– О, это прекрасное место, особенно весной, летом и зимой! Осень, конечно, может несколько испортить впечатление, но уверяю вас, как только закончится сезон штормов, наступит чудесная, мягкая зима.
– Ну, я вряд ли останусь здесь до зимы, – с улыбкой сказала Мария.
– Почему? То есть я имею в виду, может, вы согласитесь принять должность официального представителя Бюро в Эсмин Танн?
Девушка чуть не поперхнулась кофе.
– Я?! – прохрипела она, когда откашлялась. Комиссар галантно поспешил ей на помощь с салфетками.
– А почему нет? Я уже убедился в вашем профессионализме. Старший агент также подтвердил мои наблюдения – вот только что. К тому же многие крупные города принимают у себя представителей Бюро – Блэкуит и Бресвейн в числе первых, Данаван, Энмел, Эннистрей, как я слышал пару недель назад.
– Но я же совсем недавно стала практиковать! Всего пять лет!
– Так это прекрасное начало! И потом, что значит пять лет? За это время в полиции рядовой может дослужиться до сержанта. Так что подумайте, у нас и флигель свободный есть, вон там, видите? – Скотт показал девушке на изящный маленький флигель в два этажа в глубине двора и протянул ей документ очень официального вида, украшенный гербами и отягощенный печатями. – Достаточно вписать ваше имя тут и поставить подпись здесь.
Мария взяла бумагу и повернулась к окну. Ветер гнал по улице золотые и багряные листья, к северу над городом поднимался в сиреневой дымке Тиллтар, а с южной стороны, там, где порт, уже сбивались в стайку дождевые тучи, и вуаль дождя реяла над проливом. Картина была поэтичной и умиротворяющей. Так что, ну, в общем… может быть, и да?
Избранные места
Из главы 4:
«…прискорбнейшие события, имевшие место с 12 по 26 октября 1840 года на спичечном заводе „Эллисон“ в Каттелорне, принято считать отправной точкой, началом, причиной и одновременно поводом для вспыхнувшего уже в январе 1841 года бунта; однако я не разделяю столь ограниченной точки зрения, ибо исторические явления такого масштаба не могут иметь своим источником лишь одну причину, тем более такую ничтожную…»
«По словам глубокоуважаемого мистера Эллисона, с которым я имел честь быть знакомым лично, хотя мистер Эллисон уже достиг весьма преклонного возраста в то время, его старший сын заключил ряд выгодных договоров о поставках сырья для спичек белого фосфора, что позволило бы значительно увеличить экспорт практически во все страны, сделав империю монополистом в этом вопросе. Однако это требовало перехода всех заводов на более интенсивный режим работы, каковые указания были с радостью и почтением приняты всеми рабочими заводов мистера Эллисона, за исключением риадцев, славящихся, впрочем, своей ленью…»
«Мы полностью исключаем как злонамеренную клевету версию о том, что дейрская полиция и гарнизон в Каттелорне принялись расстреливать протестующих как около завода, так и на его территории, ибо, как известно, полиция и армия его королевского величества чтят закон и хранят покой мирных жителей под флагом империи, где бы он ни развевался. Однако как утверждают свидетели, в том числе старший сын досточтимого мистера Эллисона, рабочие спичечного завода, забывшись и проявив дерзость необыкновенную, сбросили в грязь флаг Дейра с нашим святым крестом, что, несомненно, стало причиной столь решительных ответных действий со стороны капитана Шеффилда, командующего гарнизоном армии его королевского величества в Каттелорне, и сэра Уитмора, майора полиции его королевского величества…»
Из главы 5:
«К плачевным последствиям привели они и для нашей армии и флота, где, милостью его королевского величества, служили солдаты и офицеры риадского происхождения. Как отмечал полковник Клиффорд, граф Экстон, с коим я имел честь беседовать лично о событиях тех лет, каковые события граф помнит превосходно, несмотря на свои девяносто три года…»
«…уже к марту 1841 года дезертирство риадских солдат и офицеров приняло массовый характер. Особенно печальны цифры, которые граф любезно сообщил мне относительно потерь гарнизонов в колониях: так, мазандранские гарнизоны лишились более 15 тысяч человек. В сентябре 1841 года в Ночь Костров тысячи кораблей с дезертирами уже прибыли во все порты Риады, где эти люди приняли участие в поистине варварской акции: массовом сожжении мундиров армии его королевского величества, с презрением отвергнув величайшую честь, им оказанную, – носить мундиры, овеянные славой множества побед империи под сенью нашего флага…»
