– Видит Бог, я терпеливый человек, но больше не желаю слышать здесь ни единого слова. Это дело будет рассмотрено судом. Процесс начинается завтра. И если хоть кто-нибудь из вас будет выступать, он окажется в соседней с мисс О’Хара камере. Это касается и тебя, Джеффри. И вас, Патриция. Я запру любого из вас. Вы меня слышали?
– Мы имеем право на свободу слова! – выкрикнул какой-то человек.
– Имеете. А я имею право обеспечить вам эту свободу слова в одной из камер внизу.
В толпе снова раздались крики: непотребные слова, грубые, пронзительные голоса. Элис осмотрелась вокруг. Ее окружали искаженные злобой и ненавистью лица людей, с которыми она еще утром мило здоровалась. Как можно было так резко перемениться? Элис почувствовала волну паники, воздух вокруг был заряжен негативной энергетикой толпы. А потом Кэтлин дружески ткнула ее в бок, и Элис увидела, как вперед вышла Иззи. И пока протестующие чертыхались в давке, Иззи, опираясь на трость, неуверенно проковыляла вперед и остановилась под окном камеры. После чего у всех на глазах Иззи Брейди, стеснявшаяся выступать даже перед аудиторией из пяти человек, повернулась лицом к беснующейся толпе, сделала глубокий вдох и начала петь:
Пребудь со мной вечернею порой;
Пусть тьма все гуще, Ты пребудь со мной[5].
Иззи сделала паузу и, набрав в грудь воздуха, продолжила:
Когда нет помощи, покоя чуть,
Опора слабым, о, со мной пребудь.
Толпа растерянно притихла, не понимая, что происходит. Стоявшие в задних рядах поднимались на цыпочки, чтобы лучше видеть. Какой-то человек принялся улюлюкать, но его быстро заткнули. Иззи выпрямилась, молитвенно сложила перед собой ладони и, слегка раскачиваясь, продолжила петь, ее голос становился все сильнее и глубже.
Так быстротечен жизни краткий век.
Слава пройдет, тускнеет блеск утех,
Разор и тлен увидит лишь взор мой.
Господь мой вечный, Ты пребудь со мной.
Миссис Брейди расправила плечи, сделала два-три шага вперед, протиснулась сквозь толпу и, выпятив подбородок, остановилась рядом с дочерью, спиной к тюремной стене. И пока они пели дуэтом, Кэтлин, а затем Бет и, наконец, София с Элис, не разнимая рук, встали возле них и начали подпевать – головы гордо подняты, взгляды бесстрашно устремлены на толпу. Мужчины продолжали выкрикивать оскорбления, но девушки решительно заглушали брань своими чарующими голосами.
Приди без страхов, но как Царь Царей,
Крыла целительные над нами Ты раскинь скорей,
Уйми напастья, услышь мольбы и дай покой —
Явись, о Друг всех грешников, и пребудь со мной.
Они пели, пока толпа не притихла под бдительным взором шерифа Арчера. Они пели, стоя плечом к плечу, рука в руке, недрогнувшими голосами, под тревожный стук бьющихся в унисон сердец. Тем временем вперед выступили несколько человек: миссис Бейдекер, джентльмен из продуктового магазина, Джим Хорнер с дочерями. Все они, молитвенно сложив руки, начали подпевать. Чувствуя целительное воздействие каждого слова, в глубине души они стремились получить и для себя частицу этой ускользающей материи.
А по другую сторону тюремной стены Марджери О’Хара неподвижно лежала на узкой койке, волосы влажными прядями прилипли к бледному взмокшему лицу. Она лежала вот так уже четыре дня, у нее болела грудь, руки ощущали давящую пустоту, ей казалось, будто кто-то просто взял и вырвал внутренний стержень, позволявший держаться. Ради чего бороться? На что надеяться? Марджери лежала как изваяние, с закрытыми глазами на колючем матрасе, отстраненно прислушиваясь к оскорблениям, которые выкрикивала толпа за окном. Кто-то швырнул в окно камень, и тот ударил Марджери по ноге, оставив глубокую, сочившуюся кровью царапину.
На очи мне Ты крест свой возложи,
Мрак озари, путь к небу укажи.
Услышав знакомые и в то же время странные звуки, Марджери открыла глаза и растерянно заморгала, пытаясь сфокусироваться, и тут до нее дошло, что это поет Иззи: ее неповторимый голос устремлялся ввысь за окном камеры, причем так близко, что казалось, звуки эти можно было потрогать руками. Голос этот рассказывал о большом мире за тюремными стенами, о величии души, доброте и бескрайнем небе над головой, где, казалось, парила сладостная мелодия. Затем к Иззи присоединился еще кто-то, с более глубоким и звучным голосом, ну а потом – Кэтлин, София, Бет и Элис. И Марджери поняла, что они поют для нее.
Рассвет небесный взамен тщеты земной…
Пусть жизнь, пусть смерть, Господь, пребудь со мной.
Когда гимн закончился, за окном раздался звенящий голос Элис:
– Марджери, не сдавайся! Мы с тобой! Мы здесь, с тобой!
