Происхождение видов», они заставили его изменить весь строй приветственной речи. В 1868 году награду общества – Королевскую медаль – получил уже Уоллес, и выдержки из его работы о естественном отборе были включены в сопроводительный список заслуг и достижений, прилагавшийся к награде.
Хотя, по традиции, для публикации в изданиях общества отбирались работы, относительно свободные от теоретических выкладок, но и здесь – особенно в «Протоколах» – дарвинисты потрудились на славу, оставив заметный след. Когда в 1862 году Уильям Генри Флауэр представил на рассмотрение редакционному совету работу, поддерживавшую взгляды Гексли на человека в противовес позиции Оуэна, то главный редактор – а им на тот момент оказался сам Гексли – пришел в восторг и заявил, что и по манере исполнения, и по сути «эта научная статья представляется мне абсолютно заслуживающей места в “Философских протоколах”» (RR.4.97 [ред. отчеты Королевского общества]; странно, но Гексли неверно определил автора). Это же относилось и к работе, представленной Уильямом Китченом Паркером (1866), где приводилось описание черепа страуса. Автор, заявив о том, что у него нет ни малейшего намерения заниматься теорией, в конце осторожно замечает, что череп страуса ни в коем случае не может быть частью позвоночника. Рецензируя эту работу, Гексли написал: «Я не колеблясь настоятельно рекомендую к публикации основную часть этой статьи» (RR.5.173, RR.4.97). Поскольку Флауэру, как и другим членам совета, статья тоже пришлась по вкусу, она вскоре появилась в «Протоколах».
А вот по контрасту другой случай. Джона Доусона (он был на тот момент ректором Университета Макгилла в Канаде), человека, впервые описавшего Eozoon canadense и заслуженно считавшегося мировым авторитетом в области геологии (его специализация – породы каменноугольного периода и ископаемые растения), в 1870 году пригласили прочесть лекцию в Королевском обществе. Это была вторая по значению лекция, с которой должны были выступить в стенах общества, а потому она автоматически, еще до факта ее реального прочтения, была включена в «Протоколы». Доусон, относившийся, как и всякий пресвитерианин, к своей религии очень серьезно, неосмотрительно завершил длинный, изобилующий техническими подробностями текст лекции выпадом против эволюционизма. «Следует ожидать, что ботаник и зоолог рано или поздно придут к элементарным специфическим типам, объяснение коих, если только их вообще будут принимать в расчет, должно основываться на принципе, отличном от принципа деривации»[62].
Из двух редакторов П. M. Дункан, геолог и путешественник, неизменно бравший себе в попутчики дарвинистов, считал, что если и следует что-то выбраковать, то только неуместные комментарии о происхождении видов. «Советую отдать это в печать – все годится, за исключением главы о происхождении видов и прочая. Она здесь совершенно неуместна; похоже, автор не понимает и не приемлет мнения британцев о непрерывно возобновляющихся видах и так далее» (RR.7.24). Другой редактор, Гукер, тоже считал, что «бесплодные и даже беспочвенные рассуждения» Доусона делают всю работу неприемлемой (RR.7.25). Поэтому в «Протоколах Королевского общества» Доусону отвели только две страницы, так что ему пришлось довольствоваться лишь кратким конспектом лекции (Доусон, 1869–1870). Ходят также слухи, что после выхода из печати «Происхождения видов» Уэвелл не пожелал, чтобы в библиотеке Тринити-колледжа был экземпляр этой книги. Видимо, только эти двое и могли еще продолжать играть в изрядно надоевшую игру.
Отрадно, что безукоризненная позиция Дункана не осталась непризнанной. Так, в 1872 году на заседании редакционного совета Гексли горячо рекомендовал к публикации статью Дункана об эволюции, «так как предлагаемые им факты очень интересны с палеонтологической точки зрения» (RR.7.91). Нельзя сказать, чтобы дарвинисты имели какие-то основательные возражения против лекторов. Против некоторых они совершенно не возражали. Так, в 1873 году, когда Паркер прочел лекцию, в которой он воздал должное Гексли за то, что тот разлучил его с Оуэном и сделал его эволюционистом, ответственный редактор (опять же Т. Г. Гексли) написал в отчете, что «лекция сама по себе очень ценная» (RR.7.192), и благодаря этому «благословению» текст лекции в должное время появился в «Протоколах» (Паркер, 1873).
