Фрамон кивнул головой, и стоявший рядом с ним седобородый рыцарь со шрамом, пересекающим все его лицо, бросил в сторону Дариуса тяжелый, набитый монетами кошель с таким расчетом, чтобы тот упал точно у его ног.
Дариус поймал мешочек у самой земли, но сделал это так, как будто склонился в глубоком благодарном поклоне и кошель случайно попал ему в руку, — ему нужна награда, и он ее заслужил. Награда, но не подачка.
— Можешь идти, — в голосе короля уже не осталось любопытства: каков он, воин, один справившийся с пятерыми гмурнами?
— Ваше величество, — услышал вдруг Дариус свои слова, доносящиеся как будто бы издалека, словно они исходили из чужих уст. — Может быть, все это золото стоит жизни одного человека? Он сейчас сидит в Западной башне по вашему повелению…
Закончить просьбу ему не удалось.
— Что?! — Рык короля был полон гнева и изумления и прозвучал так грозно, что окружающие его рыцари невольно подались в стороны. — Ты смеешь просить, чтобы я отменил свою собственную волю?!
Мгновение — и Фрамон оказался рядом с Дариусом, ухватил наемника за ворот дублета и приблизил его лицо к своему.
Их взгляды встретились в третий раз.
Дариус видел вблизи светлые, налитые бешенством глаза короля Фрамона и чувствовал, как его со всех сторон ухватили руки, готовые в следующий миг растерзать.
— Я снова готов убить их пять, ваше королевское величество, один и без всякой награды, — тихо, одними губами, произнес Дариус, думая о том, что Кассей помог ему. Помог хотя бы тем, что подготовил к тому, что вскоре с ним может произойти.
Фрамон резко оттолкнул наемника от себя, отступив шаг назад, но руки, державшие Дариуса со всех сторон, нисколько не ослабли.
— Отпустите его, — услышал он голос короля.
— Я знаю его с самого детства, ваше величество, и с самого детства он мой друг, лучший друг. Из тех, что один и на всю жизнь.
Голос Дорвана звучал тихо, но его слова услышали все.
Король снова взорвался яростью, но теперь он направил ее не на Дариуса, на свое окружение:
— Слышите?! Вы все слышите?! Это наемник, человек, исполняющий за деньги любое поручение, отказывается от золота и, рискуя жизнью, пытается спасти дорогого ему человека! Вот ты, Энгер, — Фрамон указал пальцем на седовласого, со шрамом на лице рыцаря, — смог бы так? Или ты, Асмер?! Или ты, Джудиар?! Или вы все?! Кто-нибудь из вас так смог бы?! Да, вы все способны погибнуть в бою ради чести, ради того, чтобы заслужить мою похвалу вашей рыцарской доблести, которую вы никогда уже не услышите. Но вот так, как он, вы сможете?! — Фрамон подошел к столу и уселся ко всем спиной: — Иди, наемник, ты свободен. — Голос его прозвучал устало.
Наверное, он думал о том, что в его жизни никогда не будет такого вот человека, как не было его никогда раньше. Нет, не преданного, в конце концов, преданность можно купить, а именно такого. Фрамон ясно видел в глазах Дорвана, в самой их глубине, понимание того, на что он шел. Он уже попрощался с жизнью, этот наемник.
Король обвел взглядом свое окружение, заглядывая в глаза каждому из них. Он монарх, и у него есть все: власть, золото, женщины. Слава? Скоро он добудет и ее. Так чего же ему не хватает? И почему так грустно на душе?
Дорван, склонив голову, попятился спиной к дверям, на ходу вложив кошель с монетами в руки смотревшего на него с непонятным выражением слуги, что привел его сюда.
Уже у самых дверей его окликнул Фрамон:
— Наемник! И все же я не могу оставить тебя без награды. Держи!
Дариус поймал пролетевший почти ползала небольшой предмет, сверкнувший в ярком пламени камина, склонился в глубоком поклоне и все так же спиной вышел в распахнутую дверь.
Выезжая из замка, Дорван взглянул на Сахея, но тот отвел глаза в сторону, как будто бы и не было вчера между ними никакого разговора.
Чуть позже слуга смотрел вслед удаляющимся всадникам и думал:
«Ведь я тоже мог бы быть среди них. Покачивался бы так же в седле, смеясь штукам этого здоровяка Ториана, ведущего себя так, будто и не сидел он в подземелье в ожидании казни, а провел все это время на пирушках. И я бы обязательно с ним подружился, а возможно, даже спас бы ему жизнь. Или он мне. Или оба мы Дорвану, человеку, который сумел заставить самого короля изменить свое решение. И я от всего этого отказался сам. Сам».
— Сахей! Ну-ка быстро ко мне, жирная задница! — окликнул его голос старшего слуги.
И он побежал на зов, неуклюже топая несуразно толстыми ногами, едва не запнувшись и не упав на ровном месте.
День стоял в самом разгаре. С безоблачного неба вовсю жарило солнце — редкостное явление в последние дни. Ториан все чаще поглядывал на гонорта: пора, мол, и привал сделать — кушать хочется невмоготу.
Уезжая из замка барона Эдвайстела, они даже наскоро не перекусили, так торопились его покинуть. Тор рассказывал, что за все время, проведенное им в темнице, его один лишь раз и покормили, наголодался, бедняга.
