6a; Гулд, 1977; и Рассел, 1916.)
В самом начале XIX века в области эмбриологии были найдены и сформулированы две особо важные позиции. «Отцами» первой стали французские и немецкие «трансценденталисты» и ученые, стремившиеся разглядеть некую (в некотором смысле единую) концептуальную связь между всеми организмами. Второй же была позиция, которой придерживался великий немецкий эмбриолог Карл Эрнст фон Бэр.
Трансценденталистам принадлежит заслуга в открытии закона параллелизма между стадиями развития человека и разработке такого понятия, как лестница бытия. Поскольку организмы занимают различные ступени на лестнице бытия, утверждают они, то отражение этой ступени мы можем увидеть в стадии развития индивидуума. В более высокоразвитом организме зародыш последовательно проходит через все взрослые формы низших или менее развитых организмов: «Животное, стоящее на высокой ступени органической лестницы, достигает этого уровня, лишь пройдя через все промежуточные стадии, что отличает его от животного, стоящего ниже его. Человек становится человеком только после прохождения организационных стадий, на которых он сначала уподобляется рыбам, затем пресмыкающимся, а затем птицам и млекопитающим» (Рассел, 1916, с. 82, цитата из Э. Серре). Это и есть закон параллелизма, называемый также «биогенетическим» законом, или законом Меккеля – Серре, по именам двух его создателей. Чтобы признать этот закон, вовсе не нужно быть эволюционистом. Известно, например, что Эрнст Геккель (1883, 1:309), стоявший на позициях эволюционизма, в конце века начал популяризировать версию этого закона под лозунгом: «Онтогенез повторяет филогенез». Но можно продолжать придерживаться и статичной цепочки бытия. А можно, в качестве альтернативы, начать постулировать те или иные варианты этого закона. Например, выстроив все организмы в одну цепочку, можно – хотя и с меньшей долей амбициозности – утверждать, что высшие организмы проходят лишь через ограниченный круг низших стадий, то есть можно, скажем, свести историю развития человека к некоторым или ко всем позвоночным животным. Последнюю позицию, судя по всему, разделял ярый противник теории Дарвина, француз Жан-Луи Агасси, находившийся под влиянием учения трансценденталистов и школы Кювье: в частности, он придерживался классификации Кювье, подразделявшего животных на четыре особых типа – embranchements (Агасси, 1849).
Хотя я и буду противопоставлять Фон Бэра трансценденталистам, важно, однако, понимать, что занимаемая им позиция не настолько уж сильно отличалась от только что описанной. Его собственный трансценденталистский багаж знаний оказал глубокое влияние на формирование его мышления. Как и Кювье, но совершенно независимо от него, если верить его собственным словам, Фон Бэр тоже подразделял животных на четыре основных вида: лучевые, членистые, моллюсковые и позвоночные, – каждый со своей идеальной формой или своим типом. Именно этот классификационный шаблон и лежал в основе эмбриологической мысли Фон Бэра, хотя, что касается человеческого развития, здесь он отходил от какого-либо шаблона. Последний в основе своей представляет довольно простой элементальный план, проявляющийся на раннем этапе в виде эмбриона, после чего развитие особей принимает вид прогрессии, уводящей с общей, проторенной стези, и следует различными путями (Фон Бэр, 1828; подробное изложение многочастного закона развития Фон Бэра см.: Осповат, 1976, с. 6).
Обратите внимание на два момента. Первый – что необязательно быть эволюционистом, чтобы понять и принять эмбриологию Фон Бэра. Сам он так никогда и не стал эволюционистом, хотя ими стали многие из тех, кто оказал на него влияние, прежде всего Дарвин. Второй – это наличие большого количества сходств между законом Бэра и законом Меккеля – Серре. Сравнивая ранние эмбриональные стадии, видишь много соответствий между ними. А переходя к различным формам позвоночных, видишь, например, что и тот и другой отмечают подобие раннего эмбриона самым примитивным формам позвоночных (низшая ступень на лестнице бытия) – первобытным рыбам. Но если трансценденталисты настаивают на полном подобии эмбриона взрослой рыбе, то Фон Бэр видит в зародыше лишь эмбрион будущей рыбы, очень смутно и расплывчато напоминающий саму взрослую рыбу. После этого число соответствий начинает стремительно убывать, а количество расхождений между двумя этими позициями возрастает. Фон Бэр и его последователи не видят оснований для того, почему после прохождения первой стадии все высшие позвоночные непременно должны походить на взрослые или даже эмбриональные формы следующего уровня организации позвоночных – скажем, на пресмыкающихся. Действительно, не существует какого-то уникального набора уровней, через которые проходят эмбрионы, хотя, прослеживая линию развития высших позвоночных и следуя тому же концептуальному методу дивергенции, можно иногда установить определенную последовательность у низших эмбриональных форм позвоночных. Чтобы подняться до более продвинутых форм, все они должны – хотя бы часть пути – пройти заданными путями. Вот здесь-то и возникает «незаполненное пространство», допускающее чисто поверхностное пересечение (отсюда и путаница) взглядов Фон Бэра и трансенденталистов.
