олнца, точно чудовищная елочная игрушка. Надо будет набраться сил и снять старика, и пусть эта каменная пещерка станет его усыпальницей.
Бедный доктор Финч. Он очень устал и был болен, и подозреваю, ему не хотелось жить в мире, который, по его убеждениям, населен демонами. Возможно, это было мудрое решение.
Но я намерен жить дальше. Люблю вас с Лили.
Глава 22
В роскошном вестибюле не было ни души. Обитатели «Эмпайра» высыпали наружу и столпились в конце улицы, чтобы смотреть на артиллерийский обстрел. Каролина прошла мимо обитой красным плюшем мебели и поспешила вверх по лестнице следом за Колином, волоча за собой Лили.
Колин отпер дверь своего номера. Лили мгновенно прилипла к окну; вытянув шею, она с живейшим интересом наблюдала за сражением, которое разыгрывалось за стеной склада. Она была рада, что ее забрали от миссис де Кёниг.
– Там салют! – серьезным тоном произнесла девочка.
– Это не салют, милая. Там происходит что-то плохое.
– И громкое! – сообщила Лили.
– Очень громкое.
Не опасно ли им оставаться в этом номере? И если опасно, куда идти?
От разрывов содрогались стены. Американская артиллерия, подумала Каролина. И что это значит? А значит это, судя по всему, что теперь она подданная враждебного государства, находящаяся в воюющей стране. И вполне возможно, это самая малая из ее проблем. Доки полыхают – она увидела это, когда оттаскивала Лили от окна, – и верфи тоже, и здание таможни, а может, и битком набитый боеприпасами склад Джереда.
С востока дул легкий, но устойчивый ветерок, и в дальнем конце Кэндлвик-стрит тоже что-то горело.
Лейтенант кашлянул. Каролина повернулась и обнаружила, что он нерешительно переминается в дверях.
– Мне нужно в часть, – сказал он.
Этого Каролина не ожидала. Такая перспектива привела ее в ужас.
– Колин, нет! Пожалуйста, не оставляй нас одних!
– Служба, Каролина…
– Твоя служба может катиться к черту! Я не позволю, чтобы меня снова бросили на произвол судьбы. И Лили тоже!. Только не сейчас! Лили нужна защита.
«И мне тоже, – подумала она. – И мне тоже, видит бог».
Вид у Колина был растерянный и несчастный.
– Каролина, ну ты же должна понимать: идет война!
– И что ты собираешься делать? Выиграть войну в одиночку?
– Я солдат, – произнес он беспомощно.
– И сколько уже лет? Десять? Больше? Господи, неужели ты еще не закончил с этим? Неужели ты не заслуживаешь того, чтобы закончить?
Он ничего не ответил. Каролина повернулась к нему спиной и подошла к стоявшей у окна Лили. Дым горящих верфей застилал реку, но все же сквозь него можно было разглядеть скопления канонерок ниже по течению и английские корабли, которые американцы уже успели поразить, – развороченные снарядами дредноуты, уходящие под воду Темзы.
Канонада смолкла. Теперь с улицы доносились крики. В воздухе тянуло едким запахом древесного дыма и горящего топлива.
Молчание затягивалось. Наконец Колин произнес:
– Я мог бы подать в отставку. Ну, то есть, конечно, не в военное время. Видит бог, я думал об этом…
– Не надо оправдываться, – отрывисто бросила Каролина.
– Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. – Он поколебался. – Возможно, сейчас не лучшее время заводить этот разговор, но так уж вышло, что я люблю тебя. И мне небезразлична судьба Лили.
Каролина замерла. «Только не сейчас, – подумала она. – Только если он это не всерьез. Только если для него это не предлог, чтобы уйти».
– Попытайся меня понять, – взмолился он.
– Я-то тебя понимаю. А ты меня?
Ответа не последовало. Лишь негромко хлопнула дверь.
«Ну вот и все, – подумала Каролина. – С лейтенантом Колином Уотсоном покончено, черт бы его побрал. Теперь мы с тобой остались вдвоем, Лили. Главное – не плакать. Не плакать!»
Но когда она обернулась, Колин все еще был в номере.
Главными объектами атаки стали арсенал и британские военные корабли, стоявшие на якоре в порту. Все они были уничтожены в первый же час обстрела. Арсенал и портовые склады полыхали всю ночь. Несколько британских канонерок остались на плаву; горящие остовы зловеще отражались в медленных водах Темзы.
Изначально повреждения, нанесенные лондонскому порту, были сравнительно невелики, и даже пожар на верфях можно было бы потушить, если бы не несколько шальных снарядов, разорвавшихся в восточном конце Кэндлвик-стрит.
Первой штатской жертвой обстрела стал булочник по имени Саймон Эммануэль, не так давно прибывший из Сиднея. Его лавка опустела, едва американские корабли показались в устье Темзы. Он хлопотал у печей, пытаясь спасти партию булочек с изюмом, когда снаряд пробил крышу и взорвался прямо у него под ногами. Возникший в результате взрыва пожар с лавки Эммануэля стремительно перекинулся на расположенные по соседству конюшни и пивоварню на противоположной стороне улицы.
