Отпустил ее губы, вынуждая открыть глаза. Посмотреть на него.
Стало важным — видеть их в этот момент, когда он плавно заполняет ее. Всю.
Без резких и жестких движений.
Ловя ее тихий стон и выдыхая свой.
Видеть в ярком янтаре отражение собственных эмоций. Тех же чувств. Наизусть выученной ненависти, только теперь оплетенной чем-то еще. Более глубоким и теплым.
— Моя девочка, — шепот в губы.
Вслух.
Впервые.
Оглушительно тихо.
Слишком чувственно, настолько, что она непроизвольно сильно сжалась вокруг него, срывая протяжный стон.
Увеличил темп. Немного. Не отпуская ее глаз. Не позволяя отвернуться или зажмуриться.
Смотри. Впитывай.
Смотри, что ты с ним сделала.
Смотри, в его зеленых радужках — ты. Вся. Целиком. Он видит насквозь. Запоминает каждую частицу. И не знает, в какой момент это стало важным. Нужным. Необходимым.
Оно просто есть. И уже не исчезнет.
Смотри, что пробудила в нем.
Назад дороги нет. Он не отпустит. Не даст свернуть.
Но она и не захочет.
Крепче обняла, утонув в его глазах. В том, что видела в них.
И он видел в ее — отражение себя.
Не сдержал глухой рык, ускоряясь. Смотря прямо. Пристально.
Он хотел видеть горящий янтарь, когда она достигнет пика.
Хотел закончить вместе.
Важная.
Нужная.
Чувственная.
Страстная. Открытая перед ним.
Для него.
Только для него.
В этом не осталось никаких сомнений.
Ей никто больше не нужен.
Ей достаточно тебя.
Она выбрала тебя.
Твой феникс.
Мелкие иголочки удовольствия переросли в весомые разряды. Ее ногти слегка впились в спину, намекая на приближение.
Выгнулась от нарастающего напряжения, проталкивая стон сквозь закушенную губу.
Его пристальный взгляд глаза в глаза в каких-то сантиметрах от ее лица только усилил ощущения.
Он на короткий миг разорвал зрительный контакт, чтобы опалить ее ухо горячим дыханием:
— Давай вместе.
Фраза, которую она уже слышала.
Та, что пропустила по телу необъяснимую дрожь.
Два простых слова, но в нужный момент, дали эффект разорвавшейся бомбы, потому что его голос и смысл невозможно проигнорировать.
Это не так, как в те моменты дикого секса. Не тот оглушающий оргазм.
Он болезненно-чувственный, наполненный чем-то незнакомым.
Отражающийся зеркалом в прямом взгляде двоих, который невозможно разделить.
Не выдержал, смял губы жадным поцелуем, продолжая движения, продлевая ее и свои ощущения. Пожалуй, лучшее из "коллекции Фоукс".
"Блять, это даже трахом не назовешь".
Это круче.
То, чего не опишешь другими словами, кроме как "заниматься любовью".
Сентиментально. Слишком романтично. Но гребаная правда.
Замерли оба, отрывисто дыша в объятиях друг друга.
"Что с нами стало, Фоукс?"
Пожалуй, только один ответ подойдет идеально — ебнулись. Оба.
Усмехнулся своим мыслям, оставляя на припухших губах очередной поцелуй. Пальцами перебирая ее волосы на подушке, чувствуя ее ноги вокруг себя, себя — в ней. И, кажется, не только физически.
Он забрался к ней под кожу так же, как она — к нему.
— Ненавижу тебя, Шам Дейвил, — прошептала, прикрывая глаза.
В этих словах гораздо больше. Смысла. Чувств.
В них целая история.
— Это взаимно, Феликса Фоукс, — хмыкнул и оставил влажный поцелуй на кончике носа.
Она улыбнулась, морщась, отчего кожа на носу собралась мелкими складочками.
Забавная.
— Отпусти, — намекнул на сцепившиеся за его спиной ноги.
Снова наморщилась, только теперь недовольно, отпуская его.
Перекатился на спину, подтаскивая сбитое в ногах одеяло на себя и на Фоукс. Она пробралась под бок, устраивая голову у него на плече.
— Шам, я…
Неприятное предчувствие укололо под ребрами. Перебил ее, не раздумывая.
— Скажешь хоть слово про активатора, и будешь спать одна.
Подняла на него хмурый взгляд.
Он лишь приподнял брови, предлагая выбирать.
— Жестоко.
Она смотрела в ожидании, что у него проснется совесть.
У него.
"Блять, Фоукс. Не старайся".
— Да, — он закрыл глаза.
— Ты циничная сволочь, Шам, ты знаешь?
— Мне так жаль.
Да, именно таким тоном говорят, когда действительно жаль.
Таким бесцветным, абсолютно безразличным тоном.
Фыркнула, устраиваясь поудобнее. Со злорадным удовлетворением понимая, что удобно только ей. И пусть.
За все свои злодеяния он заслужил такую маленькую месть.
***
За ночь он проснулся один раз. Не подскочил, как обычно, а просто открыл глаза, осознавая — это очередной сон.
Кошмар — да. Но во сне.
И Фоукс на самом деле в порядке. Почти забралась на него, пока спала. Ее волосы на его шее, ноги, руки, обнаженное тело согревает теплом. Или это он греет ее?
