— Ты смотри-ка, здесь побольше ста злотников будет, князевой награды, — сказал Саксон. — Но мне не только деньги нужны, я чин желаю получить. Давай-ка спрячем богатства.
Усталые гауры еле подняли тяжелую ношу. Тогда Саксон взвалил на себя один сундук и отошел с гаурами к опушке леса.
Сын остался с Одихматом. Разбойник уже очнулся и мычал с кляпом во рту. Саксон вернулся ночью, ведя гауров на поводу.
— Запомни, Ясенек, закопал под дубом, по виду, как здание рядом с нашим домом, помнишь?
Рядом с избой в Чернограде у них стояла мельница. Где это отец нашел такой же дуб в лесу?
Они переночевали здесь же, под гнездом и рано утром поехали дальше на запад. Через два дня добрались до Самбитас-града.
Саксон укутал разбойника черной рубахой, укрыв от посторонних глаз. Кляпа так и не снял. Одихмат молчал, только кляп старался перегрызть.
Когда подъехали к княжескому двору, путь загородили дружинники.
— У меня подарок для князя, — усмехнулся Саксон и похлопал разбойника по плечу.
Их пустили на подворье. Навстречу из терема вышел князев управитель, высокий и надменный. Поглядел на Ясеня и пленного разбойника с укрытой головой, нахмурился. Махнул, приказав идти за собой.
Саксон оставил гауров и вместе с сыном повел Одихмата за управителем.
Князь Волотоман встретил их в горнице. Ставни закрыты, в помещении было мало света.
— С чем пожаловал? — спросил князь громко. Он тоже был высокий, белокожий, с блестящими большими глазами. В длиннополом кафтане, на голове шапка из горностая. — Какой такой подарок?
— Получай, князь, Одихмата-разбойника, — ответил Саксон и содрал с лиходея рубаху. — Живьем взял.
Князь поднялся, широкими шагами подошел ближе и вгляделся в разбойника. Хлопнул в ладоши.
— Отличный, однако, подарок! Это и вправду Одихмат, кровопийца гнусный. Молодец, добрый молодец! Как тебя зовут?
— Саксон я, князь, — отец склонил голову. — А это сын мой, Ясень.
— Ох и удружил ты мне, Саксон-богатырь, — князь обнял гостя и потрепал мальчика по волосам. — Никто не мог лиходея словить, а ты приволок, как бешеного волка. Как ты его…
Полукруглая дверь в углу горницы отворилась, оттуда наполовину показался низенький горбатый человек с плешивой головой. Помахал князю, куда-то указал в сторону.
— Ладно, мне идти надо, дела государевы не пускают, — сказал князь. — Вечером приходите на пир, праздновать будем. Эй, кто там, заберите душегуба в темницу! Буду думать, как его казнить.
Одихмата увели дружинники. Саксон и его сын разместились в одной из комнат. Они умылись, сменили одежду и вечером отправились за управителем на пир.
— Эй, народ, глядите, вот наш новый воевода! — приветствовал их Волотоман.
Он сидел во главе длинного стола, уставленного яствами. Рядом на скамьях с резными спинками сидели множество людей, бояр и воевод. Слуги разносили блюда и подливали напитки в кубки.
Пирующие люди одобрительно захлопали в ладони.
Отец и сын уселись на свободные места ближе к концу стола. Ясень наелся до отвала. Давно уже они не сидели за чистым столом с белоснежными скатертями. А уж таких блюд мальчик и вовсе не пробовал.
Вскоре Саксон захмелел. Ближе к полуночи его и сына отвели в горницу. Мальчик заснул, едва только лег в постель.
Ночью он проснулся от стона. Когда ложились спать, в помещении стояла кромешная тьма. А сейчас горела лучина.
В слабом свете мальчик увидел Одихмата. Разбойник, совершенно свободный, наклонился над Саксоном и всаживал в него нож.
Отец проснулся и схватил Одихмата за шею. Разбойник не сопротивлялся. Просто взял и воткнул нож в шею богатыря. В горле у Саксона забулькала кровь. Воздух со свистом выходил из ран. Он отпустил разбойника и уронил руки.
— Вот и кончился добрый молодец, — сказал, улыбаясь, Одихмат.
Ясень завопил. Разбойник прыгнул к нему и ударил рукоятью ножа по голове. Мальчик умолк и упал со своей постели.
Скрипнула дверь, вошел князь, за ним еще двое воинов.
— Ну, чего расшумелся? — недовольно спросил Волотоман. — Я же просил, потише.
— Малчышка проснулся, — пожаловался Одихмат. — Разорался, как овцэбык.
— Ну, так прикончи щенка, — сказал князь. — Чего ждете?
— Нэлзя, хозяын, — разбойник покачал головой. — Они мою долю спряталы в лэсу. Ыскать надо.
— Бери его и уезжайте немедля, — приказал князь. — Тебя и так уже многие видели.
— Хорошо, — Одихмат схватил Ясеня окровавленными руками. — Молчы, щэнок, а то прыдушу.
Теперь уже он связал мальчика и закрыл ему рот кляпом.
— Приберите здесь, — приказал князь и вышел.
Разбойник поволок мальчика коридором, втащил в темную комнату и запихнул в сундук. Там, в духоте и тесноте, Ясень долго лежал, прислушиваясь к еле слышным звукам снаружи. Он все еще не верил в происходящее. Неужели отец погиб?
Наконец, сундук подняли и потащили. Куда-то поставили, как потом выяснилось, в повозку. Затрубили гауры. Сундук мелко затрясся, когда повозка поехала по мощеным улицам Самбитаса.