«Потерпи, друг. — Дариус делал вид, что не замечает его взглядов. — Недолго осталось. Видел я по дороге сюда одно замечательное местечко. И речка есть, и лужок красивый, там и остановимся. Скоро оно должно показаться, то ли после этого подъема дороги, то ли после следующего, но уже скоро.
Что-то я чувствую себя, как будто состарился сразу на пару десятков лет. Неужели на меня дух Мароха так подействовал? Или все оттого, что отдохнуть в последнее время толком не получается?»
Дариус незаметно для других провел ладонью по лицу: а вдруг оно и вправду уже покрыто морщинами, как у старика? Но что определишь на ощупь? Как будто бы лицо как лицо, да и не поймешь без зеркала.
«Ториан или тот же Галуг непременно мне сказали бы, если бы действительно с лицом что-то произошло», — успокоил он себя.
— Нас всадники догоняют, — внезапно сообщил Галуг. — Идут наметом.
Дариус оглянулся, но что увидишь, когда дорога извилистая, а к ее краям вплотную подступают деревья?
— В просвете между деревьями и увидел, — в ответ на вопросительный взгляд Дариуса пояснил Галуг. — Сколько именно, не разобрал, но не один, это точно.
«Вдруг король Фрамон передумал насчет Ториана и послал вдогонку людей? — встревожился Дариус. — У нас есть еще время спрятаться в лесу, пока погоня нас не догнала».
Он подал команду, и все застыли, прислушиваясь. Стук копыт приближался, и, судя по нему, конников не должно быть много, два-три, не больше, так что беспокоиться повода нет — для погони слишком мало народу.
— Двое их. А той кобыле, что держится сзади, не мешало бы и передние ноги перековать, — с самым серьезным видом заявил Ториан и, глядя на изумленного Галуга, весело расхохотался: купился!
В одном он оказался прав: показавшихся из-за поворота дороги всадников действительно было двое. И даже кобыла присутствовала, но третьей лошадью, вьючной.
Знакомыми оказались и лица самих всадников. Еще бы, как их не узнать — что Айчеля, что Кабира? Поджидая их, все гадали: интересно, куда эти двое так торопятся? И лишь Сегур, как обычно, был молчалив.
Поравнявшись, наемники резко осадили коней.
Сидя на гарцующей лошади, Кабир довольно улыбался.
— Куда это вы так разогнались? — поинтересовался Ториан.
— Как куда? Вас догоняли. Держи, гонорт. — И Кабир бросил Дариусу кошель.
Тот, поймав его, удивленно спросил:
— Что это?
То, что в кошеле деньги, понятно и без вопросов, на ощупь. Но что именно за деньги? Свою долю от продажи в Аннейде добычи они забрали еще утром.
— Наши тебе на свадьбу собрали, — пояснил Кабир.
— Ага, а ты специально для того, чтобы их передать, полдня его загонял. — Галуг подбородком указал на порядком взмыленную лошадь Кабира.
— Ну и для этого тоже, — согласно кивнул тот. — Только у меня и еще одно дело к гонорту есть, — и, обращаясь уже к Дариусу, спросил: — Гонорт, возьми нас с Айчелем с собой, а?
Его просьба застала Дорвана настолько врасплох, что он слегка растерялся:
— Куда это — «с собой»?
— Куда вы, туда и мы, — широко улыбнулся Кабир.
— Да как бы тебе объяснить… — замялся Дариус.
Ведь если говорить все, то придется выложить и о Лоринте, спрятанном от всех в глухих лесах.
— Да не надо ничего объяснять. — Кабир по-прежнему улыбался. — Куда-то же вы едете? Ну и мы с вами. Возьмешь? — с надеждой спросил он.
— Мы не сразу в Фаронг возвращаться будем, нам еще в одно место необходимо заглянуть. И, понимаешь ли какое дело, может случиться так, что в нем мы и зазимуем, если с погодой не повезет.
— Да ничего страшного, гонорт. Все последнее время только и мечтаю, чтобы отдохнуть хорошенько. И потом, куда нам с Айчелем торопиться, нас нигде не ждут. Верно говорю? — обратился он к своему спутнику.
И лучник согласно кивнул.
— Ну так что, берешь?
Дариус только пожал плечами: если сами рветесь — конечно, беру. Такие воины, как Кабир с Айчелем, на дороге не валяются. Да и сама дорога будет уже не столь опасной.
Ториан, Кабир и Сегур — настоящие богатыри, и от одного их вида все враги разбегутся. А в пару к Галугу еще один лучник, тем более такой отличный, — вообще красота получается.
Кабир выдохнул с облегчением, победно взглянув на Айчеля: «Ну что я тебе говорил? А ты еще сомневался!»
Поехали дальше. Кабир, приблизив вплотную коня к лошади Ториана, поинтересовался:
— Тор, расскажи, не томи душу: ну как они, сильно в любви от простых девах отличаются?
Ториан придал себе такой загадочный и неприступный вид, что Дариус невольно заулыбался.
Айчель о чем-то заговорил с Галугом, и Дариусу пришлось улыбнуться вновь: оба шепелявые, они отлично понимали друг друга, и им не было нужды подсмеиваться над чужим недостатком. И еще он увидел, как Айчель незаметно передал Галугу кожаную флягу с вином.
Дариус в очередной раз полюбовался с трудом надетым на мизинец перстнем — подарком короля Фрамона (Элике точно впору придется, у нее пальцы тонкие) — и, дотянувшись, ткнул Сегура кулаком в плечо. Легонько так ткнул, чтобы толчок не отдался болью в ране молчуна.