— Алгоритм Дакарая уже сделал выбор, — отрезала Садики, — и когда я в последний раз проверяла, общая сумма ставок на предстоящий поединок достигла нескольких миллионов кредитов. Очевидно, галактические казино и другие крупные игроки уже простили нас за тот сбой.
— Но Игорная комиссия...
— Они могут оштрафовать меня. — Садики осушила свою чашку. — Драгомир сам сказал, есть более важные вещи, о которых мне следует волноваться. — На нее нашло внезапное озарение, и она улыбнулась. — Так же как и ему, я думаю.
— Они могут навсегда закрыть нас!
— Очень сильно сомневаюсь в этом, — раздался голос за ее спиной, и Садики обернулась, чтобы поприветствовать Весто Слифера, входящего в ее кабинет.
— Слифер! — Женщина даже не потрудилась скрыть удивление. — Как вы сюда попали?
— Как вам известно, МБК располагает кодами к системам безопасности большинства своих дочерних предприятий, — мягко ответил муун, поднимая бровь. — Разумеется, это не предмет для спора.
— Конечно нет. Просто я полагала, что вы уже уехали. — Она изобразила на лице улыбку. — Рада, что вы изменили свое решение.
Слифер недовольно поджал губы:
— Что до меня, я бы уехал как можно быстрее. Но мой работодатель попросил меня остаться еще на день-два, пока у вас такие... осложнения с Игорной комиссией.
— Я ценю вашу заботу о нас.
— Поверьте, это не моя идея. Я сам ее не разделяю и предпочел бы ни одной лишней секунды не оставаться в здешней выгребной яме. — Муун кивнул на ее стол. — Похоже, вы заставили уполномоченного Хлоруса изрядно взволноваться. МБК же просто защищает свои средства, вложенные в «Улей-7».
— Разумеется. — Садики окинула взглядом экраны, на которых разворачивалась жизнь «Улья-7» во всей своей полноте — зрелище, никогда ей не надоедавшее. Столовая, мастерская, Заводской этаж — все составляющие огромного социологического эксперимента, воспроизводящего галактический естественный отбор. Хотя с момента открытия тюрьмы она не рисковала лично спускаться к заключенным, она знала почти всех их в лицо и зачастую имела лучшее представление об их повседневной жизни, чем они сами.
— А сейчас, — произнесла она, — надеюсь, вы извините меня. У меня собрание охраны.
— Я вижу. — Слифер посмотрел на экран, демонстрировавший сгрудившихся в дежурном помещении охранников. — Кадровые проблемы?
— Обычные административно-хозяйственные вопросы. — Садики набрала команду на панели своего стола, чтобы получить удаленный доступ к тюремному вычислительному центру. Заглянув через ее плечо, Слифер увидел монитор, на котором возникла цифровая трехмерная схема «Улья-7» в разрезе: множество пересекавшихся зеленых и красных линий перегруппировывались вокруг дежурного помещения. Через несколько секунд где-то за стенами комендантского кабинета раздался тихий гулкий рокот.
— Вы меняете конфигурацию тюрьмы? — поинтересовался муун. — Но следующий бой по расписанию через два часа!
— Просто меняю некоторые детали. Одно из преимуществ модульной системы нашей станции — здесь нет ничего, что нельзя передвинуть.
— Я вижу.
— Я сейчас спущусь в дежурное помещение. — Она повернулась к дроиду: — Продолжай поиски моего брата.
— Конечно, — прощебетал 3D.
— Хотя, если подумать... — она помешкала, — возможно, тебе все-таки лучше пойти со мной. Для твоей безопасности.
— Как пожелаете.
Не удостоив даже взглядом экраны или мууна, Садики вышла и начала спускаться к своим сотрудникам.
34ХУЛИГАНЫ
Когда задняя стена камеры раскрылась, Васко Нейлхед решил, что ему снится сон.
В отличие от большинства здешних постояльцев, Нейлхед проводил в камере изрядное количество времени. После пребывания в разнообразных тюрьмах по всей Галактике для него не было никакого интереса общаться с остальными заключенными. Он до сих пор оставался формальным главой «Королей костей» и продолжал поддерживать свою власть, наводя ужас на окружающих, но с появлением этого забрака, Джаганната, который стал теперь куратором обеих банд, титул Нейлхеда приобрел в значительной степени символическое значение.
Больше его ничто не волновало. Он по-прежнему занимался каннибализмом, но уже без былого удовольствия. Теперь он проводил большую часть времени в камере, разбирая письма от поклонников и предложения сотрудничества, периодически впадая в неглубокий, не приносящий отдыха сон. Он обнаружил, что все больше и больше думает о родной планете, своей семье, об оставленных детях. Его подельники-«короли» все еще соблюдали данную ему клятву верности, но втайне Нейлхед мечтал, чтобы алгоритм выставил его на поединок против кого-нибудь из них, просто чтобы внести в свое существование хоть какое-то разнообразие.
Он мечтал выбраться отсюда, но, как и все заключенные, знал, что покинуть «Улей-7» можно лишь вперед ногами.
Он мечтал о черве.
