Поэтому: покой, покой и ещё раз покой. Притушить чувства, отстраниться от них, от любых раздражителей-привязанностей в мире, долгой работой, внутренней техникой добиться того, что и неконтролируемые воздействия через Силу будут ощущаться гораздо слабей. Существо — как свеча, сильно горит — быстро погаснет. Надо всё-таки жить, а не взрываться в самом расцвете лет. Да, взрываться. Уровень эмоционального и ощутительного воздействия, который мир обрушивал на одарённого, нормальное существо вряд ли могло себе представить. И так называемый бесстрастный джедай — любой — в своей жизни к двадцати годам перечувствовал столько, сколько нормальное существо не испытывало за всю жизнь. Причём не просто чувствовал — реально ощущал, и такого… качественно иного, недоступного прочим. А это качественно иное заключало в себе отнюдь не только восторг и радость. Липкие щупальца изнанки мира, его каркас. Маленький ученик видел такие кошмары — ни один извращенец не вообразит. Плата за обострённое восприятие.
Только вот они не хотели платить. По крайней мере, по полной. Только десять процентов из одарённых, а то и меньше — могли это перенести. И даже стать сильнее. Остальным проломило бы голову.
Да и оставшемуся проценту отнюдь не нужна была неконтролируемая злоба мира. Чересчур сильно воздействие.
Но дело было не только в том. В конце концов, долгие века практики и изучения Силы принесли методы и методики, техники блокирования повышенной чувствительности с одновременной возможностью её нарастить. Обычная учёба, как всюду. Никому ничего не даётся даром. Но нет и ничего сверхвеликого в том, что, если приложить силы и время — научишься не вскакивать с постели при каждом всплеске чужой боли.
Это был этап, и всего его проходили. А потом, после решения проблемы контроля и самоконтроля, наступал следующий этап. Когда была возможность вглядеться в мир без опасности внезапного удара, без замутнения взгляда неконтролируемой волной. Иное восприятие давало иную картину мира. О которой, наверно, со смешком услышали б остальные.
Когда одарённого переставало трясти от любого толчка, он начинал ясно видеть то, что скрыто от других.
Связи. Всеобщие связи. То, что для большинства из прочих — не более чем декларация терпимости и любви к ближним. Всеобщая связь всего живого. Над чем так стебались ситхи. Им-то что. Что вообще скажешь существу, гордому своей неполноценностью? Они же в точности повторяли примитивный подход к миру неодарённых существ. Существую только я. Я — центр мира. Мира должен служить мне. Но если неодарённые не виноваты в такой установке, которая всего лишь следствие их ущербного восприятия мира — то ситхи-то… То же самое. И безумно гордая морда существа, которое тащится от того, что сознательно поставило себя на более низкую ступень развития. Идиоты, воспевающие свою деградацию.
Или они действительно не чувствовали мир? Забавно. Может, ситхи — это неполноценные одарённые? У которых что-то не работает? Отключена некая опция?
Или же — они сознательно не хотели видеть.
А связи есть. Мировые связи. Мир как переплетение, узор. То сияющие, то тёмные, то прочные, то дрожащие нити. Сорви цветок — и в замке умрёт принцесса. Детские сказки, которые передают то, что забыли вокруг. Чья-то кровь и боль — отзовётся в другом месте. Напряжённость и истерия спровоцируют массовую смерть. Счастливая пара улыбнётся кому-то напротив — и он вдруг раздумает умирать…
Мир, переплетение, связь. Чувствуют их или нет — они существуют. Кто-то не подозревает о них, кто-то сознаёт, кто-то — интуитивно вычисляет.
А джедаи видят.
Мир. Целостность. Жизнь. Пусть в каждом отдельном случае она то и дело прерывается смертью. Но пока существует жизнь — есть куда идти. Мир, протканный связями между собой. Мир, как конструкция этих связей. То, что делает его живым. Что не позволяет скомкаться в бессмысленный хаос.
Мир, связанный энергетическими каналами с другим миром. Или мирами. А ещё с тем, что мир породило. И что не отпускает мир и не рвёт с ним связь.
Потому что… вот такая вещь. Если энергия, дух, Великая Сила — как ни называй — разорвёт связь, прервёт доступ энергии — мир умрёт. Галактика исчезнет. Может, не сразу. Может, она ещё будет функционировать на холостом ходу на энергетических остатках. Но существа только потребляют, не могут вырабатывать. Они истратят всё и умрут. Разорвутся и общемировые связи, сломают структуру мира. Без неё наступит тьма, хаос, смерть. Планеты сойдут с орбит, солнца взорвутся, люди убьют друг друга. Вот так. Элементарно.
То, что удерживает на орбитах планеты и электроны. Что структурирует тело и клетку. То, что не разбивает в мешанину мозги. То, что не даёт смешаться мыслям, человеку сойти с ума, организует психику. Связи. Структура. Энергия. Закон. Великая Сила.
Джедаи видят. И они знают, на какой хрупкой грани балансирует мир.
Но мир слеп и не виновен в своём эгоизме.
А вот тёмные…
Он будто с размаху налетел на стену. На мысль. Тёмные. Кеноби. У тёмных.
А — почему я его не чувствую?
И уже давно.
Где он?
