Но когда Ахрам осмотрел землю возле ограды, то перестал улыбаться. Внутри загона на земле осталось много следов от копыт. Это понятно, здесь постоянно бегают гауры. А вот за оградой в одном месте трава и земля взрыты от мощного удара. Здесь и вправду приземлился гаур после прыжка. А потом его следы вели в лес.
Ахрам вернулся к Оспану. Однорукий пастух при его приближении снова сплюнул ярко-красную густую массу.
— Ну что, убедился? Я же говорю, перемахнул через ограду. Странная тварь, я кое-что вспомнил о них, в детстве бабка пугала, потом расскажу.
Где-то вдалеке замычали овцебыки. Оспан обернулся на звук.
— О, мои пушистики зовут меня. На водопой хотят.
Он махнул Ахраму, пошел по еле заметной тропинке между редкими соснами. Выше по ущелью стояла его кибитка, рядом стада овцебыков, за которыми смотрел Оспан. Овцебыки и гауры Ахрама принадлежали румни. Само племя раскинуло становище чуть ниже, у входа в ущелье, потому что в горах мало места для многотысячной орды.
Не дойдя до густых высоких зарослей, Оспан повернулся.
— Чуть не забыл. Видел твоего дядю Шумрата, он передавал тебе привет от матушки. Она ходила к балгерше, а та нагадала, что ты скоро поженишься.
Ахрам поморщился. Разговоры о женитьбе велись чуть ли не с самого дня его возвращения из Иргилэ. А он не торопился, несмотря на все уговоры матери.
— Вот пойдешь на встречу с Тэйангом, как твой неугомонный отец, — ругала мать. — С кем мне тогда оставаться? Так бы хоть внука или внучку нянчила, радовалась бы жизни.
Отец встретился с Тэйангом давно, когда Ахраму едва исполнилось три года. Погиб в стычке с соседним племенем.
— Пусть поменьше дает денег всяким пройдошистым ворожеям, — сказал Ахрам. — Они рады ее дурить.
Оспан покачал головой.
— Не, эта балгерша особая. Все точно говорит. Твой дядька тоже к ней ходил, чего-то она ему нагадала, до сих пор отойти не может. Короче, она сказала, что у твоей жены будут космы нечесаные и все тело покроют.
— Чего?
— Что-то в этом смысле сказала, — Оспан задумался на мгновение, потом засмеялся. — А может, она про эту тварь ночную говорила? Возьмешь ее в жены?
— Иди уже, Оспан, — махнул Ахрам. — Тебя овцебыки заждались, вон, орут без остановки.
— Ты подумай, все-таки. Она вон какая знатная наездница. Загоняет тебя до полусмерти, как гаура твоего, — Оспан завистливо поцокал языком и снова захохотал.
— Да ну тебя, — Юноша пошел к своей кибитке готовить завтрак.
— Эй, погоди! Балгерша еще сказала, что эта жена тебе дочку родит. И эта дочка…
Каменное Копыто громко, трубно взревел. Он использовал гребень в носу на всю мощь. Звук был похож на сигнальные рожки из бивней мамонта в учебном лагере Иргилэ. Протяжный звук пронесся по ущелью, эхом отозвался в горах. Казалось, горы затихли, слушая рев вожака гауров.
— … Дочка твоя половину мира захватит, — закончил Оспан. — И правда, чего только эти старухи не насочиняют? Эта балгерша, видно, тоже адылан жует.
— Я матери сколько раз говорил, чтобы к этим полоумным не ходила. Нет, каждый раз ходит, чепуху слушает, — сказал Ахрам.
Пожилой пастух снова насыпал себе адылан, повернулся и пошел к овцебыкам.
Ночью Ахрам сидел в засаде у загона. Поужинал и лег в кустах у тропинки. Лук и стрелы положил рядом.
Гауры фыркали и ржали, бегали по загону. Вчера они тоже нервничали, да только он не обратил внимания. В ветвях дерева мелодично пел черный дрозд.
Когда прошла полночь, на небо вышел Санжу, осветил склоны, тропу, верхушки сосен слабым синим светом. Санжу покровительствует охотникам, его появление Ахрам принял за добрый знак.
Горы затихли. Лес уснул. Гауры успокоились. Стояли, дремали, изредка махали хвостами. Заметно похолодало. Ахрам не первый раз сидел в ночном лесу, а потому загодя укутался в тяжелое покрывало из зуброньей шкуры.
Когда юноша подумал, что зря пришел к загону и сегодня ночью ничего не случится, гауры заволновались. Проснулись, подняли головы, замычали и побежали внутри загона по кругу.
Ахрам откинул покрывало, приподнял голову и раздвинул кусты, чтобы лучше видеть. Он хорошо видел в темноте и как раз успел заметить, как со стороны леса, оттуда, где склон круто уходил вниз к реке, через ограду в загон бесшумно скользнула приземистая тень.
Пропала среди темных крупных тел беснующихся гауров. Затем появилась вновь. Наверное, она старалась найти вожака стада. Ахрам схватил лук, вставил стрелу, пригнувшись, двинулся к загону.
Тень снова исчезла.
Ахрам остановился, тяжело дыша и вглядываясь в темноту. Куда она подевалась?
Каменное Копыто заревел и встал на дыбы. На его спине темным пятном выделялась неведомая тварь. Вожак стада мотал рогатой головой, подбрасывал заднюю часть в воздух и старался сбросить нежеланного седока. Остальные гауры разбежались в стороны.
