— Вы оба слишком довольные, это подозрительно, — заключила она. — Уоррингтон вернулся, вы его уже видели?
Струна на адовой гитаре непроизвольно натянулась.
Перед глазами сразу нарисовалась картина распластанной под ним Фоукс. Напуганной, отчаявшейся. А ведь не вернись Дейвил тогда в башню, Уоррингтон стал бы у нее первым.
Кулак сжался сам собой.
Джеффри свое уже получил, и все равно желание причинить ему еще немного страданий зудело. Просилось быть исполненным.
Эпизод 38. Страшно
Сердце колотилось о ребра не переставая.
Пока профессор Оуэнс не сказала, что на сегодня они свободны, Феликса не смогла вдохнуть полной грудью.
Дейвил прожигал ее взглядом, и она не хотела поворачиваться. Зачем? Она уже сделала достаточно.
Этот момент… что-то сломал. Перечеркнул еще одну линию, которые окружают ее в бесчисленном количестве. И среди них виднеются размытые круги.
— Идем обедать? — она потянула Фанни на выход, не дожидаясь ответа.
Разумеется, Дейвил не побежит за ней, чтобы высказать очередную гадость или… Просто рядом с Фанни спокойно.
— Может, подождем остальных? — неуверенно предложила она.
Феликса обернулась. У выхода из кабинета стоял Маккинни, в проходе мелькнул Дейвил. Вздрогнула, не понимая от чего.
— Давай подождем в зале? Я так проголодалась.
Тонкие плечи подлетели и опустились.
— Ладно, идем.
Калейдоскоп мыслей вертелся в голове в бешеном ритме. На тех, в которых присутствовал Дейвил, внутри что-то делало слабое "бум". Неясный толчок, повторяющийся из раза в раз, стоило в бесконечном потоке воспоминаний мелькнуть его лицу.
— У тебя все в порядке? — Фанни шла рядом, шаг в шаг.
— Да, — ответила резче, чем предполагал обычный вопрос.
Нет, стоп. Надо выдохнуть, успокоиться.
По венам еще бжалат магма. От того, что он делал с ней. Что она делала с ним.
Всего лишь эмоции. Они действуют на инстинктах. Притягиваются друг к другу, хотя это невозможно. И точно не должно повториться. Никогда.
Он — тот, кого она ненавидит всей душой. Она — та, кто злит одним взглядом. Это — правильный порядок вещей. Верный. И именно его надо сохранять.
Нельзя говорить о Дейвиле. Никому. Даже если очень хочется выговориться. Но с Фанни можно поговорить о Билле, пока его и остальных нет рядом.
— Нет, не в порядке, — выдохнула нервно. — Кажется, Билл больше не хочет быть мне просто другом.
Розовые хвостики Фанни болтались, прикрывая ее лицо и открывая. Пара секунд, чтобы увидеть озадаченность и понимание.
— Он очень много говорит о тебе последнее время. Знаешь, это даже слегка бесит, — мягкий смех коснулся ушей. — Вспоминает прошлые года, как мы зависали вместе в гостиной, и прочее. Ему… не хватает тебя. Наверно, даже больше, чем всем нам.
Во рту пересохло. Она водила кончиком языка по зубам, буквально слыша, как работает мозг.
— Он нравится мне, как друг. И я не понимаю, как ему это объяснить и не испортить отношения, — всплеснула руками.
Как жалок звук отчаянья в голосе.
Они неспеша спускались по лестнице, по краю, пропуская поднимающихся студентов, пока со второго этажа лестница не расширилась.
— Я не знаю, правда. Я не слишком-то разбираюсь во взаимоотношениях, кроме дружеских. Но, я думаю, он примет любое твое решение.
Фанни смотрела вниз, медленно занося ногу над следующей ступенькой.
— Сперва он будет злиться… Наверняка. Потом злость сменится обидой. Но в итоге он все равно вернется к прежнему общению. Мне так кажется.
Боже, когда все успело усложниться? Почему надо выбирать? Почему надо чем-то жертвовать?
Остались последние ступени до гладкой поверхности ровного пола.
— Может, тебе поговорить с ним? Сказать, что ты чувствуешь, объяснить…
Фанни продолжала говорить, но слух выкрутили на минимум, оставляя только движение губ. Их Феликса тоже не видела.
Она застыла рядом с лестницей, не в силах сделать и шага. Пошевелиться. Хотя бы повернуть голову.
Посреди коридора Уоррингтон весело болтал с Уайтом. Без видимых повреждений, со всеми частями тела.
Уоррингтон.
Она снова почувствовала тяжесть его тела, придавливающего к полу. Его сальные, грубые ладони, ползающие по ней, разрывающие футболку, лапающие грудь. Она будто переживала это снова. Второй раз. На себе.
Страх, бьющийся в сонной артерии на шее. Сидящий глубоко под кожей. Словно все это было вчера.
Подруга не сразу заметила, что Феликса осталась далеко позади. Она обернулась, выискивая ее глазами. Кажется, позвала, но она не могла понять точно.
Бессильно сжимала кулаки вспотевшими ладонями.
Попятилась назад, не оборачиваясь.
Сердце пропустило удар, выдох застрял в легких. Один взгляд мелких поросячьих глаз Уоррингтона, и она задохнулась от нахлынувших воспоминаний.
Развернулась, чтобы взбежать по лестнице, и уткнулась носом в синюю рубашку. Аромат весны мгновенно окутал с головы до ног, помог сделать глубокий вдох.
