Хорошо, если воздух, а если Ирал проявится от моих ударов? Что, если его увидят все? Всех убивать?
Сколько времени я мечтал о наказании теней? Два года, три? И вот, получил, наконец, эту возможность, но не могу пойти на поводу своих желаний.
Разжал стиснутые зубы и ухмыльнулся. Пока не могу. Я так долго ждал этого момента, что лишние два-три дня или даже неделя ничего не смогут изменить.
Ничего.
Будет и наказание, будут и вопросы от меня, а пока нужно занять голову другим.
Отвернувшись от теней, я встал, гаркнул:
— Урай! Ты куда пропал? Живо доложил всё, что насчитал!
— Тебе никто не говорил, что ты глазливый?
— Чего?
— Кто ляпнул про то, что разве можно было отказываться от заданий?
— Я говорил про бросать.
— Спасибо, что поправил, Домар. Только всё же ответь, никто не говорил тебе про глазливость?
— Да иди ты.
— Я еду. Как и ты. И чего-то мне нехорошо при одной только мысли о том, что мы всё ближе к лагерю и всё ближе к вопросу: а что с вашими заданиями, идары Гирь Весов.
— Ты это, как оно говорится…
Сразу два голоса подсказали:
— Сгущаешь краски.
— Нагнетаешь.
— Не знаю, не знаю. Нам в Башне вбили в голову: приказ должен быть выполнен, невзирая ни на что.
Один из солдат подъехал ближе к птенцам и хрипло заметил:
— Не боитесь, ваши милости. Не впервой задание проваливаем. Главное оно что, ваши милости? Что не просто так повернули обратно, а подвиг совершили. Снова. Пусть и помельче, зато народу больше спасли.
Урай изумлённо переспросил:
— Снова? А что в прошлый раз было?
Я скрипнул зубами от злости и гаркнул:
— Эй, Урай и Майс, полтора калеки. Видно, отдохнули? Взяли вторую пятёрку и сменили передовой дозор. Живо!
Ариос, в который раз за сегодня повторил:
— Господин, на много лиг вокруг никого нет. Реольцы, которые сумели сбежать, бежали в сторону реольских земель.
И я в который же раз сделал вид, что не слышу его слов.
Глупо, но пока только так. Пусть солдаты, как бы они ни были усталы и ранены, движутся дозорами. Я же…
Направил руки влево, складывая печати и тщательно выговаривая:
— Раммас огилус зиарот фехт.
Ничего, только жжение в жилах от сорвавшейся техники.
Ага, Хвао, вижу, чтобы тебя Ребел побрал, Ирал.
Недалеко за деревьями кто-то злым, срывающимся голосом рявкнул:
— Харе наваливаться на меня!
— Кто на тебя наваливается? Хорош тут вонять.
— Ты че вякнул? А ну, иди сюда!
Я ожёг взглядом Креода, который тут же рванул в ту сторону и рявкнул там.
— Рты закрыли!
Через миг из-за деревьев раздались звуки тяжёлых затрещин. Зато потом наступила тишина. Наконец-то.
Глава 20
Я спрыгнул с грауха, утоптанная земля тяжело ударила в ноги. Если уж мне непросто дался этот переход, то что говорить про обычных солдат?
Самым разумным и самым быстрым было поручить Преферо заботе подчинённых.
Но я не хотел и не стал этого делать. Подошёл к грауху Преферо и поднял руки. Она помедлила, глядя на меня странным взглядом, а затем, прикусив губу, перекинула здоровую ногу через седло и сползла мне на руки. Я осторожно и мягко подхватил её, стараясь не причинить лишней боли.
Большая часть её ран уже если не затянулась, то вполне поджили и не представляли угрозы для жизни. Кроме одной, той, где умению реольца хватило сил почти перерубить ногу в бедре. Против такого и моих лечебных техник, и даже техник Илиота не хватало. Не всё можно решить силой и мазями с исарами. Ей ещё повезло, что между почти отрубил и отрубил очень большая разница.
Её хоу так не повезло. У Преферо же, невзирая на количество и глубину ран: руки-ноги, а главное — голова на месте. И даже рана на лице зажила без шрама, думаю, для женщины это важно. Я и то иногда своей рожи пугаюсь в зеркале или в отражении воды, ей такого точно не надо.
Рядом стаскивали с лошадей, граухов и повозок остальных раненых. Сегодня мы изрядно добавим работы лекарям. Илиот вроде немного восстановился, нужно будет попросить его помочь с нашими ранеными, договор следует соблюдать, а со слезами в лечебнице недостатка нет.
Прерывая мои мысли, Преферо глухо выдохнула:
— Интересно, сейчас отцу хватит деяний признать меня наследником Дома или всё было зря и мне лучше было потерять голову, чем закончить всё вот так?
— Вот так, это как? Ветераном сражений с Реолом, идаром старшей крови, что с первого дня бился с реольцами? Пару дней в лечебнице и снова будешь бегать, сражаться за Скеро.
— Оставь свои утешения себе, Лиал, — процедила Преферо. — Я не могла сравниться с тобой в Кузне, не могла догнать после посвящения, не сумела сравниться с тобой даже тогда, когда ты стал всего лишь адептом, — она криво ухмыльнулась. — Скорее, ты доказал мне, что я зря перековала свой талант. Могла бы быть нормальным и сильным адептом, а выбрала стать недоидаром, у которого в самый неподходящий момент тухнет жар души.