Местные жители, которые пытались тушить огонь, по цепочке передавая ведра с водой, были вынуждены спасаться бегством, когда сдетонировал недавно проведенный газопровод. При взрыве погибли двое городских служащих и беременная женщина.
Восточный ветер стал сухим и порывистым. Весь город заволокло дымом.
Следующий день Каролина, Колин и Лили просидели в гостиничном номере, хотя и понимали, что долго так длиться не может. Колин вышел купить еды. Большая часть лавок и лотков на Маркет-стрит позакрывались, некоторые были разграблены. Колин вернулся с буханкой хлеба и банкой патоки. Гостиничная кухня пострадала при обстреле, но в столовой бесплатно раздавали бутылки с водой.
Пожары в порту удалось обуздать, но восточные кварталы полыхали, и ничто не могло помешать огню сожрать весь Лондон. Пламя чудовищно разрослось, оно распространялось в непредсказуемом темпе, то внезапно бросаясь вперед, то замирая на ветру. В воздухе стоял запах гари. И не только гари.
Колин расстелил на столике носовой платок и положил перед Каролиной пропитанную патокой краюшку. Каролина откусила чуть-чуть и вернула хлеб на место.
– Куда мы пойдем?
Уходить так или иначе придется. И скоро.
– На запад, – спокойно произнес Колин. – Люди перебираются на вересковые пустоши, там есть палатки. Мы захватим одеяла.
– А потом?
– Ну, это много от чего зависит. Отчасти от войны, отчасти от нас. Мне нужно держаться подальше от военной полиции, сама понимаешь. Пока мы не купим билеты на пароход.
– И куда поплывем?
– Да куда угодно.
– Только не на континент!
– Ну разумеется.
– И не в Америку.
– Да? А я думал, ты хочешь вернуться в Бостон.
Каролина представила, как будет знакомить Колина с Лиамом Пирсом. Лиам никогда не питал особой симпатии к Гилфорду, но все равно начнутся вопросы, возражения. В лучшем случае ей светит прежняя жизнь со всеми ее тяготами. Нет, в Бостон она не хочет.
– В таком случае я бы подумал об Австралии. – Это было произнесено с наработанной сдержанностью, и Каролина заподозрила, что идея возникла у Колина не сейчас. – У меня есть родственник в Перте. Он приютит нас на время, пока мы не устроимся.
– В Австралии водятся кенгуру! – воскликнула Лили.
– Много-много кенгуру, моя девочка! – подмигнул ей лейтенант. – Целые толпы!
Каролина воспряла духом, но не знала, что сказать. Австралия?
– И что же мы будем делать в Австралии?
– Жить, – просто ответил Колин.
Наутро в дверь постучал портье с сообщением, что они должны без промедления покинуть номер, в противном случае гостиница не может гарантировать их безопасность.
– Но не так же быстро, – сказала Каролина.
Колин и портье проигнорировали ее. Наверное, и впрямь следовало уходить. За ночь дышать в номере стало совершенно невозможно. У Каролины саднило легкие, а Лили начала кашлять.
– Всем к востоку от Темза-стрит надо уходить, – настойчиво произнес портье. – Это распоряжение мэрии.
Странно, как много времени нужно городу, чтобы сгореть, даже если это такой маленький и примитивный город, как Лондон.
Каролина собрала вещи и помогла Лили их уложить. У Колина никакого багажа не было – вещи, казалось, его не заботили, – но он стащил с гостиничных кроватей простыни и одеяла и увязал в тюк.
– Гостиница не станет возражать, – сказал он. – Учитывая обстоятельства.
Он имел в виду, что к утру от гостиницы останутся только угли.
Каролина подошла к трюмо и принялась поправлять перед зеркалом волосы. Она с трудом могла себя разглядеть. За окном царила мгла, а газовое освещение отключили, как только начался обстрел. Каролина причесала свое призрачное отражение и взяла дочь за руку.
– Ладно, – сказала она. – Идемте.
Чтобы добраться до огромного палаточного лагеря, который возник к западу от Лондона, Колину пришлось прибегнуть к маскировке. На нем был мешковатый непромокаемый плащ и шляпа из мягкого фетра с опущенными полями. И то и другое он приобрел за бешеные деньги у торговца одеждой, промышлявшего в толпе беженцев. Армейских и флотских мобилизовали на спасательную службу. Они расхаживали между палатками, раздавая пищу и лекарства. Колин не хотел, чтобы его опознали.
Каролина понимала: он боится, что его могут арестовать как дезертира. Он и был дезертиром, в самом прямом смысле, и это обстоятельство причиняло ему душевную боль, хоть он и не признавался.
– Я и был-то, в сущности, немногим более чем счетоводом, – сказал он. – Армия и без меня не пропадет.
К третьему дню их пребывания в палаточном городе запасы еды подыссякли, зато широко разошлись оптимистические слухи: по Темзе идет пароход Красного Креста, а американцев разбили на море. Каролина не спешила верить – ей чего только не довелось услышать на своем веку. С нее было довольно того, что пожар явно утихал – не без помощи ледяного весеннего дождя. Начались разговоры о том, что надо заново отстраивать город, хотя Каролина в глубине души считала это смехотворным: заново отстраивать заново отстроенный осколок сгинувшего мира, какая глупость!