– Только то, что джентльмену, даже такому щедрому, не пристало лапать даму без приглашения.
– Ты отлично все сформулировала, – улыбнулась Элис. – Лично я всегда теряюсь и в нужный момент не могу подобрать подходящих слов.
– Ну да. Что ж… – Марджери глотнула бурбона. – В последнее время мне пришлось немного попрактиковаться.
На секунду они замолчали, позволив разговорам в баре обтекать их шумной рекой. Марджери попросила бармена налить им еще бурбона, но, передумав, отменила заказ.
– Ну ладно, что ты там хотела мне рассказать? – спросила она Элис.
– Ой, лишь то, что я не могу вернуться домой. Так написано в письме. Родители не примут меня обратно.
– Что? Но почему? Ведь ты же их единственная дочь.
– Я их компрометирую. В семье всегда считали меня паршивой овцой. Как будто… ну, я не знаю. Для них внешняя сторона вещей важнее всего остального. Словно… мы говорим на разных языках. И я честно думала, что Беннетт – единственный человек, которому я нравлюсь такой, какая я есть. – Элис горестно вздохнула. – Ну вот. А теперь я оказалась в ловушке.
Они снова замолчали. Генри, собравшись уходить, направился к двери и напоследок в очередной раз злобно покосился на девушек.
– Элис, я хочу сказать тебе одну вещь, – произнесла Марджери, когда Генри закрыл за собой дверь, и непривычно крепко сжала руку Элис. – Из любой ситуации можно найти выход. Быть может, ужасно неприятный. Быть может, тебе покажется, что земля начинает уходить из-под ног. Но, Элис, ты вовсе не в ловушке. Ты меня слышишь? Всегда можно найти выход.
– Поверить не могу.
– Что такое? – Беннетт изучал складки на новых брюках.
Мистер Ван Клив, стоявший раскинув руки в заколотом булавками жилете, сделал жест в сторону двери, в результате чего выскочившая булавка вонзилась ему в подмышку. Ван Клив выругался:
– Проклятье! Беннетт, посмотри туда!
Беннетт бросил взгляд в окно ателье. И к своему удивлению, увидел Элис, выходящую под руку с Марджери О’Хара из бара «У Тодда», на дверях которого висела заржавевшая табличка: «ЗДЕСЬ ПРОДАЕТСЯ ПИВО “БАКАЙ”». Девушки шли голова к голове, то и дело разражаясь взрывами смеха.
– О’Хара, – покачал головой мистер Ван Клив.
– Папа, она сказала, что хочет сделать кое-какие покупки, – унылым тоном произнес Беннетт.
– Теперь это так, по-твоему, называется? Покупками к Рождеству? Девица О’Хара разлагает твою жену! Разве я не говорил тебе, что эта О’Хара сделана из того же теста, что и ее никчемный папаша?! И одному Богу известно, к чему она может склонить Элис! Артур, вынимайте булавки. Мы отвезем Элис домой.
– Нет! – заявил Беннетт.
Мистер Ван Клив резко повернул голову:
– Что?! Твоя жена пьянствует в грязной забегаловке! Сын, ты должен наконец взять контроль над ситуацией!
– Просто оставь ее в покое.
– Ты мужик или кто, черт побери?! Или она уже успела отрезать тебе яйца?! – разнесся рев мистера Ван Клива по притихшему ателье.
Беннетт бросил быстрый взгляд на портного, умело скрывавшего свои мысли, которыми можно будет с радостью поделиться с коллегами после ухода Ван Клива.
– Я с ней поговорю. А сейчас давай просто… поедем домой.
– Марджери О’Хара сеет вокруг себя хаос. Думаешь, это нормально, когда девица с такой репутацией затаскивает твою жену в дешевый бар? Беннетт, Элис нужно срочно вправить мозги. И если у тебя кишка тонка, то это сделаю я.
Пока Энни накрывала стол внизу к вечерней трапезе, Элис, уставившись в потолок, лежала на кушетке в туалетной комнате. Она давным-давно перестала предлагать свою помощь, поскольку, что бы она ни делала – лущила, рубила, жарила, – все это встречалось с плохо скрытым неодобрением, и Элис была сыта по горло подковырками экономки.
Энни знала, что Элис ночует в туалетной комнате, и наверняка успела сообщить об этом половине города, но теперь Элис было глубоко наплевать. Впрочем, так же, как и на то, что Энни была в курсе, когда у хозяйки месячные. Да и зачем притворяться? Элис в любом случае не слишком волновало, какое впечатление она производит на людей вне стен библиотеки. Элис услышала, как вернулись мужчины: сперва мощный рев остановившегося на гравийной дорожке «форда» мистера Ван Клива, затем хлопанье сетчатой двери, казалось неспособной закрываться без стука, – и тихо вздохнула. На секунду закрыла глаза. Затем неохотно поднялась и отправилась в ванную комнату, чтобы привести себя в должный вид перед вечерней трапезой.
Когда Элис спустилась в столовую, мужчины уже сидели напротив друг друга за аккуратно сервированным обеденным столом. Из двери на кухню вырывались небольшие клубы пара. Энни деловито стучала крышками кастрюль, а значит, еда была на подходе. Мужчины дружно подняли на Элис глаза, и она решила, что, возможно, они оценили приложенные ею усилия: она надела то же самое платье, что и в тот день, когда Беннетт сделал ей предложение, и аккуратно зачесала назад волосы. Однако мужчины смотрели на нее не слишком дружелюбно.
– Это правда?