И наконец, стоит упомянуть о работе Альфреда Ньютона, посвященной птице дронту (Ньютон и Ньютон, 1869), которая была опубликована в «Философских протоколах» в 1869 году. Несмотря на то, что работа была сугубо проэволюционной, автор, однако, не спешил с признанием такого механизма, как естественный отбор. Третейскими судьями, то есть редакторами-рецензентами, в данном случае были Гексли и Оуэн. Гексли написал: «Статья… заслуживает публикации в “Протоколах Королевского общества”» (RR.6.200). Оуэн практически в тех же выражениях заключил: «Я… нахожу ее весьма характеристичной, что делает ее желаемой и даже заслуживающей публикации в “Протоколах Королевского общества”» (RR.6.201). Эти отзывы показывают, что к концу 1860-х годов англичанин, если он хотел идти в ногу с научными достижениями века и публиковаться в ведущих научных журналах, должен был быть эволюционистом. На этом сходились и защитники, и критики Дарвина, так что, вероятно, отклонение в сторону эволюционизма произошло в самом начале десятилетия. Реакция Оуэна также заставляет усомниться в том, что научное противодействие многим из идей Дарвина вряд ли было мощным и длительным. Ясно, что многие ученые, начиная с тех, кто был близок к Дарвину (вроде Лайеля), и заканчивая теми, кто ему противостоял (вроде Оуэна), чувствовали, что естественный отбор необходимо чем-то дополнить. Но, принимая во внимание, сколь тепло Оуэн отозвался о Дарвине в рецензии на работу, написанную одним дарвинистом (хотя в ней автор как раз воздавал хвалу идеям самого Оуэна), поневоле задаешься вопросом: действительно ли Оуэн и ему подобные стояли в оппозиции к Дарвину и его идеям, как об этом свидетельствуют официальные отчеты? Похоже на то, что по прошествии многих лет, когда стало ясно, что дарвинисты «победили» за явным преимуществом, они просто преувеличили свою победу – мол, драконы, которых они одолели, от этого станут только больше. Безусловно, что так называемая оппозиция Оуэна была скорее вызвана его личной антипатией к Гексли и Гукеру, нежели его устоявшимися научными убеждениями. Даже в приветственном адресе, который он направил Британской ассоциации в 1858 году, Оуэн, упоминая работы Дарвина и Уоллеса, вновь припомнил свои прежние рассуждения о борьбе за существование, заявив, что именно они и привели указанных авторов к их «оригинальным» эволюционным идеям (Оуэн, 1858а). Если бы Дарвин уснастил «Происхождение видов» хвалебными ссылками на «проникновенное предвидение» профессора Оуэна, – а у него было достаточно возможностей сделать это, – кто знает, какое направление приобрели и в каком русле стали бы протекать дебаты об эволюции.
В дополнение к журналам, издаваемым научными обществами, Гексли в 1860-е годы начал издавать свой собственный – Natural History Review («Естественно-научное обозрение»), который, впрочем, просуществовал недолго. Этот орган был «благословенным прибежищем» для идей дарвинистов – доводы самого Гексли, направленные против Оуэна и его взглядов об особом месте человека, впервые появились именно здесь. Хотя затея с изданием журнала провалилась, дарвинисты, однако, не стали унывать и вскоре (в 1870 году) основали новый – Nature (Маклеод, 1969). Его ранние выпуски очень напоминают одну из газет мистера Микобера из Нового Южного Уэльса. Весь материал представлен в одном лице: приветственное обращение мистера Гексли, ответ мистера Гексли, вступление мистера Гексли… Того и гляди, что где-то на его страницах встретишь отчет Гексли-старшего о песне, спетой Гексли-младшим.
Нужно сказать, что лондонская группа людей, с симпатией относившихся к дарвинизму, помогала распространять идеи Дарвина и другими способами. Мы знаем, что члены этой группы позаботились о том, чтобы ключевые научные посты в Британии занимали люди, разделявшие их взгляды на философию науки, понимая этот термин в самом широком смысле этого слова, включая научное образование, свободу от религиозных догм и так далее. В конце 1860-х годов небольшая группа ученых, в состав которой входили Гукер, Гексли и Спенсер, основали «X-клуб». Хотя главной целью клуба было дать друзьям, всецело занятым работой, возможность общаться между собой, клуб быстро стал центром очень влиятельной группы, принимающей важные научные решения и вырабатывающей генеральный курс всей науки, то есть отвечающей за гранты, почетные степени, посты и так далее (Маклеод, 1970). Эта влиятельная группа, естественно, особо благоволила к тем, кто симпатизировал идеям Дарвина.
Приведем одно доказательство, свидетельствующее о том, как дарвинисты, в частности Гексли, использовали свое влияние, которое приносило им дивиденды, столь важные для дарвиновского дела, рассмотрев, кем и как занимались должности в старинных английских университетах в начале и в конце десятилетия, то есть уже после выхода в свет «Происхождения видов». В 1860 году на должность профессора анатомии и физиологии в Оксфордском университете был назначен Джордж Роллестон. Очевидно, Гексли имел решающий голос в ходе выборов или сильные козыри на руках, раз избиратели предпочли Роллестона другому кандидату, которого поддерживал Оуэн[63]. После выборов Роллестон написал Гексли: «Полагаю, вам уже сообщили о результате, коему вы сами очень сильно способствовали. Обещаю, что буду работать честно и добросовестно, чтобы не дать вам ни малейшего повода пожалеть о тех усилиях, которые вы внесли, чтобы продвинуть меня на этот пост» (из письма к Гексли, 1860, архив Гексли, Имперский колледж, 25.148). Не говоря уже о том, что Роллестон делом доказал, что он как преподаватель новой биологии очень способный и одаренный человек, усилия Гексли в течение года принесли прямые дивиденды: тот же Роллестон стал сторонником Гексли, активно и энергично поддержав его в битве с Оуэном в вопросе о природе человека (Роллестон, 1884). А спустя несколько лет уже Бенджамин Джоветт сделал такую же, хотя