«Печальнейшее событие – смерть выдающегося генерала Шермана, одного из лучших, не побоюсь этого слова, полководцев армии его королевского величества, – стала причиной поражения нашей славной армии в битве за Блэкуит. Сражение, развернувшееся в ночь с 23 на 24 декабря 1841 года, призванное принести победу к Рождеству и переломить ход войны, завершилось поистине беспрецедентным разгромом. Потери среди личного состава и, что еще хуже, захват мятежниками лучшей артиллерии в армии его королевского величества подробно описаны в депешах, высланных лорду-командующему. Приведу суммарные цифры потерь…»
Из главы 6:
«…как и всякий, кто намеревался оказать малейшую помощь восставшим, с дерзновением объявившим свой бунт против устоев общества и власти его королевского величества „освободительной войной“. Увы, несмотря на несколько последующих побед, несмотря на то что Бресвейн почти до последнего дня войны оставалась под защитой флота его королевского величества, к концу 1842 года две трети территории Риады были охвачены огнем восстания. С печалью я привожу слова дорогого друга моего отца, мистера Эдгара Шеридана, семья которого с трудом и великим риском спаслась из Блэкуита…»
Из главы 7:
«…так на карту было поставлено все, как пояснил мне достопочтенный отец Джон Лаймон, коего я имел честь знать лично: в пушечной баталии под Данмором и в морском сражении у берегов Эсмин Танн. Все силы мятежников были брошены в эти битвы, равно как и значительная часть сил армии его королевского величества. Рассмотрим же карты и расстановку сил перед сражениями: начнем с Данмора…»
«Итак, 23 мая 1843 года, после унизительного разгрома на море и на суше, когда армия его королевского величества была принуждена к отступлению в Бресвейн, когда риадские мятежники подняли свой флаг почти над всей территорией острова, мы можем с великой скорбью заключить, что „зеленая жемчужина“ выпала из короны нашей империи. Именно в этот день, когда по исключительному стечению обстоятельств мятежники одержали верх над лучшим в мире флотом и непревзойденной армией его королевского величества, лидер бунта Френсис О’Бэннион был провозглашен президентом Риадской республики и зачитал в Данморе при большом стечении народа декларацию следующего содержания…»
Из главы 8:
«Многие впоследствии возлагали надежды на разгорающуюся гражданскую войну, которая в конце концов вынудит честных жителей Риалы воззвать к силам закона и порядка, воззвать к силам империи, что столько столетий охраняла мир и покой этих земель. Увы, надежды оказались напрасны: несмотря, а вернее благодаря свирепости мер, принятых правительством О’Бэнниона, к концу 1845 года ситуация в Риаде стала стабилизироваться. Далее мы рассмотрим, сколь это будет возможно, последние полгода борьбы О’Бэнниона против остаточных гражданских волнений, каковые были почти полностью прекращены к маю 1846 года».
Из главы 9:
«Несмотря на то что, когда я пишу эти строки, минуло уже полстолетия, многие все еще сожалеют об утрате „зеленой жемчужины“, хотя мне представляется очевидным, что возврата ее в корону империи уже не предвидится. Мечты же о возвращении Риады под крыло империи – удел пустых болтунов, коих сейчас слишком много в нашем правительстве. Многие обвиняют в потере острова не только кабинет, но и лично его величество Георга III, что я ни в коей мере не поддерживаю и всемерно осуждаю. Увы, потеря Риады, которую его величество очень любил (и напомню, что провел там оба свои свадебных путешествия), подкосила здоровье монарха, и без того не слишком крепкое. Его величество покинул нас в 1851 году, оставив трон без наследника, поскольку оба его брака, увы, не принесли стране желанного принца. Тем самым престол отошел старшей дочери его величества, принявшей в честь отца и славного основателя нашего королевства имя Джорджианы Вильгельмины…»
Из «Речей свободных»
Френсиса О’Бэнниона:
«Риада превыше всего! Свобода превыше всего! Наша кровь – это кровь свободных, и мы прольем ее всю до капли, но никогда больше не будем рабами!»