Она стояла, не шевелясь, а хотелось зарыться в мягкую ткань, прижаться, и чувствовать его надежные объятия. Как в тот раз. Потому что рядом с ним спокойно.
— Страшно? — его голос едва слышен.
Вздрогнула, не ожидая, что он заговорит. Вокруг ходили студенты, смотрели, любопытно крутя головами. А они стояли слишком близко, пусть и не касаясь друг друга.
Кивнула едва заметно, выдыхая через рот.
— Он не тронет тебя.
Короткая фраза. Такая простая. Но что-то внутри ослабляет натяжение, и вдох получается свободным.
Почему она ему верит? Это Дейвил. Он тоже синий. Он легко причиняет людям боль.
— Откуда ты знаешь? — почти беззвучно.
Легкое, невесомое касание края мизинца в зажатом кулаке. Она даже не уверена, не показалось ли ей.
— Тебе должно быть достаточно моего слова.
Она сделала шаг назад, чтобы увидеть его лицо, не задирая головы. Полуприкрытые глаза направлены прямо, за нее. Щека дернулась, и он, не задерживаясь, двинулся дальше.
Феликса обернулась, напарываясь на озадаченных Маккинни и Андерроуд.
Она не знала, сколько они с Дейвилом стояли рядом, но уверена, что не дольше минуты.
Синие перестали сверлить ее глазами и продолжили движение.
Фанни нервно накручивала волосы на палец, неотрывно наблюдая за подругой.
"Спокойно, Феликса. Просто выдохни и иди в зал. Там полно людей и ничего не угрожает".
Уговаривала себя, понимая, что этих убеждений недостаточно. Слова "Он не тронет тебя" почему-то звучали куда весомее.
Эпизод 39. Иди к папочке
Из всех гребаных эмоций ощутимо резануло ее сомнение.
Откуда он знает?
Фоукс, неужели за столько лет не поняла, что Шам Дейвил не распаляется на обещания. Он вообще никому ничего не обещает. И это долбанное исключение.
Зачем? Потому что видел ее страх. Чувствовал в ее дыхании. Помнил, как она тряслась у него на плече, давясь слезами. И, похоже, готов сделать все, чтобы этого не повторилось.
— Джеффри, сынок, иди к папочке, — в ровном бесстрастном голосе проскользнули издевательски-заботливые ноты.
Он похлопал себя по ноге и вошел в зал, зная, что Уоррингтон идет следом.
— Блять, Шам, я все осознал, — простонал тот за спиной.
"Сомневаюсь".
Дейвил занял свое место за столом. Похлопал по сиденью рядом. Напротив усаживались Маккинни с Дайаной. Уайт где обычно.
Огромная туша уселась, сопя от негодования.
Он проводил взглядом съежившуюся Фоукс, проследил, как села рядом с обсосами, и отвернулся.
— Рассказывай, как прошли внеплановые каникулы? Восстановился? Бодрый, здоровый?
Майлз фыркнул, давясь смешком. Дайана просто выглядела разочарованной, не сводя с Джеффри уничижительного взгляда.
— Слушай, если ты снова про отброса…
— Я задал конкретный вопрос, — перебил, не желая его выслушивать.
Дайана оглянулась через плечо. Нетрудно догадаться, куда ее вездесущий взгляд направлен.
— Она выглядит подавленной.
— Джеф, ты даже визуально вгоняешь людей в депрессию, — Маккинни вяло улыбнулся. — Скинь хотя бы пару тонн. Тебе легче, нам проще.
Посмотрел на Уоррингтона, напоминая, что он все еще здесь, и какого-то хера до сих пор ждет ответа.
— Нормально, — пробурчал тот, покашливая. — Восстановился.
— Чудно, — кивнул Дейвил.
Майлз будто вкачал в себя несколько концентрированных доз хорошего настроения. Ржет все утро.
— Да бля-ять, что я опять сделал? Я только вернулся. С каких пор отбросы стали неприкосновенными?
Дайана притянула к себе вазочку с цельными фруктами.
— Конченый мудак! — яблоко прилетело в узкий лоб Уоррингтона. — Она девушка! Неважно: отброс или нет, — апельсин врезался в жирную щеку, — ты не имел права прикасаться к ней без ее позволения!
Яблоко, груша, яблоко.
— Да хватит! — замахал Джеф руками. — Я понял! Понял я!
Он с силой вонзил вилку в мясо. Красный от злости и от избиения фруктами.
— Я разочаровалась в тебе, Пумба, — Дайана откинула рыжие волосы назад, на спину.
— Я не Пумба! — зарычал Уоррингтон, и получил грушей в лоб от Майлза.
— Ты будешь кем угодно, хоть Мартышлюшкой.
Уоррингтон бросил вилку на тарелку и отшвырнул ту от себя.
— Ты уже понял, что если еще к кому-то потянешь свои лапы без согласия, они тебе больше не пригодятся? — Дейвил вздернул бровь для ускорения обработки услышанного.
Джеффри яростно жевал губу, не спеша с ответом.
Яблоко от Маккинни прилетело ему между глаз, поторапливая с положительным ответом.
— Понял.
После обеда, выходя из зала, Дейвил задержал Уоррингтона. Тот вздрогнул, дернулся в сторону.
Реакция порадовала.
— Чтобы тебе не было совсем грустно и одиноко, поручаю тебе особую миссию.
Обычно таким голосом хорошие новости не говорят, и Джеффри ждал худшего.
— Какую?
— Трахать Эванс.
Уоррингтон нервно усмехнулся. Решил, его проверяют. Идиот.