Марджери О’Хара прижала голову к коленям, закрыла лицо руками и наконец разрыдалась.
Глава 24
Я любила образ, который сама себе создала, и этот образ умер, когда умерла Мелли. Я смастерила красивый костюм и влюбилась в него. А когда появился Эшли, такой красивый, такой ни на кого не похожий, я надела на него этот костюм и заставила носить, не заботясь о том, годится он ему или нет. Я не желала видеть, что он такое на самом деле. Я продолжала любить красивый костюм, а вовсе не его самого.
По взаимной договоренности в день начала судебного процесса Конная библиотека УОР в Бейливилле, штат Кентукки, оставалась закрытой. Впрочем, так же, как и почтовое отделение, и церкви пятидесятников, епископальная, первая пресвитерианская и баптистская; универсам открылся лишь на час в 7:00, а потом во время ланча, чтобы обеспечить продуктами наводнивших Бейливилл приезжих. Незнакомые машины были припаркованы под причудливыми углами вдоль дороги у здания суда, дома на колесах усеяли окрестные поля. По улицам ходили мужчины в мягких фетровых шляпах, с блокнотами в руках, собирая дополнительную информацию, фотографии и все прочее, относящееся к библиотекарше-убийце Марджери О’Хара.
Но когда чересчур любознательные парни постучались в дверь библиотеки, миссис Брейди замахнулась на них метлой, пригрозив оторвать башку каждому, кто посмеет заявиться в ее библиотеку без приглашения. Пусть так и напишут в своих чертовых газетах! Похоже, в данный момент миссис Брейди не слишком заботило, что может подумать об этом миссис Нофсьер.
На всех углах стояли попарно полицейские штата, вокруг суда были установлены киоски с прохладительными напитками, заклинатель змей приглашал всех желающих испытать свои нервы на прочность, а в дешевых пивных предлагали в конце каждого дня судебных заседаний два бочонка пива по цене одного.
Миссис Брейди решила, что в такой день бессмысленно совершать объезды. Дороги забиты транспортом, а мысли девушек заняты происходящим, ведь каждой из них хотелось поддержать Марджери в суде. Незадолго до семи утра перед зданием суда выстроилась длинная очередь желающих попасть в зал заседаний. Элис стояла в самом начале очереди. К ней присоединилась Кэтлин, затем – остальные, народу за их спиной все прибывало: соседи с корзинками с едой, хмурые получатели библиотечных книг, пришедшие сюда ради развлечения посторонние люди, которые весело болтали, шутили и игриво пихали друг друга в бок. Элис хотелось крикнуть прямо в их глупые рожи: Это вам не бесплатный цирк! Марджери невиновна! И ей здесь явно не место!
Прибывший Ван Клив оставил машину на парковке шерифа, словно желая продемонстрировать присутствующим свою близость к представителям власти. Не поздоровавшись с Элис, он прошествовал прямо в здание суда с гордо поднятой головой, совершенно уверенный, что лично для него место уже зарезервировано. Беннетта Элис не видела, – возможно, он остался на хозяйстве на шахте Хоффман. В отличие от отца, Беннетт не любил сплетен.
Элис стояла молча, во рту у нее пересохло, живот скрутило от нервов, словно судить собирались ее, а не Марджери. Девушки, похоже, чувствовали себя так же. Они не сказали друг другу ни слова, лишь сдержанно кивнули, наскоро обменявшись крепким рукопожатием.
В половине девятого утра двери открылись, и толпа хлынула внутрь. София заняла место в заднем ряду вместе с остальными цветными. Элис понимающе кивнула. Конечно, это ужасно несправедливо. Еще один пример несовершенства нашего мира.
Элис села на деревянную скамью в первых рядах рядом с подругами и задумалась, смогут ли они выдержать от и до весь судебный процесс.
В зал пригласили жюри присяжных – все мужчины и, судя по одежде, фермеры, выращивающие табак, подумала Элис, так что вряд ли кто-нибудь из них посочувствует острой на язык незамужней женщине из семьи с плохой репутацией. Женщинам, объявила секретарь суда, будет позволено уйти на несколько минут раньше мужчин во время ланча и в конце дня, чтобы успеть приготовить еду. Это сообщение заставило Бет удивленно округлить глаза. А затем в зал заседаний ввели Марджери в наручниках, словно опасную преступницу. При ее появлении по залу пробежал тихий ропот, а с галереи для публики донеслись выкрики. Марджери, бледная и безучастная, заняла свое место, едва взглянув на Элис. Волосы Марджери висели неопрятными грязными прядями, вид у нее был бесконечно усталый, под глазами лежали серые тени. Руки бессознательно сложены так, будто она держит ребенка, как если бы Вирджиния была по-прежнему с ней.
Марджери действительно выглядит как преступница, испуганно подумала Элис.
Фред сказал, что сядет позади Элис, ради приличия, и она в смятении повернулась к нему. Он поджал губы, будто желая сказать: да, он понимает, но