Выслушивая гневную тираду, глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю. Вообще Оля — отличная женщина, очень мне с ней повезло. Добрая, умная и такая красивая… даже когда сердится. Если бы она не примчала ко мне в больницу на Севере, почти на край света, и не сидела возле меня день и ночь — не знаю, смог бы я выкарабкаться, не физически, а так, в целом. Но этот ее синдром поиска глубинного смысла у меня в печенках уже. У Одарения должны быть смысл и цель, потому что прекраснодушной Олечке так хочется — и хоть трава не расти.
Я, честно говоря, сомневаюсь, что этот высший смысл есть хоть в чем-нибудь. Вот застрелил ублюдок Бубновский поэта Серегу — ну какой в этом смысл? Да никакого. Нельзя же идти по жизни, на каждом углу задавая проклятые вопросы.
— Хорошо-хорошо, я постараюсь на чем-нибудь дельном сосредоточиться, — говорю как можно более миролюбиво. — Вдруг правда Повтор, а я уставший… А ты что будешь делать?
— А я пойду в эту свою секту! — с вызовом заявляет Оля. — К «Детям Одарения». Хотела позвать тебя с собой, но этот твой вечный скепсис…
— Зачем тебе это?
— Не твое дело!
Как она не понимает, секты — это не шутки! Я не рассказывал ей, что произошло на острове — не хотел пугать. Наверно, зря. Мир скоро может стать куда более опасным местом, чем мы привыкли думать. Но сейчас Оля явно не в настроении слушать.
— Да я же ничего тебе не запрещаю! Просто для меня важно знать, что у вас там происходит. Расскажи мне.
Оля вскидывает подбородок:
— Зачем спрашиваешь? Групповые оргии и человеческие жертвоприношения, конечно же!
Из последних сил сохраняю спокойный тон:
— Оля, я серьезно!
— И я серьезно! Достало, что ты ко мне относишься, как к безмозглой дурочке!
— Ты расскажешь мне, что там делаешь?
— Нет! И хватит уже меня контролировать!
Да чего я мучаюсь? Есть же простой проверенный способ.
— Оля, скажи как…
Осекаюсь. Еще одно слово — и Дар сработал бы.
Сработал бы на самом близком для меня человеке.
Резко встаю, выхожу в прихожую, подхватив по пути ботинки и пальто.
Надо проветрить голову.
Со школы ненавижу великую русскую литературу с ее бесконечной рефлексией, все эти «тварь я дрожащая или право имею» и прочее «пять старушек — рубль». Ясно-понятно же, что добро должно быть с кулаками, так и нечего сопли жевать. Да, мой Дар числится социально-опасным, это насилие над чужим сознанием вообще-то; но я же применяю его только во благо! Наверно… Когда я использовал Дар на хакере, пытавшемся взломать блокчейн, я действовал в интересах клиента. А что потом использовал запись для шантажа — хакер сам виноват, нечего было воровать. И с тем хамом на дороге я был в своем праве, он первым на меня наехал. Да и без Дара… Бубновского ничуть не жаль, встретил бы снова эту мразь — опять забил бы прикладом, с удовольствием забил бы. А вот на Витале, наверно, зря все-таки сорвался… хотя это же пошло ему на пользу, он даже не обиделся — понял, что за дело. И теперь с Олей я тоже хотел выяснить правду про секту ради ее, Олиного, блага. Защитить хотел свою женщину, что тут такого? Разве не нормальное желание? И все-таки… нет, вламываться в ее сознание было бы ненормально. Хорошо, что до этого не дошло. Едва не дошло.
Я ведь и Олега всю жизнь пытался защитить. Если когда орал на него или пенделя ему отвешивал — это ради его же блага все было. В своем я праве как старший брат. Да, все зашло не туда, но я же это исправлю! Не знаю, как, но исправлю обязательно.
Я же прав, я все делал правильно, ведь так?
Очень хочется уехать к себе на ночь, но через часик все-таки возвращаюсь. С Олей мы миримся, но как-то холодно, почти формально — это первая наша размолвка, не закончившаяся сплетением тел на диванчике.
Настроение никакого, но вспоминаю, что надо позвонить Юльке. Племяшка, должно быть, нервничает из-за Повтора.
— Дядь Саша, ты чего звонишь? Случилось что?
В голосе Юльки неподдельная тревога.
— Нет, все нормально. Просто узнать, как ты там.
— А, блин, что в мессенджере не предупредил тогда…
Вот она — разница поколений. Для меня звонок — штатный способ коммуникации, а для поколения зет, или как они там — уже вторжение в личное пространство. О созвонах договариваются заранее, иногда за дни и даже недели. Такие дела.
Но на каждую хитрую гайку найдется свой болт с резьбой. Юлька заканчивает каждое сообщение в мессенджере закрывающей скобочкой — вроде как быстрой заменой смайлику. Наверно, и не помнит, что вообще-то предложения заканчиваются точкой — как только будет ЕГЭ сдавать? А Федька называет такие скобочки «ногтями», слышал, как он говорит приятелю «мать опять ногтей насыпала».
— Просто хотел спросить, как дела, как настроение. Завтра же годовщина, ну и вообще.
— Ауф, только ты не начинай с этим Повтором… Достали уже все, дизморалят только.
