— Отец...
— Сейчас.
Юноша неохотно встал в стойку: вытянул шею, напряг тело, поднял руки; завеса безнадежности и обреченности уже исчезала с его лица. Атака, называемая «пятьдесят два кулака», предполагала нанесение целой бури молниеносных ударов менее чем за пять секунд, и могла полностью уничтожить противника, но требовала абсолютной самоотдачи. Проведенная по всем правилам, она могла убить существо, втрое превосходящее Эогана по размерам и весу. Но малейшее ослабление решимости оставляло незадачливого бойца открытым для всевозможных контратак.
— Сейчас, — повторил Артаган.
Мальчишка швырнул себя на отца, его руки замелькали, словно ножницы, в тумане ударов. Сначала результат казался многообещающим. Но слишком скоро Артаган увидел слабое место и сделал выпад, уложивший сына на пол.
Эоган лежал навзничь, хватая ртом воздух, его глаза блестели, лоб и щеки пылали. Только теперь пришел гнев, запоздалый, бессильный.
— Ты что, всплакнуть собрался? — Артаган даже не старался скрыть разочарование. — Ты знаешь наше правило.
— Да, отец. — Эоган резко дернул головой вверх-вниз, борясь со слезами. С самого начала правило было простым: за каждую слезу — капля крови.
— Тогда вставай. — Артаган протянул сыну руку. — И попытаемся снова.
— Да, отец.
— И ради чего все это? — Язвительный голос из дальнего конца помещения отдался эхом от плоских металлических поверхностей, которые их окружали. — Ради одного боя? Двух, если ему повезет?
Отец и сын повернулись: из-за массивного пресса, стоящего в дальнем углу, вышел охранник. Офицер Войсток двинулся к ним, прошел мимо куба из мусора, ясно дав понять, насколько этот предмет ему отвратителен, и наконец обратил все свое внимание на Артагана с Эоганом.
— Ты зря тратишь время, малыш, — хмыкнул надзиратель. — И ты это понимаешь, верно?
— Я тренируюсь.
— Ради чего? Путешествия в один конец в кремационную шахту?
— Это... — Лицо Эогана исказилось, на нем возникла горечь. — Разве вы знаете что-нибудь о силе и дисциплине?
— Сила и дисциплина? Ха! — Продолжая ухмыляться, Войсток заложил большие пальцы за пояс и начал покачиваться на каблуках. — Мне это нравится. Напомни мне начертать эти слова на трупе твоего отца в назидание всем прочим.
— Мой отец мог разорвать на куски человека вроде вас и даже не вспотеть.
Ухмылка охранника слегка потускнела.
— Забудь об этом, малец. Я стариков не бью.
— Он был обладателем титула «Бласко» три сезона подряд, вы это знаете? — Эоган шагнул к нему. — Без этой коробки у вас на поясе вы не продержались бы против него и пяти секунд!
— Не зарывайся, мальчишка. Не забывай, с кем говоришь.
— Я почти готов. Скажи ему, отец!
— Верно. — Войсток рассмеялся, но в его смехе не было веселья — лишь еле сдерживаемое раздражение человека, чье терпение подвергается слишком сильному испытанию. — Малыш, тебе не продержаться в бою и пяти секунд. Даже твой старик это понимает. — Он потер щетину на подбородке. — Почему, ты думаешь, он решил заплатить мне, чтобы я помог вам, двум оборванцам, бежать отсюда?
— О чем это вы говорите?
— Не веришь мне? Спроси своего папочку. Как ты думаешь, зачем я сюда пришел? На прогулку, подышать вредной металлической пылью?
Юноша замолчал. Его взгляд перебегал с Войстока на отца, а затем он очень тихо спросил:
— Это правда?
— Эоган...
— Это правда?
— Сын, мы оба подохнем здесь, если...
— Ты говорил, что я достаточно силен! Ты говорил, я готов к поединку!
Артаган прикрыл глаза. Он понял: будет сложнее, чем он ожидал, и бесконечно мучительнее. Старик вынул руки из карманов, чтобы Эоган видел, как сильно они дрожат.
— Сын, здесь нам с тобой конец.
— Не говори так. Это неправда!
— Ты уже стал сильнее и быстрее меня, — продолжал Артаган. — Но ты не убийца. — Он заставил ладонь не дрожать и положил ее на обнаженное плечо сына, ощутив возрастающее напряжение, переплавляющееся в юношеское негодование. — У тебя внутри есть стержень. Но есть и сострадание. Доброта. — Он смиренно вздохнул. — Здесь не место для мальчика вроде тебя.
«Мальчик». Одно-единственное слово, казалось, легло на плечи Эогана тяжестью, подобной которой он никогда не поднимал.
— Тогда зачем ты привез меня сюда? — спросил он.
Артаган отвернулся. На этот вопрос ему нечего было ответить.
— Я... ошибся.
— Ошибся?
— Я сделал неверные выводы. Рассчитывал, что спасение даст тот, кто не мог его дать. — Он прошел мимо сына к Войстоку. — Вы сумеете доставить нас в медотсек?
Мгновение Войсток пристально смотрел на него.
— Когда?
— Прямо сейчас.
— К чему такая спешка?
— Я бы предпочел не задерживаться здесь дольше, чем необходимо. — Артаган обнаружил, что сжимает кулаки, и заставил себя расслабиться. На ладонях остались крохотные кровавые полумесяцы от ногтей. — Да или нет?
