Бреннон без колебаний напал первым и взмахом топора отсек вурдалаку правую лапу. Нежить взвизгнула и отпрянула, а Натан, обрадованный остротой секиры, перешел в наступление. Лезвие, светящееся, как месяц в ночи, несколько раз сверкнуло прямо перед носом у вурдалака, но нежить ловко уворачивалась, отступая вглубь шахты. Бреннон быстро сообразил, к чему идет дело, и шагнул к стене, чтобы никто не атаковал его с тыла.
Вурдалак зашипел, широко раззявив бледную пасть с длинными клыками и острыми зубами. Несколько секунд они стояли друг против друга, но затем голод взял верх, и тварь прыгнула на Натана. Он ударом обуха вбил ей зубы в горло. Вурдалак поперхнулся, схватился лапой за челюсти и горестно завыл, после чего развернулся и бросился наутек. Бреннон посмотрел ему вслед с некоторым недоумением (а столько было разговоров об опасности…) и обернулся к своим.
Пес догрызал слабо дергающегося кровососа, ведьма уже искромсала своего, Лонгсдейл выпотрошил одну нежить и добивал вторую. Помощь никому не требовалась, и комиссар вернулся к наблюдению за шахтой, в которой скрылся вурдалак. Издалека как будто доносилось слабое поскуливание, но Натан не был так уверен в своем слухе: эхо в шахтах могло творить странные вещи.
– Ну, с первой партией покончено! – бодро заявила Джен и подошла к комиссару, чуть сощурилась, глядя в темноту. – Пойдем за второй?
– Видишь, сколько их там?
– Шесть штук. Можете подождать тут, мы быстро.
– Нет уж, спасибо. Что они там делают?
– Совещаются.
– Они умеют разговаривать? – удивился Бреннон.
– Ну, не то чтобы это настоящая речь, но кое-как они друг друга понимают.
Комиссар оглянулся на Лонгсдейла и пса. Консультант провел над каждым вурдалаком тот же странный ритуал, что и над первой убитой нежитью, поманил за собой пса и, бросив короткий взгляд в глубь шахты, снова пошел первым.
Если у Бреннона и возникли некие опасения насчет того, что нежить успеет составить план атаки, то они полностью развеялись уже через несколько минут. Предупрежденные своим товарищем, вурдалаки додумались только до того, чтобы с воем и шипением броситься на охотников сверху. Джен опять толкнула комиссара за спину Лонгсдейла и прикрыла справа, а пес – слева, так что в первые секунды драки Бреннон стоял со своей секирой, как дурак с лыжами посреди майского луга, – пока однолапый и беззубый кровосос не перескочил через голову пса и не ринулся мстить.
Тварь все еще была проворна и очень сильна, поэтому удар башкой в грудь отбросил комиссара к стене. Натан повалился на пол, сдавленно охнул от боли в ребрах и едва успел вскинуть над собой секиру. Вурдалак вцепился в ее древко единственной лапой и злобно зашипел, капая слюной из распахнутой пасти на сюртук комиссара. Между бледных десен с несколькими уцелевшими зубами трепетал длинный узкий язык, а уж как из этой пасти воняло!
Бреннона затошнило больше от запаха, чем от вида, однако вурдалак был силен и наседал так, что комиссар никак не мог отпихнуть его ни ногами, ни секирой. Сверкающее длинное лезвие не давало нежити приблизиться на расстояние укуса, но она так давила на древко оружия, что руки Натана уже начинали дрожать.
Бреннон перестал пинать тварь, уперся ногами и локтями в пол и оттолкнулся изо всех сил. Ему удалось повалить кровососа на бок. На миг комиссар сошелся с ним лицом к лицу и прохрипел:
– Риада превыше всего!
В красных глазах нежити на долю секунду появилось нечто осмысленное, словно это задело какие-то остатки воспоминаний в мозге. Вурдалак выпустил секиру и отпрянул. Но долго просветление не продлилось: нежить яростно взвизгнула и снова кинулась на добычу. Натан врезал ей концом древка в колено. Широкий металлический шип пробил сустав, нога твари подломилась, и Бреннон снес вурдалачью морду ударом секиры, а потом, вспомнив слова Лонгсдейла, срубил остаток башки и напоследок всадил лезвие в грудь монстра.
Натан спихнул ногой тело вурдалака с секиры, перевел дух и осмотрел поле битвы, выискивая, кому бы помочь. Посреди шахты валялся растерзанный труп кровососа, а рядом в партерной борьбе катались пес и еще один вурдалак. Лонгсдейл и Джен сошлись с тремя вурдалаками, которые теперь проявляли намного больше осторожности в схватке. Бреннон перехватил секиру поудобнее и ринулся в бой.
«Наверное, на нежить можно нападать с тыла», – решил комиссар и от души всадил секиру в спину нежити, которая наседала на Лонгсдейла. Вурдалак взвыл, резко повернулся, чуть не выдернув оружие из рук Натана, и прыгнул. Комиссар едва успел увернуться и попятился к стене. Следующий прыжок нежити чуть не стал для Бреннона фатальным. Вурдалак напоролся животом на выставленную вперед секиру, но это его ничуть не смутило – когтистые лапы замелькали прямо перед лицом Натана.
Комиссар отвесил твари пинка и столкнул с лезвия. От нескольких взмахов секиры вурдалак уклонился, а затем на него с глухим рычанием обрушился пес. Огромная пылающая зверюга распластала кровопийцу по полу, как коврик, и вгрызлась ему в горло. Миг – и верещание вурдалака стихло. И вообще все стихло.
