– Ага, – кивнул Генри, решив не уточнять, что это оказалось немного сложнее, чем он думал сначала. – Давай вернемся во дворец, ладно? Эд решил открыть такое место, где соберет разных лекарей и будет всех спасать. Я уверен, он придумает, как сделать тебя покрепче.
Но Перси как будто и не слышал. Он смотрел ему за плечо, и, обернувшись, Генри понял: Перси тоже видит Странника.
– Похоже, ты меня все-таки догнал, – с улыбкой сказал Перси, глядя ему в глаза.
– Я не гнался, – покачал головой Странник и шагнул ближе. – Ты видишь меня не потому, что умираешь, Перси. Просто я – это ты. В каком-то смысле.
Он дошел до дивана, сел на пол и аккуратно пожал руку Перси двумя своими.
– Ты сейчас не умрешь, я этого не чувствую, – мягко сказал Странник, глядя на него так, что у Генри сердце заныло. Они не виделись тысячи лет, но, кажется, Странник очень ждал этой встречи. – Но однажды это произойдет, потому что теперь ты стал человеком. И когда твое время настанет, я приду за тобой. И это будет лучшим, что я сделал в жизни. – Странник улыбнулся так, будто сейчас заплачет. – А жизнь у меня была очень долгая.
Перси сжал его плечо и встал с дивана. Его шатало, но Странник подхватил его. По сравнению с хилым Перси он казался огромным, как медведь.
– Думаю, новому миру твоя мудрость очень пригодится, – негромко сказал Странник.
Свободную руку он положил Генри на плечо, и мгновение спустя они оказались на мраморной площадке перед дворцом. Странника не было.
– Пойдем, – сказал Генри, думая о том, что Странник так с ним и не попрощался, а он даже не успел его поблагодарить.
Он заставил Перси уцепиться за свой локоть и повел его во дворец.
– Слушай, – начал Генри, когда они остановились на середине парадной лестницы, чтобы отдохнуть. – У меня есть один вопрос, но все не было подходящего случая задать. Можно? – Перси серьезно кивнул. – Откуда вообще взялся дар огня? Зачем ты его создал?
На лице Перси проступило чувство мучительной неловкости. Он, наверное, покраснел бы, если бы в его тщедушном теле хватило на это крови.
– До того, как началась история с Барсом, я годами сидел взаперти и иногда думал: что я буду делать, если жители деревни придут и скажут: «Мы все-таки решили тебя убить»? – начал Перси. – И однажды у меня мелькнула мысль: вот бы я мог убивать прикосновением, тогда никто не посмел бы меня тронуть. Это просто в голове мелькнуло, а потом я сразу об этом забыл. Но когда я обрел силу, она питалась моим сознанием так же, как потом питалась сознанием Хью, вытаскивала наружу все желания, все страхи. Хорошо, что большую часть времени я мечтал о волшебниках, существах, невероятных предметах и всяком таком. Но волшебство как-то поймало тот отголосок мыслей о смерти от прикосновения, и с тех пор раз в несколько поколений всегда рождался человек с таким даром. – Перси поднял глаза и в упор посмотрел на него. – Это была ошибка, Генри. Дар был просто ошибкой, не было никакой высшей цели. Сивард перед смертью попросил в следующий раз дать шанс такому же, как он, поэтому, когда я увидел в сети будущего, что на нас могут напасть враги, я понял, что Сердце скоро понадобится людям снова. Выбрал самого безмятежного и окруженного любовью ребенка, какого нашел, и вдохнул в него этот дар. И когда делал это, думал: все снова закончится чудовищным, печальным провалом. – Он криво улыбнулся. – И вот где мы теперь. Дар был ошибкой, Генри, но ты превратил ее в свою силу. Ну пойдем, я уже отдохнул.
На втором этаже сразу стало ясно, куда идти дальше: из большой столовой раздавался звон тарелок, разговоры и смех, слуги носились туда-сюда с подносами. Одним из них был Карл, и Генри жестом остановил его. Карл посмотрел на него и сурово выпятил нижнюю губу.
– Последние три дня все было очень, очень странно, – сообщил Карл. – Вы у меня из головы куда-то делись, а вот теперь обратно появились, и я даже не знаю, радует это меня или нет. Вы что, так в свой лес и не уехали? А, привет, малыш, ты какой-то бледный, надо бы тебе поесть, – совсем другим голосом прибавил он, заметив Перси.
Генри вздохнул. Похоже, в то безумное утро, когда туча с голосом Хью надвинулась на дворец, всем было не до того, чтобы рассказывать Карлу новости о том, кто такой Генри.
– Я младший принц, который пропал десять лет назад, – сказал Генри, решив наконец-то закрыть этот вопрос. – Я вернулся.
Карл моргнул. Потом моргнул еще раз. Сообщение медленно проникало в его голову, явно преодолевая на пути высоченные преграды.
– Вы? – уточнил Карл, и его руки, держащие поднос, начали подрагивать.
Генри не понял, то ли Карл так растроган, то ли просто хочет врезать ему подносом, и на всякий случай отошел подальше. Но Карл, кажется, погрузился в мысленное сопоставление фактов: он смотрел в стену, и губы у него шевелились, будто он обсуждал что-то с самим собой. Генри решил не проверять, как долго он может оставаться в таком состоянии, и потянул Перси в сторону зала.