Возвращаясь к палеонтологии, мы видим, что идеи Агасси были важны с двух точек зрения. Во-первых, именно Агасси первым сделал особый акцент на прогрессивности палеонтологической летописи. Седжвик, например, тоже ратовал за прогрессивную природу летописи, считая человека ее вершиной. Но Седжвик при этом делал акцент на подготовке мира к появлению человека (достижение нужных температур, к примеру) и на связанных с этим органических изменениях, а не на самих организмах, предварявших появление человека. Каждый признает наличие определенного сходства между человеком и другими позвоночными (например, скелетный изоморфизм), но акцент на адаптации как неотъемлемой части божественного замысла обесценивает важность этого сходства. Другими словами, вопрос о том, что эти низшие формы обдуманно развивались и формировались по нарастающей, пока не достигли своей кульминации в человеке, даже не стоял. Агасси, с другой стороны, интуитивно чувствовал такую прогрессивную подготовку, предшествовавшую появлению человека. Испытав в юные годы влияние трансцендентальной мысли, он искал концептуальные связи между позвоночными и, найдя их, заявил, что эту прогрессию мы можем видеть в современном мире у позвоночных животных: рыб, пресмыкающихся и так далее, вплоть до млекопитающих и человека. И с той же прозорливостью он разглядел эту прогрессию в палеонтологической летописи. «История Земли свидетельствует о ее Творце. Она говорит, что объектом и смыслом творения является человек. Он провозглашен венцом природы с первого появления организованных существ, и каждая важная модификация в целой веренице таких существ – это шаг вперед к определенному условию развития органической жизни» (Агасси, 1842, с. 399; цитата из Боулера, 1976а, с. 49).
Как видим, Агасси тоже испытал влияние Кювье. Поэтому и он тоже не видел прогрессии между embranchements, заявляя, что представители всех четырех типов появились все вместе, хотя Седжвик и Мерчисон в это время уже начали открывать ископаемых, предшествовавших позвоночным. К тому же Агасси не был эволюционистом. Между прогрессивными классами он видел разделявшие их непроходимые пропасти и, за исключением человека, не видел внутри самих классов даже временной прогрессии (например, прогрессии среди рыб). Этим антиэволюционизмом отмечена вся жизнь Агасси. В середине 1840-х годов он пересек Атлантику, обосновался в Гарварде и стал признанным вождем американской оппозиции в борьбе против дарвинизма. (Классическим трудом, созданным им, считается «Очерк о классификации» (1859), впервые опубликованный в 1857 году как часть научного альманаха «Вклад в естественную историю Соединенных Штатов Америки».)
Во-вторых, еще одним важным научным достижением Агасси было то, что он связал палеонтологию с эмбриологией. Он не первый, кто ступил на эту стезю, но первый, кто сумел донести до научного сознания важность этой связи. Агасси придерживался модифицированной версии закона Меккеля – Серре и, таким образом, ратовал за троичный параллелизм. У позвоночных, например, мы находим три параллельные линии, связывающие рыб с человеком: линию развития особи, прогрессию взрослых форм организмов с тех пор, как они впервые проявились на Земле, и лестницу, вернее, ступени лестницы бытия, на которые можно поместить ныне существующие формы. Так что последователи Фон Бэра могли бы открыто (причем с почтением и благодарностью) принять выявленную Агасси связь между эмбриологией и палеонтологией, спокойно отбросив его трансцендентальные приемы, к которым он прибегал в попытке истолковать некоторые спорные аспекты, дабы они не противоречили эмбриологии Фон Бэра.
Хотя вышеописанные тенденции были характерны для научной жизни континентальной Европы, однако в начале 1840-х годов они достигли и Британских островов и были хорошо известны здешним ученым. Даже в первом издании «Принципов» (1830–1833, 2:62–64) Лайель счел вполне разумным упомянуть закон Меккеля – Серре, связав его с палеонтологией, пусть даже им при этом руководило желание опровергнуть, что этот закон имеет важное значение для подтверждения теории эволюции. В 1836 и 1837 годах шотландский эмбриолог Мартин Барри опубликовал подробный разбор идей Фон Бэра в одном из ведущих шотландских журналов (Барри, 1836–1837; см. также Осповат, 1976). Эти идеи тут же подхватил и предал публичной огласке Оуэн (лекционные записи; MS. 42.d4, Оуэн MSS, Королевский хирургический колледж). Уильям Карпентер популярно изложил их в своем знаменитом учебнике «Принципы общей и сравнительной физиологии» (1839), составившем достойную конкуренцию учебнику, написанному немецким биологом Иоганном Мюллером, в котором тоже излагались идеи Фон Бэра и который, будучи переведен на английский язык, в 1838–1842 годах пользовался широкой популярностью в Британии. Агасси и его идеи тоже были хорошо известны британским ученым. Он лично представил свою теорию на ежегодном заседании Британской ассоциации, проходившей в Глазго в 1840 году (Агасси, 1840), заседании, на котором присутствовал Дарвин. А в 1841-м шотландский геолог-любитель Хью Миллер, ископаемыми находками которого Агасси восхищался и которые он же классифицировал, опубликовал научно-популярную книжку, где в доступной форме изложил взгляды Агасси на палеонтологическую летопись и эмбриологию.