Бреннон утер со лба трудовой пот и окинул взглядом штрек. Выглядел он как морг после прямого попадания гранаты. Шесть трупов в более или менее разрозненном состоянии валились тут и там, посреди этого всего с довольным видом стояла ведьма, а Лонгсдейл, присев на корточки над одним из тел, неспешно бормотал свои заклинания, обращающие нежить в прах.
Пес поднялся с убитого вурдалака, отряхнул лапы и перестал пылать. Он подошел к Бреннону, потыкался башкой ему в руку, как обычная собака, и вопросительно посмотрел в лицо.
– Порядок, – просипел комиссар; пить хотелось просто зверски. – Жив, здоров, и даже ни разу не цапнули.
Пес придирчиво изучил Натана, обойдя по кругу, и сел у его ног. Джен подошла к ним и поинтересовалась:
– Ну как? Страшно было?
Тут Бреннон и вспомнил, что нежить следовало бояться, хотя теперь-то уже поздно. Он, слегка опираясь на секиру, двинулся вдоль стен, сходящихся в тупик. Надо все-таки осмотреть преступное логово – может, тут есть останки жертв или следы другой нежити. Ведьма и пес пошли следом.
– Глядите-ка, – с некоторым удивлением сказал комиссар через несколько минут. – Тут книжка. Можешь подсветить?
Джен что-то шепнула над фонариком на плече Натана, и свет усилился. Бреннон подобрал с пола тонкую книжицу, завернутую в потрепанный шерстяной шарф. Он осторожно развернул его и громко вздохнул.
– Что это? – заинтересовалась ведьма, пес привстал на задние лапы и понюхал находку.
– Это «Речи свободных», – сказал Бреннон. – Один из первых экземпляров, подлинник.
– Ну да, так на обложке написано. Но что это такое? – недоуменно спросила Джен.
– Это первые манифесты Френсиса О’Бэнниона, лидера бунта в Каттелорне, с которого началось все. Восстание, Революция, Освободительная война.
Джен присвистнула:
– Ого! Ценная штука, наверное.
– Еще бы. – Бреннон снова бережно обернул книжицу шарфом и спрятал за пазуху. – Их немного осталось. Имперская полиция сжигала их всюду, где находила.
– Вы хотите их забрать?
– Да. А что, нельзя? – забеспокоился Бреннон. – На них какая-то зараза?
– Да нет, – пожала плечами Джен. – Просто что вы будете с ними делать? Читать?
– Отдам в музей. Странно, что они хранили ее столько лет. – Комиссар обернулся на Лонгсдейла. Почти от всех вурдалаков уже остались лишь горсти праха. – Может, они все еще понимали… – Он смолк и поежился. Что, если сознание человека все еще было заперто внутри кровожадной нежити?
– Их тут уже не осталось, – сказала Джен. – Но за память отвечает мозг, и поскольку мозг-то у них все еще есть и даже функционирует, то какие-то воспоминания из прошлой жизни у нежити остаются. Потому-то такая тварь так опасна в первое время после обращения для своих родных и друзей.
– Она приходит к ним по памяти, что ли?
– Ага. Так что, семьям и друзьям ваших революционеров повезло, что усопшие не смогли до них добраться.
– Вот уж повезло, – пробормотал Бреннон.
В экипаже, который катил обратно к Блэкуиту, Лонгсдейл с интересом осмотрел находку комиссара, посветил со всех сторон чем-то вроде фонарика с прозрачным зеленым камнем вместо свечи и вернул книжку Натану:
– Она совершенно безопасна. Можете хранить ее у себя или отдать в музей.
– Ну слава богу. Не хотелось бы притащить в город какую-нибудь колдовскую заразу.
– На этот счет можете не волноваться. – Консультант помолчал, не сводя глаз с книжки в руках Бреннона, а потом не удержался: – Так, значит, Барельеф Одиннадцати на фронтоне вашего парламента изображает именно их?
– Да, – буркнул Натан. – Надеюсь, вы никому не будете рассказывать о том, на кого мы охотились. Для таких людей это несправедливый конец.
– Но мы ведь уже говорили вам, что это не те же самые люди…
– Да. Но вы не убедите в этом других.
– Хорошо, – сказал Лонгсдейл. – В конце концов, я редко обсуждаю свои расследования, так что это останется между нами. Но вам придется как-то объяснить, как вы нашли книгу.
– Соображу что-нибудь. Скажу, что нашел случайно, когда помогал вам с расследованием. От меня все-таки был кое-какой толк, – с некоторым самодовольством заметил Бреннон.
Лонгсдейл улыбнулся:
– Охотиться на упырей и вурдалаков не так уж и сложно. Зарубить их могут и обычные люди, не консультанты. Потом, конечно, нежить восстанет, если не провести необходимые процедуры или не сжечь останки.
– А, так, значит, то, что вы делали, – это те самые необходимые процедуры?
– Да. Сжигать тела в шахте идея не очень хорошая, воздуха там и так маловато. А то бы, конечно, Джен… – Консультант смолк и смущенно отвел взгляд. Бреннон подобрался.
– То есть вы хотите сказать, что, если бы не я, вы бы просто выпустили ведьму в шахту и приказали жечь все, что шевелится?
– Э… н-ну… в целом…
– Тогда какого черта вы этого не сделали?!
– Но вы же так хотели посмотреть на охоту! Я решил, что вурдалаки достаточно безопасны, чтобы мы могли устроить для вас небольшое представление… развлечение, – торопливо поправился консультант.