Обнял, крепче прижимая, будто она могла исчезнуть, как во сне.
Потерся щекой о ее затылок, вдыхая аромат баунти.
Каждый кошмар с ее участием переносить все тяжелее. В груди бесконечно ныло, клетка с демонами поскрипывала, раскачиваясь.
Если с Фоукс хоть что-то случится — они вырвутся на свободу. Тогда всем лучше бежать, спасаться, потому что пощады не будет никому.
То, что он почувствовал с ней сегодня ночью…
Это чувство…
Да, блять. Чувство.
Лучшее, что было в его жизни. И он не собирался его терять. Отказываться от него. От нее.
Плевать, кто она в мире кристаллов. Главное, кто она в его мире. И с этим миром придется считаться всем. Без исключения.
Боже сохрани обидеть королеву.
Она завозилась с неясным звуком. Подняла голову, забавно щурясь с надутыми губами.
— Тебе снятся кошмары, да?
Слишком хриплый сонный голос, от которого потянуло улыбаться. Если она выглядит и говорит так каждое утро, он даже готов заводить будильник раньше, чтобы это видеть изо дня в день.
Прядь волос упала ровно посредине, разделив лицо на две половинки. Непослушная рука метнулась ее убрать, пальцы промахнулись довольно вялым движением.
Недовольно засопела, и решила, видимо, что сойдет и так.
Смешная.
Отвел непослушную прядь назад. Не отказал себе в удовольствии провести большим пальцем по ее губам.
— Скажи, что тебе снилось? — попросила, заглядывая в глаза, едва удерживая открытыми свои.
— Ночной сеанс психотерапии?
Ему не хотелось отвечать на этот вопрос, рассказывать про свои кошмары. О них никто не знал, кроме него. И менять это он не собирался.
— Шам, пожалуйста, — ее обеспокоенное лицо оказалось совсем близко. — Скажи мне.
"Упрямая. Ведь не отстанет".
— Ты, — коротко и ясно, не углубляясь в детали. — Спи.
Янтарные глаза впились в него цепкими лапами.
Он ничего не станет объяснять. Достаточно того, что уже сказал.
И она это поняла.
Провела кончиком носа вдоль его, с наслаждением опустив веки.
— Со мной ничего не случится, — она запечатала слова мягким поцелуем, а у него внутри кто-то болезненно завыл. — Ты ведь рядом.
Улеглась, снова прижимаясь к нему всем телом.
Рядом, да. Только не всегда.
Он не может находиться с ней круглые сутки, чтобы быть уверенным в ее безопасности. С чего у него так остро встал этот вопрос?
Неясно. Полагался лишь на предчувствия.
Интуиция — хороший помощник и советчик, если к ней прислушиваться, и сейчас она подала сигнал. Тревожный. Жаль не дала более точных данных.
Эпизод 74. Хорошее утро
Она всегда любила поспать. Особенно удачно получалось проспать, и собираться бешеной белкой.
В выходной можно позволить себе никуда не торопиться.
Феликса довольно потянулась на кровати, улыбаясь новому дню.
Хорошее утро. Прекрасная ночь. Не считая кошмара Шама.
Его лицо расслабленно во сне. Свет из окна играл на его волосах и ресницах.
Безмятежный. С виду.
Что ему снится? Как долго его мучают кошмары?
Он не расскажет, конечно. Бесполезно даже пытаться. Удивительно, что он сказал, с кем связан его страшный сон.
С ней.
Почему? Что он увидел?
Вопросы завертелись в голове со скоростью света.
Она выбралась из-под одеяла, быстро пробежав до ванны. Успела покрыться мурашками от прохлады в комнате, пока забралась под теплые струи воды.
После душа вернулась в свою комнату. Одеться, привести себя в порядок, спуститься на…
— Вот черт, — пробормотала ругательство вслух, глядя на часы.
Проспать завтрак — да, вполне. Вчера именно это и произошло. Но уже почти обед!
Им слишком хорошо спится вместе. Или сказывается нервное напряжение.
Как бы ни было, ей действительно рядом с Шамом комфортно, приятно, тепло, уютно. Даже спокойно. Хотя порой неизвестно, чего от него ожидать.
Заглянула в его комнату, раздумывая: разбудить или не стоит? Почему-то кажется, что ему нечасто удается выспаться, и лучше его не трогать. Пусть спит.
"Надеюсь, ему снится что-то приятное".
На полу осталась валяться ее пижама. Решила забрать ее потом. Аккуратно прикрыла за собой дверь, из башни тоже вышла без лишнего шума.
В зале полно студентов. В выходные многие часто приходят раньше, и уходят гораздо позже конца обеда.
Ничего не поменялось — на нее продолжали пристально смотреть и коситься, сочетание "дейвиловская шлюха" уже не вызывало резкой реакции. Наверно, можно привыкнуть ко всему. Особенно, когда точно знаешь: ты — не очередная, и он это доказал.
"Моя девочка", — она все еще слышала их. Эти слова.
Сперва решила — показалось. С ним рядом все чувства дают сбой. Но такое не кажется. И Шам едва ли сказал это просто ради слов.
Слишком интимно. Так можно охарактеризовать всю их прошедшую ночь.
Обернулась под любопытным взглядом. Андерроуд прижималась к боку Маккинни, говоря что-то, и при этом