Ехали долго, Ясень потерял счет времени. Он сумел вытащить через путы худые руки и развязать себя. Пробовал открыть сундук, но крышка не поднималась. Наверняка закрыт на замок.
Наконец, повозка остановилась. Крышка сундука открылась, в глаза хлынул яркий свет. Одихмат вытащил ослепшего мальчика наружу. Встряхнул и зарычал:
— Гдэ моя добыча?
Они снова очутились в Брянском лесу. Вокруг стояли дубы.
— Ну, говоры, — продолжал разбойник. — Или тэбэ горло рэзат, как отцу?
— Нет, я тебе сам перережу, — ответил Ясень и воткнул Одихмату в глаз острый зубец гребня. И сразу же выдернул.
Получилось очень даже неплохо. Зубец зашел глубоко в глаз, хлынула кровь и еще белесая жидкость. Одихмат закричал и уронил мальчика на повозку. Схватился за рану и согнулся от боли.
Ясень толкнул разбойника и тот упал в раскрытый сундук. Мальчик захлопнул тяжелую крышку, хотя руки тряслись от усталости, голода и страха. Хотел закрыть на замок, но ключа не было.
Из сундука доносились неразборчивые вопли. Ясень напрягся и попробовал столкнуть сундук с повозки. Бесполезно, слишком тяжелый.
Тогда мальчик спрыгнул с повозки и подбежал к гаурам. Трясущимися пальцами развязал упряжь. Вскочил на одного гаура, второго схватил за поводья.
Крышка сундука открылась, Одихмат поднялся во весь рост, оглядываясь по сторонам. Лицо залито кровью, глаза горят красным огнем.
— Стой, щэнок! Убью!
Ясень покачал головой.
— Не сможешь. Без добычи своей останешься тогда.
И ударил гаура пятками. Поскакал через лес на восток. Вслед доносились бессильные вопли Одихмата. Ясень оглянулся, увидел, как разбойник соскочил с повозки, побежал за ним и упал в траву.
Ударил гаура снова и поскакал дальше. Второй гаур мчался рядом.
В лесу, покачивая хоботами, шли мамонты.
Небесный меч
Табунщик Зилги лежал в траве после обеда, глядел вверх и чесал живот. Ночью его покусали клопы. Закончив чесаться, он рассеянно поправил амулет на шее и едва не задремал.
В красном небе мелькнула ослепительная вспышка. Будто от белого светила Тэйанг откололся кусочек. Прочертила горящую дугу через все небо и устремилась к земле.
Зилги широко открыл глаза. Привиделось, что ли? Рывком поднялся, сел, часто моргая. Запахнул рваный халат на смуглом тощем теле. Мимо носа лениво пролетел шмель.
— Все-таки, показалось, — решил вслух Зилги. — В такую жару чего только…
Неподалеку сильно громыхнуло. Земля содрогнулась. Гауры, пасшиеся неподалеку, взревели от страха.
По степи, пригибая синюю траву к земле, пронесся горячий ветер. Растрепал Зилги длинные волосы, бросил сор в лицо. Пролетел и утих вдали.
Табунщик вскочил на ноги. Глянул, куда упала звездочка. От земли поднимался столб черного дыма.
А еще с той стороны прибежала гнедая телка гаура. Немного не добежала до табунщика, свалилась, тяжело дыша. Зилги подошел к ней. Гаурка ткнулась ему в руку, заревела. Бока, задние ноги ободраны и обуглены, будто зажарили целиком на костре. Хвост вырван с кусками мяса. Несчастная гаурка закатила глаза и откинула голову. Она умирала.
Зилги достал нож с костяной рукоятью, перерезал ей горло, прекратил мучения.
Пошел по следам телки к месту падения звезды.
Чем ближе, тем страшнее идти. Трава почернела и обгорела. Земля расплескалась в стороны. Там, где упала звезда, образовался круг выжженной почвы. В центре глубокая яма. Из нее клубился дым.
Зилги осторожно подошел ближе. Даже через толстые обмотки из шкуры овцебыка он чувствовал, как нагрелась земля.
Заглянул в яму. Закашлялся, прикрыв рот от дыма. Глубоко внизу, сквозь черный воздух, Зилги увидел огненно-красный камень.
Он наклонился еще, осмотреть получше. Из ямы шел нестерпимо горячий воздух. Зилги оступился, не удержался и упал вниз.
У поверхности он успел ухватиться за корни трав, торчащие из земли. Попробовал было вылезти обратно, но оборвались. Зилги закричал и снова полетел вниз.
Немного не долетел до странного камня. Зацепился за землю. Здесь, оказывается, была нора. Не иначе, как убежище гигантского крота. Нора выходила как раз в яму, пробитую звездным камнем.
От жары у Зилги лопалась кожа на спине. Он полез в нору. Отдышался, полежал и полез дальше. Надо как-то выбираться отсюда.
В норе стояла кромешная тьма. Воздух все еще обжигал. Он прополз еще немного и вывалился в пещеру. Упал на бок, ударился обожженной спиной, скорчился от боли. Затем встал, пощупал пространство вокруг себя. Сзади, откуда он вылез, потрогал рыхлую землю. А вот впереди пусто.
Зилги пошел вперед, слепо ведя руками перед собой. Угодил пальцами во что-то мягкое и теплое.
— Эй, осторожнее, волосатый — крикнул кто-то в темноте. — Чуть глаза не выколол.
Говорил он на искаженном сюннийском языке, родном наречии Зилги. Можно понять, если постараться.
— Кто здесь? — крикнул Зилги.