Глава 15Ферзи и пешки
Столовая была залита солнцем, везде стояли покрытые белой тканью столы. Придворные толпились около окон и вдоль стен, увлеченно о чем-то беседуя, слуги расставляли тарелки и прочую утварь. В дальнем конце комнаты разместили самый пышный стол, около которого кружком стояли король, Эдвард и Уилфред. Они о чем-то спорили, и этот спор Эдвард явно проигрывал.
Перси выглядел как человек, которому срочно надо отдохнуть, и Генри дотащил его до королевского стола, усадил и только тогда поднял взгляд.
– Привет, Генри. – Король с улыбкой потрепал его по голове и тут же с шипением отдернул руку: забыл, что сына без перчаток лучше не трогать. – Эдвард боялся, что ты опять куда-то пропал и надо отправляться на поиски, но я сказал: не волнуйся, скоро вернется.
– Я тоже не сомневался, – поддержал Уилфред, хотя Генри и так не мог вспомнить случая, когда Уилфред не согласился бы с королем. – Кто способен найти дорогу домой через десять лет, тот за полчаса не пропадет.
Эдвард неодобрительно покачал головой и пнул Генри по ноге носком сапога.
– Все, с таинственными исчезновениями на сегодня покончено или у тебя еще планы? – хмуро спросил он.
– Покончено, – сказал Генри и пнул его в ответ.
– Хотите попробовать трехсотлетнюю настойку из смородины? – весело спросил Уилфред. – Редчайший напиток, сделанный еще предками. В замке всего одна бутылка, и уже несколько поколений все ждут особого случая, а нам, похоже, есть что праздновать. Я пару дней подряд думал, что настали последние времена, сегодня даже с кровати не стал вставать, решил: лучше умру в тепле и уюте. А потом, часов в десять, все исправилось, и я сразу понял: наверное, это наш господин Генри опять всех спас!
Генри с благодарностью кивнул. Он прекрасно знал, что Уилфред никак не мог вспомнить о его существовании ранее, чем полчаса назад, и говорит это просто из верноподданнического рвения, но к чему расстраивать хорошего человека? Король, похоже, тоже это понял – в глазах у него проступила улыбка, и он взял со стола хрустальный графин, наполненный чем-то темно-лиловым.
И уронил его.
Инстинкты у Генри были что надо, а то он бы до своих шестнадцати не дожил: он дернулся вперед и поймал графин. Отец смотрел куда-то с таким видом, будто руки у него разжались от потрясения. Эдвард выглядел не лучше. Генри обернулся – и графин чуть не выпал из рук у него самого.
В дверях тронного зала стояла королева. Она была все в том же невзрачном платье, в каком Генри ее видел около зверобоя, волосы по-прежнему небрежно собраны в узел, но спина ее была прямой, голова гордо поднята, – настоящая королева, пусть и плохо одетая. Она смотрела на них через зал, а придворные глазели на нее, попятившись к стенам: похоже, ее появление их скорее напугало, чем обрадовало. В руках королева держала глиняный горшок с желтыми цветами, которые Генри тут же узнал: все-таки посадила свой драгоценный зверобой. Рядом на полу стоял бесформенный старый мешок с какими-то вещами.
Генри для сохранности поставил графин на стол – и чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда увидел, что на стуле рядом с Перси расположился Странник, небрежно облокотившись на спинку. Оба с интересом смотрели в сторону двери.
– Я ведь сказал: не уйду, не попрощавшись с тобой, – сказал Странник. – Но нужно было уладить еще одно дело. Раз уж все тебя вспомнили, я решил наведаться к ее величеству и уточнить, не хочет ли она, чтобы я перенес ее во дворец повидать детей. А она как раз вещи собирала: вспомнив, что у нее было два ребенка, она сообразила, кому зашивала рану после битвы со зверобоем. Не знаю, собирается ли она задержаться тут надолго, но вы хоть обнимитесь, что ли.
Действительно, пока он говорил, все продолжали молча смотреть друг на друга. Странник с улыбкой переглянулся с Перси: кажется, тот полностью одобрял его поведение. Ну конечно, волшебников хлебом не корми, только дай устроить что-нибудь впечатляющее.
– Привет, мам, – сказал Генри и пошел к ней, решив, по обыкновению, взять дело в свои руки.
Секунда потрясения прошла, и теперь Генри был даже не слишком удивлен: после всего, что он видел и делал в последнее время, поразить его чем-нибудь было трудно. Королева посмотрела на него, и в ее стальном взгляде мелькнул какой-то отголосок неуверенности. Генри взял у нее из рук цветочный горшок, поставил его на пол и обнял мать. Потом выпустил, взял в одну руку мешок, в другую – злобный зверобой, который теперь прикидывался безобидным цветочком, и указал подбородком в сторону остальных.
– Идем? – спросил он.
Королева замерла, и по ее глазам он понял: ей страшно сделать по этому полу хоть шаг.
– Если они тебе не понравятся, вернешься обратно, – тихо сказал Генри. – Тебя никто не заставит остаться, я прослежу.
Кажется, это ее убедило. Она слабо улыбнулась и пошла через зал, вскинув подбородок с таким видом, чтобы все сообразили: насмешек и замечаний она не потерпит, и лучше бы всем помолчать.