Один регенерирующий кристалл, и через несколько часов на нем не останется ничего. И эта мысль отдалась тупым уколом в солнечное сплетение. На шее еще остались маленькие точки. Напоминание о ее бессознательном возбуждении. И оно выглядело нереалистично. Теперь он мог сравнить.
Она гребаный пожар. И даже обжигает, судя по ногтям и укусам. Произнося в мыслях: "Давай же, Фоукс, будем гореть вместе", — не думал, что они в самом деле сгорят.
В его воображении секс с ней был неплох. Просто неплох.
Реальность оказалась намного ярче и приятнее. И это испугало. В момент, когда неосознанно назвал ее Фениксом.
Он. Никогда. Не произносил. Ее прозвища. Вслух.
И в мыслях тоже не произносил, как и ее имя. Она — Фоукс. И только.
Но почему-то на языке сладко. Феникс.
"Набила бы канарейку. Я бы посмеялся."
Откинул голову назад, смотря в потолок, и выдыхая.
Нет, тогда он бы точно придумал кристалл, чтобы свести с нее тату. Был велик соблазн избавить ее и от гребаного феникса, но он уже внес свои коррективы в ее внешность, и решил, что с него достаточно. Слишком много усилий для одного отброса.
Улыбка растянула губы от воспоминаний, когда впервые открыто назвал ее идиоткой. Вернулась с каникул с красными волосами и татуировкой на шее. И если с последним ему хватило сил смириться, то с волосами — нет.
Ему нравится ее натуральный цвет. Карамельный.
Нравится. Ее. Цвет.
Дернулся как от пощечины.
Нихера. Он просто не любит красный и плевать, какого цвета у нее волосы. Если бы она покрасила их в синий, он бы ничего не стал делать. Пусть бы ходила синяя.
Снова дернулся. Синий отброс — перебор даже в качестве цвета волос.
Вода в душе стихла. Невольно прислушался к шлепкам босых ступней по влажному полу. Живо представил мокрые волосы, липнущие к плечам и спине. Розовые щеки от горячей воды. Как она держит полотенце на груди, смотрит на себя в зеркало и видит несколько новых засосов на шее.
Надо было раздеть ее там. С какого хера он вдруг позаботился, чтобы она не простыла? Трахает шлюх в самом холодном туалете школы, на каменном подоконнике, и ни разу не подумал, что они могут заболеть. Они ведь сами туда садятся, зачем об этом думать? Должны понимать возможные последствия.
Фоукс тоже хотела раздеться. Сама. Но ей не позволил. Потому что это Фоукс.
Он даже пожертвовал любимым свитером, чтобы ее задница не сидела на холодном столе.
"Почему она не сказала?"
Вопрос продолжал вертеться в голове, всплывая снова и снова.
Видимо, она хорошо знает тебя, Дейвил, чтобы представить реакцию.
Да, блять, он бы кончил в трусы, но ушел. Потому что это Фоукс. Но она сама произнесла три ключевых слова. Он не заставлял ее.
Сразу стерла все грязные картинки с участием ее и обсосов из его головы.
Когда кажется, что она его уже ничем не удивит, она все равно находит способ.
Эпизод 34. Поменяться местами
Остаток дня прошел за подготовкой доклада по Кристаллическим чарам. Лучший способ не терзаться глупыми мыслями — занять голову. За семь лет в Дартмуре Феликса усвоила этот урок.
Прежде чем спуститься и пойти на ужин, она долго стояла за дверью, прислушиваясь к звукам в гостиной. Не услышав никакого намека на присутствие Дейвила внизу, она быстро убежала из башни.
Ей пришлось надеть свитер с высоким горлом. Скрыть большой сочный засос по-другому оказалось невозможно. Думать, как она будет прятать его завтра, не хотелось.
Она хорошо помнила момент, когда он его оставил. Картинка живо нарисовалась перед глазами, с отголосками тех же ощущений. Его рук. Его губ. Его в ней.
Жар прилил к щекам. Взмолилась, чтобы друзья этого не заметили.
Пока шла к столу, взгляд случайно скользнул по синим. Дейвил переговаривался с Маккинни, держа перед собой кружку. Он дернулся, повернул голову.
Дыхание на одном вдохе сбилось. Бойкая память подкинула зеленые глаза, высматривающие ее душу. Видящие ее. С оголенными эмоциями. Настоящими. И он — без дейвиловской маски. Просто Шам, позволяющий увидеть себя.
Уголок его губы подернулся всего на какой-то миллиметр. Потянулась поправить объемный ворот свитера, выставив средний палец. Со стороны так сразу и не поймешь, а Дейвил понял. Приподнял бровь с присущей ему невозмутимостью.
Весь этот немой обмен любезностями — всего каких-то несколько секунд, но громче тысячи слов.
"Я не прячусь от тебя. Просто не хочу видеть."
Надавала себе ментальных подзатыльников, чтобы больше не смотреть в его сторону, и подошла к столу.
— Живая, — констатировала Эмбер, подпирая подбородок рукой.
Феликса растерянно улыбнулась, и села на свое место рядом с Биллом.
— Вы тоже.
Фанни крутила по столу стакан с апельсиновым соком.
— Мы подумали, он тебя убьет. Эти синие такие психи…
— Да, точно, — пробормотала Феликса, утягивая к себе на тарелку кусочек яблочного пирога. — Извините, что сбежала. Мне… необходимо было перезагрузиться.