Юлька сказала это слишком быстро и нервно хихикнула. Все-таки переживает. Пока я подбираю слова, чтобы выразить поддержку, племяшка оперативно меняет тему:
— Слушай, что там с моим подарком на Новый год?
— А чего ты хочешь?
— Ну тут такая тема… Танька с Кариной в лагерь один едут на каникулах.
— Учебный?
— Да ну, можно на каникулах не учиться хотя бы… Так, почилить просто. Можешь мне тоже путевку взять? Там танцы всякие — хаус, вог. Бассейн опять же. Надо же набраться сил перед новым полугодием.
— Кинь мне ссылку на лагерь, я, как ты выражаешься, чекну, что там как, и решу.
— Спасибо, дядь Саша, ты лучший!
Юля бросает трубку, и тут же экран загорается снова. Катя, надо взять.
— Что у нас плохого, Катюша?
— Почему сразу «плохого»? Привет, Сань. Ты просил сразу сообщать, если будут обращения насчет «Детей Одарения». Вот, клиент сейчас звонил, я не стала его пока в общий график ставить. Сказала, ты сам с ним свяжешься.
— Спасибо, Катя! Клиент из сектантов?
— Не он сам. Жена его. Говорит, как она стала к этим «Детям Одарения» похаживать, тут же вещи ценные начали пропадать из дома.
— Отлично! То есть ничего отличного, конечно, но хорошо, что кейс у нас. Кинь мне номер клиента, я сразу же с ним свяжусь.
— Только все это между нами, ладно? — нервничает клиент.
Это статный мужчина с породистым лицом и длинными, собранными в конский хвост волосами. Такие нравятся женщинам, особенно старшего возраста.
— Разумеется. Полная конфиденциальность, это и в контракте прописано. Как давно ваша супруга посещает «Детей Одарения»?
— Три месяца. И вот, неделю назад пропали украшения из сейфа. Причем сейф не взломан… Я принес фотографии, как мне девушка по телефону сказала.
— Вы пробовали менять код на сейфе?
Клиент жует губу, потом выдавливает:
— Я хотел бы, но… дело в том, что… в общем, это сейф жены.
— А как ваша жена объясняет пропажу вещей?
— Никак, — клиент смущенно кашляет. — Это ее вещи. Добрачное имущество. Галиночка происходит из состоятельной семьи.
Эх. Технически это означает, что браться за дело мы не имеем права — вещи можно искать только для их владельца, а не для постороннего лица, пусть даже и супруга.
— Поймите, проблема не в вещах! — восклицает клиент. — Вещи — так, повод. Я за Галиночку волнуюсь. Она такая доверчивая. Мало ли чего ей льют в уши эти сектанты. А что, если вещи — только начало, а потом она и кредиты брать начнет…
Понятно, в каком смысле этот красавчик «волнуется» за жену. Наверняка она старше его… За дело хочется браться еще меньше. Однако моя работа — не судить клиентов, а помогать им. Но главное — у меня к этим чертовым «Детям» свои счеты… И Лехе, и Оле может не понравиться, если я просто так за здорово живешь попробую влезть в их кухню; а так — у меня есть контракт, я действую в интересах клиента. Ничего личного, просто работа.
— А как ваша жена отреагировала на пропажу вещей?
— Знаете, странно. Печалится, но безо всякого удивления. Словно знает, где они на самом деле. Я пробовал с ней об этом поговорить. Она избегает разговора.
— Часто ваша супруга посещает собрания «Детей Одарения»?
— Теперь уже три-четыре раза в неделю. Иногда уходит на целые выходные.
— Вы заметили изменения в ее поведении?
— Изменения? Не знаю… Пожалуй, нет. Хотя, знаете, наверно, она стала спокойнее. Раньше все время скандалила, требовала внимания, сцены ревности закатывала. А теперь… она от меня стала отдаляться, понимаете?
— Пожалуй, да. Понимаю. Мы возьмемся за ваше дело. Направим одного из лучших поисковиков.
Того, что поисковиков всего двое и Ксюша среди них на почетном втором месте по силе Дара, я клиенту не сообщаю.
В целом, мы с Ксюшей теперь ладим даже лучше, чем до ее эпического факапа. Это я еще по прошлым работам понял: если человек согрешил и покаялся, ему отчего-то больше доверяешь, чем тому, кто пока не грешил; вроде бы слабое место грешника ты уже знаешь, а про праведника неизвестно, чем он тебя огорошит в самый неподходящий момент. В любом случае не Виталю же в секту засылать — он привлечет ненужное внимание, у него морда кирпича просит, а не духовного просветления. Сам я примелькался в прессе, меня сразу узнают, да и Оля насторожится. А Ксения — самый благодатный для секты клиент, типичная замотанная домохозяйка в поисках раскрытия чакр, или что у них там.
Предложение побыть секретным агентом на секретной миссии Ксюша восприняла с энтузиазмом — однообразные задачи на поиск надоели уже и ей. Плюс новая задача даст возможность отвлечься от собственных семейных проблем.
За планированием этой операции я и не заметил, как на часах выскочило 16:00.
16:00 семнадцатого декабря 2029 года. Планета с момента Одарения совершила полный оборот вокруг Солнца.
Прислушался к себе. Ни черта не изменилось, даже раненая нога не стала ныть меньше. Обезболом я старался не злоупотреблять — от него нещадно клонило в сон.
Поскроллил новости — у всех то же самое. Отметившие шестнадцатилетие после Одарения как были, так