Надо было помочь любимому гауру. Ахрам вскинул лук, послал стрелу в таинственное чудище. Но ничего не произошло. Существо продолжало сидеть, как ни в чем не бывало. Что за шутки? Расстояние малое, не промахнешься. Ахрам нутром искусного лучника чувствовал, что попал в тварь. Но стрела как будто канула в воду, не причинив твари ни малейшего вреда.
Юноша выстрелил еще раз. И еще. Безрезультатно.
Тварь повернула к нему черную голову, длинные волосы вскинулись в стороны. Зашипела. Но руками и ногами пошевелить не могла. Еще бы, ведь Ахрам вечером щедро смазал спину Каменного Копыта сосновым дегтем. Чуть сам не прилип. Теперь и чудище намертво пристало к спине гаура.
Видя, что от стрел мало толку, Ахрам убрал лук, скинул с пояса болас с сетью и четырьмя камнями по краям. Подошел к ограде, перелез внутрь загона. Раскрутил болас над головой. Швырнул на гаура и тварь.
Болас окутал тварь вокруг шеи, сеть опустилась на все тело, сковала движения гаура. Тварь заверещала, стараясь освободиться.
— Давай, давай, плачь побольше, — сказал Ахрам, подходя ближе. Чудище при звуке его голоса замерло, перестав барахтаться в сети.
Тогда юноша вылил на нее жир овцебыка из припасенного заранее бурдюка. Помогает отклеиться от дегтя. Тварь зашипела.
— Что, не нравится? — спросил Ахрам, через сеть схватил тварь за плечи, потащил с гаура. — А как вожака гонять, так самая первая?
С противным треском он отодрал тварь от гаура, повалил на землю. Опутал сетью еще больше, придавил коленом, чтобы не трепыхалась. Какие же у нее длинные руки и ноги! А еще невероятно пушистая шерсть, как у кролика. Из-за пояса Ахрам достал кинжал и занес над тварью. Может, теперь получится прикончить?
Любопытное Санжу выглянуло из-за темно-коричневых туч, залило слабым светом долину с загоном. Ахрам разглядел под сетью мохнатое черное лицо, приплюснутый нос, клыкастый рот. А вот глаза человеческие, большие, бездонные, с длинными ресницами. Таинственно мерцали в полумраке.
— Я тебя давно знаю, Ахрам, — вдруг сказала тварь низким женским голосом. — Я за тобой каждый день подглядываю. Наконец-то удалось заглянуть в твои глаза.
Санжу отразился в глубине ее глаз. Юноша опустил руку с кинжалом. Встал, глядя на окутанную сетью зверюгу. Она лежала не шевелясь и тоже смотрела на него снизу вверх.
Ночное светило скрылось за облаками. Вокруг потемнело.
Ахрам схватил тварь за сеть, потащил за собой. Возле кибитки есть сарай для хранения кормов. Пусть посидит до утра, а там посмотрим.
Рано утром Оспан сам пришел к Ахраму. Юноша не спал всю ночь, прислушивался к тихим подвываниям из сарая.
— Ну, рассказывай, — сказал старший пастух, войдя в кибитку. — Чего у тебя вожак весь в дегте ходит? Поймал ночью?
Ахрам кивнул. Он лежал на кошме, под глазами после бессонной ночи и тяжких дум темнели синяки.
— А где она? Прикончил?
— Ее стрелы не берут. Заговоренная. Волосатая вся.
— Это шурале, сынок, — объяснил Оспан, и присел рядом на кошму. — Воплощение духов леса и гор. Я же говорю, знаю кое-что про них. Любят на гаурах кататься. Человека могут защекотать до смерти.
Юноша промолчал.
— Они воды ужас как боятся, мне тетка рассказывала в детстве, — продолжил Оспан. — Не знаю почему. От них можно спастись, если через ручей перепрыгнуть. Ты решил, чего с нею делать будешь?
— Не знаю еще.
— Давай сварим ее? Бросим в кипящую воду, поглядим чего будет. Я пойду большой котел принесу, он у меня еще с праздника весеннего равноденствия остался.
— Хорошо, — вяло ответил Ахрам.
Он лежал на кошме, пока снаружи не послышалась возня и покашливание. Оспан притащил котел. Ахрам вышел из кибитки.
Пожилой пастух развел костер, поставил сверху котел, накрыл крышкой. Ахрам натаскал воды. Вскоре вода в котле покрылась пузырьками, потом забулькала.
— Ну, пошли, — сказал Оспан и закинул в рот адылан. — Притащим шурале.
Они пошли к сараю. Ахрам помедлил перед тем, как снять замок и открыть дверь.
— Ты чего, заснул, что ли? — спросил Оспан, сам снял замок и распахнул дверь.
В сарае царил полумрак, через щели в деревянных стенах проникали лучи светил. Всюду лежали стога сена и трав, мешки с овсом, ячменем и морковью. Пахло гнилой землей.
Шурале стояла в дальнем конце сарая. Ее загораживали кучи сена, но из-за них виднелась черная сгорбленная фигура и длинные тонкие руки. Болас с сетью валялись в углу.
— Вот она где спряталась, — сказал Оспан и удивился: — Смотри, она успела освободиться. Пошли, схватим ее скорее, пока не убежала.
Пастухи шагнули к пленнице. Она подняла трехпалую руку и щелкнула пальцами.
Даркуты остановились, не веря своим глазам. На месте безобразной твари стояла статная высокая красавица с огромными темными глазами. Вьющиеся черные косы падали вниз до пят. У нее была ослепительно белая кожа, казалось, ее никогда не касались лучи светил. А еще на девушке был лесной наряд из листьев, сосновых иголок и стеблей трав.
— Забери мою душу Ир-Каан, до чего же она хороша, — восхищенно пробормотал Оспан. — Неужели мы хотели погубить такую красоту?