Когда я потерял связь? Сначала работал с Маулом. Потом боролся с собой. И в промежутке между этим…
Он прислушался. Ещё. И ещё. Плотная болотного цвета пелена. Даже не пелена — лежалая глина. Между ним и его учеником. Тупой звук. Он не слышал его. Он не слышал того, кто с ним был. Он вообще не слышал ситхов. Живая струящаяся река Великой Силы стала ошмётками полусгнившего трупа и не проводила — ничего.
Только дурно пахла.
Это как? Это… перекрыли доступ?
Теоретический кошмар уничтожения внезапной реальностью ударил под дых. Оборвалось дыхание. Не может быть. Только что. Стоял. Рассуждал о связях. Об энергии. О Силе. О хаосе, о невозможности… Что происходит?
Что делают ситхи? Что — делают — ситхи?
Тьма. Разрыв связей. Любых. Опасность. Чёрный сумрак безумия. Багровый туман…
Что они делают? Что они отрезают? Они… они хоть понимают, что…
А вокруг бликовал свет. Переливами в небе, искрами в траве и листве, теплом по лицу. А за спиной стоял острый холод. Зараза. Червоточина. Болезнь. Смерть.
Смерть… живого.
Он медленно повернулся и посмотрел назад. Тонкими струйками из низины выползал зеленоватый туман. Липкий. Плотный. Выползал и распространялся…
Вдруг за ним блеснули чьи-то глаза. То ли разумного существа, то ли зверя. Разницы никакой. Дикий, голодный взгляд.
Куай посмотрел на нетронутую пока полянку, лес и равнину за ним. Пока ещё полную тишины и летней неги. Скоро дойдёт и сюда. Уничтожит.
Он сморщился от непереносимой боли, вдохнул, сосредоточился — и исчез. Блеснул бликами среди других бликов.
Надо торопиться.
Синий кристалл бытия
…Это было отраженье
Светлых стен,
Прямых зеркал.
Волшебством огня и тени
Мир искрился и играл.
Зданий купола и небо —
Купол — отраженье сфер.
Быль. Сияющая небыль.
Без привычных слов и мер…
Город только на первый взгляд мог показаться Корускантом. И лишь тем, что также состоял из высоких, ажурных, прорезающих пространство конструкций. Конструкции уходили в небо и стояли в нём. Серебристое и синее. Белый и золотистый. Башни, парящие в…
Синий кристалл бытия.
Переплетение лучей, подобно тому, какое возникает в драгоценном камне, образовывало световой кокон… зал Совета?
Хмурый высокий человек стоял там и смотрел в аналог паутинного окна. Стоял долго и неподвижно, возможно, очень долго, забыв о времени, которого не было.
Вдруг резко дёрнулся и отскочил. За его спиной возник вихрь. А из вихря возник рыцарь — и рука темнокожего магистра опустила зажженный меч.
— Куай, — сказал он. — Ты сбрендил.
— Привет, — буркнул тот. — Как мало ты изменился после смерти.
— Ты тоже…
Меч погас.
Нет, клинок не был лазером, а именно тем, что в обычном мире являлось эвфемизмом: луч чистой энергии.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Куай, стряхивая со своего плаща травинки, а с сапог — комочки грязи и прочую гадость. — Ты зациклен на зале Совета и создал здесь аналог? А где остальные?
— Создали аналог в другом месте, — угрюмо сказал Мейс.
— Ты не рад меня видеть?
— Я не видел тебя очень давно.
— Конкретный ответ.
— Очень. Я так давно с тобой не сталкивался, что не знаю, как относиться к тебе.
— Ну хорошо, пока ты разбираешься в своих сложных чувствах, объясни мне параллельно — что это такое? — он показал на лже-Корускант.
— Мир.
— Да? Здесь, кроме тебя, есть кто-то?
— Зачем ты пришёл?
— Ревность, — усмехнулся Куай, — великолепное чувство. Только очень мешает жить.
— Согласен. Ну и что?
— Я долго тебя искал.
— Я не подозревал о глубине твоей привязанности.
— Ты не понял, — жёстко сказал Куай. — Я долго искал тебя, потому что тебя не было нигде. Во всех местах скопления наших. Знаешь, сколько я их перебрал? Я узнал, что ты удалился, гм, в уединение.
— Ну, удалился.
— Ты один из самых сильных, Мейс. Ты нам нужен.
— Я отбыл своё магистром Ордена. Хватит.
— Ты до сих ревнуешь ко мне?
— Было немного обидно, — ответил Мейс, — оказаться немного формальным главой Ордена. Немного исполнителем… Всё-таки мне казалось, что я самостоятелен в своих решениях.
— Тобой руководил магистр Йода. Он старше и опытней. А ты взрослый человек. Обижаться в твоём возрасте…
— Манипулятор-враг бьёт не так больно.
— Бедненький. Ты сам использовал прочих джедаев. И посылал их порой на смерть по причине, известной только тебе. Ты идеальный исполнитель, Мейс. Хороший воин. Но интриги и сложные комбинации — не для тебя. У тебя другие таланты. И каждый в Ордене делал то, к чему был приспособлен лучше. Ты слишком прям. Слишком. А твоя детская обида в мире великой Силы — смешна. Удалился в затвор. Создал мир — или нашёл — и медитирует на свою обиду. Хватит, пошли. Ты нам нужен.