Я вскинул брови, услышав этот крик души. Как-то забыл, что обычно в Кузню приходят не от хорошей жизни, и у других Домов причина, по которой нужно из младшей крови выковать старшую, должна быть очень веская. Место наследника Дома, значит?
Но ни вспомнить, что там с наследием в Доме Виво, ни спросить, как это — тухнет жар души, я не успел, сзади требовательно позвали:
— Господин! Господин! Господин Лиал!
Я даже не сразу понял, что зовут меня. Лишь когда позвали по имени, сообразил, что зовёт-то Креод. Обернулся и увидел позади не только его, но и другие знакомые лица.
Но узнал я прежде всего доспехи. Доспехи из синей стали, достойные гвардии Великого дома. Те самые, которых так не хватало моим людям.
От доспехов я поднял взгляд на первое из знакомых лиц.
Орак. Заместитель гаэкуджи Креода. Командир части отряда, который следовал за мной во время погони за реольцами к Ожерелью, и один из тех, кто первый выпил моей крови, когда я понял, что она может защитить моих людей от превращения в Кровавых жнецов. И один из первых, кто получил с её помощью силы, сумев применить Дождь клинков в замке Денудо.
— Чтоб меня Безымянный побрал. Снова баба на руках. Может, госпожа и права в чём-то?
Я, разобрав этот шёпот, в удивлении перевёл взгляд левей.
Кодик в таких же доспехах и ещё какой-то солдат в более тёмных, скорее, серых.
Давненько я не испытывал такого удивления. Привык, что тени сообщают мне обо всём, что происходит вокруг и ждёт впереди.
Слишком привык. Поэтому после битвы в лагере едва ли не затыкал уши, когда Ариос пытался мне что-то доложить. На второй день ни он, ни другие тени даже не пытались лезть ко мне с разговорами. И правильно, иначе злоба во мне лишь росла.
Как, оказывается, приятно удивляться. Получается, что этот отряд отец выслал уже давно, потому как моё письмо к нему сейчас в лучшем случае на середине пути к замку Денудо.
Но удивлён был не один я. Орак и Кодик тоже пялились на меня с широко открытыми глазами. Я понимающе усмехнулся:
— Что, сильно изменился?
Орак кивнул, вздрогнул, когда Креод рявкнул:
— Хватит пялиться! У нас тут нелёгкие недели были, пока вас ждали. Господин сражался как зверь, за пятерых старших идаров, был не раз ранен, чудом остался жив и, конечно же, сильно изменился и возмужал. Что замерли? Что нужно сделать при виде наследника Денудо⁈
Все трое стоявших рядом с Креодом дружно рванули с поясов мечи, поднимая их перед собой и склоняя головы:
— Господин, приветствуем вас.
Я сказал чистую правду:
— Рад вас видеть, Орак и Кодик. Сколько вы привели людей?
Ответил Орак, часто моргая и так явно пытаясь бороться с удивлением от моего вида:
— Полсотни солдат от Дома Денудо.
На полшага выдвинулся вперёд третий, мне незнакомый, крепкий воин в серой броне и сказал:
— А ещё полсотни солдат от Великого дома Велоз.
Я лишь вздёрнул брови в изумлении, а воин уже продолжал:
— Меня зовут Юсто, я главный над солдатами Велоз. Мы выполним любой ваш приказ, господин Лиал, и будем сражаться за вас так же, как сражались бы за главу нашего Великого дома. Амо Великого дома Велоз передаёт нас в ваши руки и просит посетить замок Велоз после падения Теназа. Также он передаёт, что многие забыли о родственных связях между Домами Велоз и Денудо, миру пора вспомнить о них.
Амо это старейшина Дома, мой дед по матушке Крез. Он и в прошлую нашу встречу приглашал посетить замок, поговорить о традициях, показать, где проходит посвящение Хранителям. У меня, после истории о скрытном посвящении в Великом доме Велоз, появилось много вопросов. Но сейчас сильнее всего мучает другой — как он догадался о необходимости падения Теназа в качестве условия моей свободы?
Не припомню, чтобы я в ту беседу говорил о таком, хотя бы по той причине, что сам ещё не знал.
Молак, стоявший чуть в стороне, шевельнулся, негромко произнёс:
— Господин.
Я скрипнул зубами, давя злобу. Но он был прав, молчание затягивалось, поэтому я расцепил зубы и сказал:
— Рад принять под свою руку столь много сильных воинов. Но у моих солдат есть только один гаэкуджа, — кивком, раз руки заняты, указал, — гаэкуджа Креод.
Юсто лишь кивнул:
— Господин Лиал, я не собираюсь оспаривать ваш приказ и старшинство моего нового гаэкуджи.
Я вернул ему кивок, принимая его обещание, а затем развернулся. Я ведь ещё не донёс свою ношу до лечебницы. А когда донёс, то развернулся, спеша выполнить ещё одно дело — доложиться.
— Хоу Думайн, хёнбэн Лиал вернулся, — помедлив, я добавил. — Задания не выполнены.
Внутри шатра что-то стукнуло, прозвучали шаги, а затем Думайн рванул в сторону полог, открывая себе вид на меня и моих людей.
Зрелище ещё то, конечно. Умыться я умылся, ещё вчера, как и все остальные, но кто берёт с собой на задание свежий ханбок? Уж лучше положить в седельные сумки хороший плащ на случай дождя, да побольше еды, чтобы было чем восстановить силы. Поэтому и стоял я сейчас под взглядом хоу Думайна в окровавленном, рассечённом во многих местах ханбоке. Хорошо, что он многослойный, из тех, которые носят идары младшей крови, иначе в разрезах мелькало бы голое тело.