– Что именно? – Элис принялась лихорадочно вспоминать, что еще она натворила.
Пила в баре. Разговаривала с незнакомыми мужчинами. Обсуждала с Марджери О’Хара книгу «Любовь в браке». Написала матери письмо с просьбой разрешить ей, Элис, вернуться.
– Где мисс Кристина?
– Мисс кто? – растерянно заморгала Элис.
– Мисс Кристина!
Элис посмотрела на Беннетта и перевела взгляд на его отца:
– Я… я понятия не имею, о чем вы говорите.
Мистер Ван Клив сокрушенно покачал головой, словно Элис была умственно неполноценной:
– Мисс Кристина. И мисс Евангелина. Куклы моей жены. Энни сказала, что они пропали.
Элис сразу расслабилась. Она выдвинула стул, поскольку никто из мужчин об этом не побеспокоился, и села за стол:
– Ах эти… Я их взяла.
– Что значит – ты их взяла? Куда ты их дела?
– В семье, которой я привожу книги, есть две чудесные маленькие девочки, недавно потерявшие мать. Им неоткуда ждать рождественских подарков, а я знала, что, получив эти куклы, они будут на седьмом небе от счастья.
– Получив эти куклы?! – У мистера Ван Клива глаза вылезли из орбит. – Ты отдала им моих кукол?! Этой деревенщине?!
Элис аккуратно сложила салфетку на коленях и посмотрела на Беннетта, уставившегося в тарелку:
– Я взяла только две куклы. Не думала, что от этого кому-нибудь будет хуже. Они просто сидели на комоде, собирая пыль, и к тому же там осталось еще полно других. Если честно, я считала, что вы вообще не заметите. – Элис попыталась улыбнуться. – Ведь как-никак вы оба вполне взрослые мужчины.
– Это куклы Долорес! Моей дорогой Долорес! Мисс Кристина была у нее с детства!
– Ну, тогда прошу прощения. Не думала, что это так важно для вас.
– Элис, что на тебя нашло?
Она устремила взгляд на лежавшую на скатерти ложку, а когда наконец обрела дар речи, голос ее звучал напряженно:
– Я просто занималась благотворительностью. Тем самым, чем, по вашим словам, всегда занималась миссис Ван Клив. Ну а вы, мистер Ван Клив, что вы собирались сделать с теми двумя куклами? Вы ведь мужчина. И вам должно быть наплевать на кукол, точно так же как и на большинство безделушек в доме. Они ведь неживые! Бессмысленные!
– Это фамильные вещи! Для детей Беннетта!
Элис не успела прикусить язык:
– У Беннетта никогда не будет детей. Ведь так?
Она подняла голову и увидела стоявшую в дверях Энни с круглыми от восторга глазами.
– Повтори, что ты сказала!
– У Беннетта никогда не будет проклятых детей. Потому что… мы этим не занимаемся.
– Девочка, если вы этим не занимаетесь, то исключительно из-за твоих порочных идей.
– Прошу прощения. – Энни принялась расставлять тарелки; у нее порозовели уши.
Ван Клив, воинственно выпятив челюсть, перегнулся через стол:
– Беннетт мне все рассказал.
– Папа!.. – предостерегающе произнес Беннетт.
– О да. Он рассказал мне о твоей грязной книжонке и твоих развратных действиях по отношению к нему.
Энни со звоном уронила перед Элис тарелку, после чего пулей вылетела из столовой на кухню.
Побелев как полотно, Элис повернулась к Беннетту:
– Ты обсуждаешь со своим отцом то, что происходит в нашей постели?
Беннетт растерянно потер щеку:
– Ты… Элис, я не знал, что мне делать. Ты… меня вроде как шокировала.
С шумом отодвинув свой стул, мистер Ван Клив протопал туда, где сидела Элис. И она непроизвольно вздрогнула, когда он навис над ней и начал говорить, брызжа слюной:
– О да, я знаю все о той книге и твоей так называемой библиотеке. А ты в курсе, что эта книга запрещена в нашей стране? До такой степени она развратная!
– Да, но я знаю и то, что федеральный судья снял запрет. И знаю это не хуже вашего, мистер Ван Клив. Там содержатся только факты.
– Ты змея подколодная! Тебя развратила Марджери О’Хара, а теперь ты пытаешься развратить моего сына!
– Я просто пыталась быть ему женой! А быть женой значит несколько больше, чем просто переставлять кукол и дурацкие фарфоровые птички!
Энни застыла на пороге с последним блюдом в руках.
– Ты, неблагодарная тварь, не смей критиковать вещи, любезные сердцу моей незабвенной Долорес! Ты ей и в подметки не годишься! А завтра утром ты отправишься в горы и привезешь моих кукол обратно.
– Ни за что! Я не стану забирать кукол у двух осиротевших детей.
Мистер Ван Клив ткнул пухлым пальцем Элис прямо в лицо:
– Тогда я прямо с завтрашнего дня запрещаю тебе работать в проклятой библиотеке! Ты меня поняла?
– Нет. – Элис даже глазом не моргнула.
– Что значит это твое «нет»?
– Я вам уже говорила. Я взрослая женщина. И вы не вправе мне что-либо запрещать.
Позднее Элис вспоминала, как при виде побагровевшего лица Ван Клива у нее промелькнула мысль, что у старика вот-вот случится инфаркт. Но все произошло ровно наоборот. Он поднял руку, и, прежде чем Элис поняла, что происходит, левую сторону головы обожгло жуткой болью, ноги подкосились, и она рухнула на стол.