На этот раз, когда окружавшие его стены начали трансформиваться со знакомым гулом и лязгом, Нейлхед просто предположил, что проспал трубный глас и что очередной поединок вот-вот начнется. Временами такое случалось. Он поднял голову и огляделся, лениво размышляя, не он ли избран для участия в этом поединке, возможно против самого Джаганната, — поединке, который, если Нейлхед победит, может восстановить некоторую часть того азарта и славы, что присутствовали ранее в его жизни. Но, окончательно проснувшись, он понял, что дверь его камеры так и осталась открытой, и не слышалось обычного гомона заключенных, возвращающихся в камеры для проверки.
Так что же происходит?
И тут у него за спиной раскрылась стенная панель.
— Нейлхед, — окликнули его.
Васко Нейлхед уставился на входящего в его камеру ногри. Это был Страбон, его заклятый враг, до недавнего времени подвизавшийся главой «Силы тяжести». Тем не менее в данный момент он стоял перед Нейлхедом с блеском ошеломленного недоверия во взгляде, словно сам до конца не мог поверить, что оказался здесь.
— В чем дело?! — зарычал Нейлхед.
Страбон не ответил. А затем Нейлхед увидел, что за спиной ногри толпятся другие заключенные «Короли костей» и «Силы тяжести», они стояли бок о бок. «Силы» вооружились своими веревочными дротиками и оружием для ближнего боя. «Короли» сжимали в руках кости, заостренные и дополненные металлическими наконечниками и вставками, — эти модификации вносили сами бандиты.
— Кто-то нас выпустил, — сообщил Страбон.
— Как?
— Трансформировал наши камеры. Открыл для нас задние стенки.
— Зачем?
— Понятия не имею. — Страбон пожал плечами. — Все, что я знаю, — здесь привыкаешь к переменам. Может, они не такие уж большие, но по крайней мере в этом есть смысл. Врубаешься, о чем я? Пока не явился этот краснокожий урод и не перевернул все...
— Ага. — Нейлхед обнаружил, что кивает.
— Вернуть те времена, когда мы были у власти... — Он поразмыслил и поднял взгляд на Страбона. — Так ты думаешь, что...
— Возможно, кто-то — кто бы он ни был — открыл стены наших камер. Возможно, он стремится создать некую ситуацию...
— У тебя есть план?
— У меня есть оружие. — Страбон кивнул на открытую стенную панель, из-за которой только что вышел. — Что, если нам пройтись? Посмотрим, куда нас приведут.
— Да?
— Не самый плохой способ потратить несколько часов, — заявил Страбон и бросил Нейлхеду заостренную бедренную кость, которую тот ловко схватил в воздухе, хотя по-прежнему понятия не имел, что здесь творится. — Так что скажешь? Хочешь совершить небольшую прогулку?
— Да! — Нейлхед выпрямился, упер ладони в бедра, выгнул спину и ухмыльнулся конкуренту. — Пожалуй, пройдусь.
Бок о бок главари двух банд прошли сквозь разверстый проход в тюремной стене, остальные последовали за ними.
35В ДЕЖУРКЕ
Жирного охранника звали Хуткинс, и Смайт практически чувствовал, как тот начинает потеть.
— Ну? — спросил он. — В чем дело?
Хуткинс ничего не сказал, лишь со стуком опустил на стол пол-литровый стакан с «Помощью ранкора», который сжимал в ладонях, и прижал мясистую руку к стене за своей спиной. Смайт чувствовал, что его самого потряхивает от нетерпения. В дежурку набилась тьма народу, духота становилась невыносимой. И все-таки, зачем комендант их здесь собрала?
Он ждал, покачиваясь на пятках, а Хуткинс взглянул на стоявшего справа от него жилистого качка — ходячую катастрофу по имени Логовик. Смайт знал, как зовут почти всех ребят из его смены: Стюбинс, Меррилл, Глент, но остальных только начал запоминать. Вряд ли это имело большое значение — никто из старожилов просто не стал бы с ним разговаривать.
Пока не стал бы.
Когда комендант вызвала их всех на короткое совещание, без формы и без оружия, Смайт вдохнул еще полграмма глиттерстима из своего тайничка, а потом уже помчался в дежурку. Он успел обнаружить, что стим давал ему уверенность и телепатическую поддержку, которая делала все окружающее более значительным и одновременно более ярким, как будто — вжих! — невидимая сабля вылетала из ножен прямо перед носом. Не говоря уже о смелости, требующейся для выполнения некоторых незапланированных деталей работы: оказаться нос к носу с тем краснокожим арестантом, 11240, в его камере, например, или задание, которое он только что выполнил на Заводском этаже. Глиттерстим позволял чувствовать себя королем Галактики.
Честно сказать, Смайт любил дурь. Устроить тайничок в «Улье-7» оказалось несколько проще, чем он ожидал, и он даже сумел кое-что толкнуть паре коллег. На этой почве он всегда легко заводил друзей. Жаль, что не выпало шанса предложить немного Хуткинсу. «Кто знает, — подумал он, — может, этот жирный неудачник смог бы употреблять дурь в качестве диетического продукта».
— Ну так что? — поинтересовался Смайт, барабаня пальцами по столу. — В чем проблема?
Одним из побочных эффектов стима была тревожность, желание двигаться вперед, отбрасывая все остальное.