ями, деревянным скрипом и звуками падения разнообразных предметов. Затем наступила тишина.
Генри открыл глаза и удивленно огляделся. Во-первых, он никогда еще не видел такого странного жилища, во-вторых, рядом не было никого, кроме Странника, который с видом радушного хозяина обвел комнату широким жестом и торжественно произнес:
– Добро пожаловать в мой скромный дом.
В списке подходящих описаний для этого места слово «скромный» было на последнем месте. Помещение выглядело так, будто его создавали для размещения пары десятков старичков, которые без ума от богатства и мягких поверхностей. Роскошь была не такая, как в королевском дворце, никакого золота, но вся мебель была старинной и вычурной, с деревянными завитушками, резьбой, иногда целыми деревянными картинами на спинках, дверцах и подлокотниках. Повсюду стояли диваны с толстой мягкой обивкой, глубокие кресла, бесформенные мягкие лежанки, а среди всего этого на столиках теснились чашки, блюдца и корзины с чем-то похожим на печенье. Кресло-качалка у окна медленно раскачивалось, из нескольких чашек шел пар, спелая желтая груша на блюдце была надкушена всего один раз. Генри осторожно взял эту грушу и ближе рассмотрел следы зубов. Маленьких, острых, как иглы, и явно не человеческих.
– Думал, только у Тиса есть волшебный дом? – фыркнул Странник, с размаху падая на диван. Его карие глаза, живые и внимательные, как у птицы, неотрывно следили за Генри. – Перси подарил каждому волшебнику свои хоромы. У Джоанны и Алфорда вечное запустение, они терпеть не могут засиживаться дома, а мы с Тисом всегда любили стариковский уют. Я, конечно, часто бываю в делах и в дороге, но тут всегда приятно отдохнуть. Да и гостей люблю, а они все не молоденькие, надо размещать их с удобством. Чаю хочешь?
Генри открыл рот, чтобы сказать, как глупо вести такие разговоры, когда Хью в любую секунду может разнести королевство, но закрыл его обратно. На самом деле он был рад передышке: головная боль как раз достигла той ступени, когда хочется потерять сознание, только бы это прекратилось. Странник сочувственно кивнул, явно услышав его мысли, и вдруг рявкнул так, словно решил силой звука разнести его голову на куски:
– Ребята, выходите! Он не кусается!
В следующее мгновение Генри понял, что охотник из него так себе: оказалось, все, кого он слышал в самом начале, спрятались прямо в комнате, а он их даже не заметил. Скриплеры маскировались под мебельные ножки, кошки слились с пледами, валявшимися на диванах, Худое Пальтишко ухитрился втиснуться в ящик комода, а то, что Генри принял за черные кожаные коврики, оказалось Ночными стражами, которые сейчас как по команде сложили распластанные крылья и сердито подобрались, царапая когтями пол. Отовсюду вылезали и другие существа – маленькие человечки, птица с большими глазами, незнакомые мохнатые создания, для животных слишком смышленые на вид. Все они смотрели на Генри одинаково: разом враждебно и испуганно.
– Ты же говорил, что великие должны быть одни, – растерянно пробормотал Генри. – Я думал, ты…
– Всю жизнь мотаюсь один по дорогам? Такая у меня работа, Генри, а в свободное время кто ж не любит хорошую компанию! А они все знают: нет на свете убежища более надежного, чем дом Странника. Сейчас времена трудные, вот они сюда и набились. Это вы тревогу подняли? – спросил Странник у нескольких грибней, которые до этого успешно изображали части диванной обивки, и те вразнобой кивнули.
– Привет, Соломка, – сказал Генри самому мелкому из них, но тот только надвинул шляпу глубже и нырнул за диван.
– Грибни чувствуют волшебство, – мирно объяснил Странник, поднимая по очереди крышки всех фарфоровых чайников, которые стояли на ближайшем столе: искал, где осталась заварка. – Сразу поняли, кто пожаловал в наше тайное неприступное убежище, и всех на уши поставили.
– У него дар огня. Зачем ты притащил его сюда? – злобно спросил Худое Пальтишко, но во взгляде, обращенном к Генри, не было раздражения: только страх, такой чистый и яркий, словно Генри держал у его горла нож.
– Пальтишко был покровителем одного парня с даром огня, Сиварда. Помогал ему в пути, – сообщил Странник, хотя Генри и так отлично это знал. – Но тот окончил свои дни так же, как все разрушители: безумный, побежденный и уничтоженный. Не думаю, что встретить еще одного мальчика, изуродованного даром приносить смерть, было главной мечтой моего большеногого друга.
Странник сочувственно хлопнул Пальтишко по плечу, но тот сердито вывернулся и залез под шкаф. Как ни странно, из-под шкафа раздался звук маленькой захлопнутой двери, хотя как она могла там поместиться, Генри не представлял.
– Ближе к делу, – монотонно проговорил он, заставляя себя не думать о дверях под шкафами, о головной боли, о мертвом Сиварде, о печали Худого Пальтишки, о вкусной еде в корзинах и о чае в чайниках. – Ты сказал, что поможешь; приступай.
– Вот наглец, – с одобрением проговорил знакомый женский голос, и Генри обернулся.
В дверях стояла Секретница. Выглядела она не так цветуще, как при их первой встрече, но и оживший труп больше не напоминала: бледная, изможденная красавица с туго обтянутыми кожей скулами.