"Да, отличное вышло обновление. Прошивка до новой старой версии себя".
— Забей, — Ник пожал плечами. — Мы хотя бы не живем с Дейвилом в одной башне.
— От его взгляда хочется сдохнуть, — бурчала Эмбер, ковыряясь вилкой в тарелке.
— Это программа "Сдохни или умри", делайте ваш выбор, — Билл громко засмеялся, как обычно.
Ну, хоть здесь, в их маленьком узком мирке, ничего не изменилось.
Феликса представила, как эту фразу произносит Дейвил, и едва не подавилась от смеси смеха и ужаса. Это ведь в его стиле. Бесцветный голос воспроизвел в голове правдоподобное звучание, выражение лица бесстрастное, с полуприкрытыми глазами, голова слегка наклонена влево.
И она все равно не боится. Да, картина жутковатая, особенно зная Дейвила, но именно его она не боится. Он может ударить словами, чем регулярно занимается. И то, вероятно, от ощущения бессилия перед… перед кем? Самим собой?
Да, наверно. Или перед ней.
Эта мысль тоже вызвала смех.
Шам Дейвил бессилен перед Феликсой Фоукс.
Боже, какой бред. Этот день должен закончиться, пока мозги окончательно не превратились в глазированный сырок.
После ужина они переместились в гостиную красных и играли в "верю-не верю", как и хотела Эмбер. Феликса проиграла несколько раз. Пришлось выполнять забавные идиотские желания.
— Я хочу, чтобы ты-ы…
Билл крутил головой, бегая глазами по гостиной. Задержался на одной точке и воскликнул, тыча указательным пальцем.
— Вот! Лизни ее нос!
— Что? — Феликса открыла рот, который за последние полтора часа просто заклинило в улыбке.
Его палец указывал на портрет мадам Каролины Бранкейн, одной из первых женщин-профессоров Дартмура. У нее на носу огромная бородавка, и художник уделил ей изрядное количество времени. Для натуралистичности.
— Черт, Билл, я тебе отомщу, — она поднялась с подушки, на которой сидела рядом с камином.
Друзья смеялись, "подбадривали".
— Это же просто бородавочный портрет!
— Представь, что это кусочек шоколадки, — выкрикнул Тим.
— Волосатой, мерзкой, подтаявшей шоколадки, — Эмбер исказила голос, чтоб производил идеально отвратительное впечатление вместе со словами.
Конечно, это всего лишь портрет, но все равно противно. Лизнула пыльный холст и тут же заплевалась, пытаясь отделаться от шершавого ощущения с привкусом горечи.
Другое желание было немного жестким.
— Выйди в коридор и крикни "Синие — отстойные бараны", — Ник показал белые зубы в улыбке.
— Я не стану этого делать, я староста школы.
— Староста, которая лизала портрет Бранкейн, — заржал Билл и получил от нее тычок в плечо.
Он перехватил ее запястье и чуть потянул на себя. От неожиданности, она повалилась вперед и упала к нему на колени.
Сердце бешено забилось, и умиротворяющее спокойствие сменилось тягостным волнением.
— Потому что кто-то придумал такое глупое желание, — она постаралась сохранить улыбку и непринужденность.
И это оказалось почти непосильной задачей, лежа спиной на ногах Билла.
— Зато весело! — он все так же смеялся, и будто бы случайно его ладонь мазнула по бедру, затянутому в плотные лосины.
Феликса трепыхнулась, скатилась с его ног, спешно вскакивая. Она не в силах объяснить свою острую реакцию, и сделать вид, что ничего не произошло.
— Я пойду, уже поздно, и вы не засиживайтесь. Завтра первое занятие у Горденгер, она не любит опозданий, — говорила, постепенно пятясь к двери под озадаченными взглядами.
Эмбер смотрела с приподнятой бровью, в больших глазах Фанни читался вопрос. Ник с Тимом вроде и вовсе ничего не поняли, а на Билла она старалась не смотреть.
Неслась по коридору, приложив ладонь ко лбу. На подходе к башне остановилась, выдыхая.
Черт, что это было? Он лапал ее? Пытался обнять? Что…
Хриплый удрученный стон вырывался изо рта, растекаясь по каменным стенам.
Уперлась ладонями в подоконник. Звезды проглядывают сквозь тяжелые темные тучи осеннего неба. Практически полный диск Луны подсветил облако будто изнутри.
"Билл, что ты творишь? Зачем?"
Вопросы метались ранеными птицами.
Она подозревала, что рано или поздно он начнет прокладывать тропинку из зоны "просто друг". И очень, очень надеялась, что этого все же не случится. Потому что… Это Билл! Разве требуются какие-то иные объяснения?
Билл, с которым легко смеяться и шутить, который сочиняет смешные истории, поднимает всем настроение, даже когда кажется, что его с фонарями не найдешь. И он…
Черт!
Захотелось захныкать в голос от чувства "все пропало".
Хорошо, что кроме друзей их "объятий" никто не видел.
На задворках мелькнуло: "А если бы это увидел Дейвил?"
Вздрогнула, как от удара. Она почти увидела свое лицо со стороны, отражающее ответ. Неосознанный. Самостоятельно пришедший и оттого кажущийся верным.