
– С той стороны я выставил конные дозоры, – смущенно пробормотал Артавазд.
– Где же эти дозоры? – Дарий сердито топнул ногой.
– Не знаю, – Артавазд опустил голову. – Я достоин смерти, повелитель.
– Лучше скажи, как остановить даев.
– Надо пустить против них колесницы и… – Артавазд запнулся.
Но Дарий понял его.
– И моих телохранителей, – продолжил царь. – Думаешь, этого будет достаточно?
– Чтобы задержать даев, достаточно, повелитель, – уверенно сказал Артавазд. – А тем временем я соберу лучших конников и разобью даев уже по всем правилам.
– Уповаю на твою уверенность, Артавазд, – Дарий направился к своему коню.
Увидев, что царь намерен возглавить атаку своих телохранителей, Аспатин, Багапат и другие вельможи из царской свиты бурно запротестовали против этого.
– Со мной пойдут те, кто пожелает, – властно обронил Дарий, беря копье из рук Артаоза. – Кто устал рисковать головой ради нашего царства, тот может оставаться здесь и поглядеть со стороны, насколько храбр Дарий из рода Ахеменидов и насколько он удачлив, выходя с горсткой воинов против такого множества врагов… Это относится и к тебе, друг мой, – негромко обратился царь к начальнику своих телохранителей.
– Не обижай меня, государь, – Артаоз быстро вскочил на своего коня.
Пример Артаоза подействовал: тут же оседлали коней и все царские телохранители.
Видя, что и свита как один человек садится на коней, Дарий окликнул Аспатина:
– Аспатин, останься хоть ты. Твоя преданность достойна награды, но никак не смерти в неравной схватке.
Но тот, не слушая Дария, уже взбирался на свою лошадь.
– Арбупал, прошу тебя, останься, – воскликнул Дарий, увидев верхом на коне среди своих телохранителей любимого поэта и певца. – Я не могу рисковать твоей жизнью. Умоляю, сойди с коня! Я приказываю тебе, наконец!
Арбупал пропустил слова Дария мимо ушей.
– Пора, царь! – крикнул Артаксеркс, проезжая мимо на колеснице.
И действительно, лавина степной конницы была уже совсем близко.
Выругавшись сквозь зубы, Дарий что было силы пришпорил своего коня.
Чуть больше трехсот всадников и шестьдесят колесниц преградили путь наступающим даям.
Артаксеркс развернул колесницы широким фронтом, чтобы задержать возможно большее число кочевников. Конный отряд Дария, наоборот, ворвался в скопище даев в едином сплоченном строю. И началась беспримерная битва!
Даи, намереваясь разом смести с дороги горстку смельчаков, наткнулись на столь яростное сопротивление, что те из них, кто уцелел в первые минуты сражения, повернули коней вспять. Телохранители Дария плотной колонной проносились сквозь нестройные толпы врагов, сея панику и смерть. Даи не могли пустить в ход свои луки и стрелы, а в ближней схватке они неизменно проигрывали персам, облаченным в металлические панцири и вооруженным более длинными копьями и мечами.
И только захватив отряд Дария в плотное кольцо, даи постепенно начали одолевать персов. Любые попытки персов вырваться из окружения заканчивались нагромождениями из убитых воинов и покалеченных лошадей, ибо даи, уступая персам в вооружении, не уступали им в храбрости. Отряд Дария таял на глазах.
Колесницы умчались далеко в степь и при очередном развороте для атаки тоже были окружены конницей даев.
Дарий видел, что вдалеке идет битва, но не мог разобрать, кто там одерживает верх.
От сильного удара копьем напавший на Дария военачальник-дай повалился на землю вместе с конем, но при этом у царского копья обломился наконечник. Какое-то время Дарий отбивался от мечей даев тупым обломком копья, покуда не переломился и он. Тогда Дарий выхватил меч и разрубил голову даю, который спешился и попытался стащить с коня и персидского царя.
Сражавшийся рядом Аспатин громко закричал, предупреждая Дария об опасности.
Царь развернул коня и оказался лицом к лицу сразу с двумя даями. Одного Дарий заколол мечом, но другой в это время ударил его булавой по голове. У царя потемнело в глазах, и он свалился под копыта коня.
Пребывая в небытии и странным образом не чувствуя своего тела, Дарий словно парил в воздухе, а над ним широким потоком струились прозрачные воды реки. Журчание водяных струй приятно убаюкивало его, лучи солнца, пробиваясь сквозь толщу воды, щекотали Дарию лицо. Это было так необычно и завораживающе.
«Где я? – думал царь. – И что со мной? Неужели это мифическая река Харахвати, текущая с горы Хары[85]? А может, это река в царстве мертвых, на которой находится мост Чинват? Значит, я мертв и скоро увижу Сраошу и Рашну[86], держащих весы правосудия».
Блаженное состояние Дария вдруг нарушилось какими-то посторонними звуками, идущими откуда-то сверху. Его как будто кто-то звал. Кто-то настойчиво окликал его по имени! Струящаяся наверху вода неожиданно пролилась Дарию на лицо. И в следующий миг ему в уши ударили совсем иные звуки, такие громкие, что царь невольно открыл глаза, очнувшись от забытья.
Увидел над собой склоненные лица, много лиц, он сразу узнал Аспатина.
– Очнулся! Хвала Ахурам! – радостно воскликнул Аспатин.
Чьи-то сильные руки поставили царя на ноги. Дарий огляделся и мигом вспомнил, что с ним произошло.
Вокруг, на поле, заваленном трупами людей и лошадей, среди брошенного оружия и вражеских знамен, приплясывали персидские воины. Кто-то пел, кто-то смеялся, напялив на себя шапку, украшенную хвостом степной лисицы, какие носят кочевники.
Дарий увидел перед собой Артавазда.
– Победа, царь! Победа! – воскликнул Артавазд.
То же самое выкрикивали царские телохранители, мимо которых двигался Дарий, еле переставляя ноги. В голове его все еще звенело, в глазах все двоилось.
Конюх Эбар протянул Дарию царскую тиару, отыскав ее среди убитых.
– Даи бежали, государь, – улыбаясь, сказал Эбар. – Победа!
Дарий взял в руки тиару, но не надел ее на голову. Его все еще замутненное сознание с трудом улавливало смысл всего происходящего.
К Дарию подскочил Аспатин.
– Радуйся, царь, – восторженно заговорил он. – Даи разбиты! Шавак убит! Полная победа!
– Значит, Артавазд успел, – пробормотал Дарий слабым голосом, опираясь на руку Аспатина.