Со вздохом охранник кивнул.
— Да. — Он взглянул на хронометр на запястье. — Я могу отключить основное и резервное питание медотсека. Когда отрубится сегмент энергетической сети, придется перезапускать все с нуля. Основной сервер будет загружаться минут пятнадцать.
— Но если вы отключите всю энергию, значит...
Войсток жестом остановил его:
— В этом случае полагается перенаправить энергию на дроида GH-7, чтобы при помощи его фоторецепторов восстановить видеонаблюдение в медотсеке. В этот промежуток времени вы сможете бежать.
— Хорошо.
— Вы должны понимать, что на записях камер видеонаблюдения останутся ваши лица. Вам придется что-нибудь придумать.
— Разберемся, — отозвался Артаган.
— У вас будет пятнадцать минут. Если за это время дроид не деактивирует заряды в ваших сердцах, больше я ничего не смогу сделать.
— Я понял.
— И зарубите на носу. — Войсток впился в них взглядом. — Вы сами по себе. Мы не друзья, что означает, что для меня ты и твой малец лишь пара трудных мишеней, как и любые заключенные, предпринявшие попытку побега. Я не знаю, как ты намереваешься выбираться из медотсека, и мне на это наплевать. Если меня спросят, видел ли я тебя, я расскажу все.
— Тогда приступим.
— Отец, нет! — Эоган развернулся, и вспыхнувшие с новой силой гнев и недоверие сосредоточились там, где Артаган уже давно ожидал, — на нем самом. — Он собирается нас подставить, разве ты не видишь? Он хочет украсть все твои кредиты до последнего! Опустошит твой счет и отправит нас обратно в камеры! Он предаст нас при первой же возможности!
— Эоган, он наша единственная надежда выбраться отсюда. И сейчас нам пора действовать.
— Я овладею «пятьюдесятью двумя кулаками»! Мне просто нужно больше времени!
Артаган схватил сына и сжал его в потных объятиях. Мальчишка извивался, дергался, пытался сопротивляться. Он был сильнее отца и при других обстоятельствах вырвался бы из захвата, но сейчас его руки устали, а мышцы ослабли после тренировки.
Наконец он обмяк в руках Артагана, глядя на отца в бессильной ярости.
— Вот почему ты меня так гонял, — глухо проговорил он. — Чтобы я не смог остановить тебя.
— Остановить нас, — поправил Артаган и взглянул на Войстока, прищурившись: — Вы готовы?
Войсток кивнул:
— Жду только вас. Идем.
17ПРИЗРАЧНОЕ НАПРЯЖЕНИЕ
Спустя час после того, как Мол спрятал передатчик и покинул тюремный морг, он молча шатался в толпе обитателей «Улья-7». Он отправил одному узнику сообщение через дроида — того самого, которого использовал для сбора банд в тюремной прачечной, — и теперь ждал ответа.
Пока же ситх наблюдал, как толпа осужденных движется по своим делам. Как всегда, он ощутил, насколько повысилась его восприимчивость, что происходило всякий раз, когда он проводил значительное время с учителем: возрастала уверенность в вещах скрытых и явных, искры предвидения неявных энергетических полей, которые он называл про себя «призрачным напряжением». Даже здесь, среди отбросов Галактики, Мол находил их притягательными и считал, что они открывают то, что скрыто.
Он шел по галерее мимо столовой, когда заметил в толпе заключенного по имени Ижмаш. Лицо нелваанца не дрогнуло, но по его взгляду Мол догадался, что тот получил послание.
Без единого слова Мол развернулся и зашагал по гофрированным дюрастальным мосткам вниз, в узкий проход, ведущий к нижним техническим туннелям.
Электрические светильники без колпаков освещали ярким ровным светом пол под его ногами, и отбрасываемая им тень была резкой, словно вырезанная из тьмы самой вселенной. Пройдя метров двадцать, он нырнул в глубокую тень и вслушался в приближающиеся шаги.
Через мгновение Ижмаш тихонько проговорил:
— Я пришел один. Что тебе нужно?
Мол выступил на свет.
— Информация.
— Можешь угрожать мне сколько угодно. Я не буду говорить о Ра... — Он осекся. — Я не буду говорить об этой личности.
— Я звал тебя не для этого, — отозвался Мол. — В любом случае, я сомневаюсь, что ты знаешь об Айреме Радике хоть что-нибудь, чего я еще не выяснил.
Ижмаш нахмурился:
— Тогда зачем?..
— Страбон рассказал мне, за что тебя упрятали сюда. За хищение информации и создание вредоносных программ. Говорят, это ты написал оригинальный код вируса-шифровалыцика для атаки на сеть «Бактериофаг».
— Этого не бы...
Мол жестом остановил его.
— Мне нужно взломать тюремную базу данных. Предоставишь мне информацию обо всех заключенных и их досье. Полный список.
— Это требует времени.
— Я кое-что знаю о том, как проникать в информационные системы, — сказал Мол, вспоминая, как, кажется, целую жизнь назад некто по имени Трезза обучал его организации компьютерных диверсий, когда он жил на Орсисе. — Но сейчас я не хочу светиться. Дай мне знать, когда закончишь.
Нелваанец склонил голову:
— Что-нибудь еще?
— Я тебе сообщу.
Ижмаш повернулся, чтобы уйти, и вдруг все огни одновременно мигнули. Мол взглянул на него, сразу поняв, на что среагировал собеседник.