– Ты ведь не дашь ему убить нас в твоем доме, правда? Тогда можно мне его немного… – Она пошевелила пальцами, жадно глядя на Странника. – Чего только не скрывают разрушители! Уничтоженные дома, убитых родичей. Мне будет чем подкормиться.
– Угощайся. – Странник посторонился, глядя на устало застывшего Генри так, будто все это очень забавно. – Ты, наверное, помнишь эту леди из сказок: она питается тайнами.
Ледяная ладонь, которой она коснулась щеки Генри, мгновенно раскалилась, и Секретница отдернулась всем телом, с недоверием глядя на свою руку.
– Ничего не скрывает, – потрясенно пробормотала она. – Ни одного секрета. Он прозрачный, как вода.
– Где ты взял такого разрушителя? Он не похож на остальных. Такой… спокойный, – промолвил какой-то скриплер, не спускаясь, впрочем, со шкафа.
Улыбка Странника стала шире.
– Чего только не найдешь, если поискать, вам ли не знать, ребята. – Странник развернулся к Генри и заговорщицки шепнул ему на ухо: – Я не мог слишком сильно менять всеобщие воспоминания, так что в этой версии событий скриплерам тоже спалили Дом всех вещей. Правда, без участия огненных тварей, просто Освальд постарался. Они притащили остатки своего барахла ко мне и по-прежнему не доверяют людям, как и все остальные существа. Я слышал, в истории Олдуса Прайда был парень, который мог заставить любого верить в хорошее, но это ж выдумка.
Странник подмигнул Генри и заговорил громче, обращаясь ко всем сразу:
– И все равно разрушители всегда одинаковые: короткий запал, быстрый гнев. Чуть ткнешь, тут же показывают зубы. – Договорив, Странник внезапно сделал молниеносный выпад и ткнул Генри чайной ложкой в живот.
Тот вздрогнул от боли, но не двинулся. Он умел отличать угрозу жизни от дружеского тычка, и огонь даже не шевельнулся: знал, что ему ничего не достанется. Но существа вокруг вытаращили глаза, словно им показали невероятный трюк, и слегка расслабились – во всяком случае, Ночные стражи прекратили скрести когтями пол, а кошки – прижимать к голове уши.
– Да, пожалуй, все-таки нужен стимул чуть посильнее, – задумчиво пробормотал Странник, бросив ложку на стол, и как ни в чем не бывало налил себе чаю. – Разозлить тебя непросто, ты у нас приучен держать себя в узде, но я ускорю события. Итак, сказка номер один: о женщине, которая шла по дороге.
– Хью в любой момент может снова кого-то убить, – звенящим голосом проговорил Генри. Весь этот балаган начал ему надоедать. – Лучше расскажи мне, что надо сделать, чтобы его победить.
– Скажите-ка свою коронную фразу, ребята. – Странник обернулся к скриплерам, но те сидели неподвижно. – Нет? Ладно, сам скажу: всякому знанию свое время, Генри, и сейчас время для сказки о женщине, которая не любила своего слабого, беспечного мужа. Когда-то долг повелел ей выйти за него, и они были более-менее счастливы вместе – тем хилым счастьем, какое бывает у людей, объединенных не близостью сердец, а общими обязанностями и детьми. – Он чинно отпил чаю и взял из корзины печенье. – А детей у них было двое – хорошие, славные мальчики. Но один из них умер, и женщина сбежала из дома, так невыносимо стало там находиться. Ей было двадцать шесть – юное жизнерадостное создание, не созданное для трудностей.
Генри похолодел. Он понял, про кого эта история.
– Была ночь, охрана спала, и наша героиня легко выбралась из своего большого красивого дома, – продолжил Странник, жадно заглядывая Генри в лицо. – Но посреди дороги, освещенной луной, она вдруг поняла, что поступает очень плохо: у нее ведь есть и второй сын, которому она нужна как никогда. И она решила вернуться. Но тут ей встретился человек в плаще с низко надвинутым капюшоном. – Странник набросил на голову капюшон. – И он сказал ей: не возвращайся. Найди себе в жизни новое место, где будешь нужна.
– Ты издеваешься? – выдавил Генри. Ему стало трудно дышать. – Она была нужна дома.
– Этот одинокий путник много чего знал, даже то, что ее младший сын жив и здоров, его просто похитили. Но сказал ли он об этом скорбящей матери? Конечно нет, – добродушно проговорил Странник, и Генри так захотелось ударить его, что кулаки зачесались. – Люди такие забавные, приятно иногда над ними подшутить. Путник сказал: «Возьми меня за руку, красавица, и я перенесу тебя далеко-далеко, туда, где ты сможешь начать все заново. А твоим домашним без тебя будет лучше».
– Я тебя сейчас… – Генри сжал кулаки, и Странник с одобрением посмотрел на них.
Генри ненавидел это чувство: огню передалась его злость, в груди стало тесно, собственная кровь казалась теперь обжигающе горячей, – и он усилием воли заставил себя выровнять дыхание. Нельзя терять над собой контроль. Если Странник хотел проверить, насколько хорошо Генри держит себя в руках, то пусть подавится: держит. Чтобы забрать силу Хью, самому не став чудовищем, надо быть спокойным, не давать огню то, что он хочет. Генри вытер лоб и огляделся. В комнате стояла полная тишина – все смотрели на него, выпучив глаза. Странник задумчиво барабанил пальцами по щеке.