кольцами по шее, груди, под мышкой и через спину, мгновенно распарывая шёлк ханбока и вгрызаясь в кожу.
Несколько мгновений мы перетаптываемся. Он пытается вырвать руку и завалить меня, я всего лишь мешаю ему вывести меч в правильную позицию. Я остаюсь на ногах, ему удаётся вскинуть меч в первую позицию, но во время перевода во второе движение я повисаю на руке едва ли не всем телом, уводя её ниже и ломая ему Дождь клинков.
Он рычит, колотит меня в лицо левой рукой, но всё зря — под его кулаком раз за разом вспыхивает голубая плёнка защиты «херристра сортам».
Наконец, он соображает, что нужно делать, изворачивается, подшагом едва ли не вскидывает меня на плечо, тянется к моей левой руке, чтобы сломать мою печать плети, но опаздывает с этим.
Плеть света, наконец, прогрызает дарованную ему Хранителями крепость тела и впивается в плоть.
Он заходится в крике, резко оседает на колени, рывком натягивая плеть и ещё силнее вредя себе и мне приходится самому сломать печать, чтобы не убить его. И так из буквально проплавленной шеи бьёт фонтаном струя крови.
— Добей! Добей!
Не обращая внимания не безумные вопли, я шепчу ругательство, торопливо используя ещё одну технику.
— Конец поединка! — рявкает Вир. — Лиал, шаг назад! Шаг назад!
Я повинуюсь, продолжая удерживать поток излечения.
— Смял печать! Живо!
Выжидаю ещё удар сердца, который вливает в технику дополнительную порцию жара души, и только тогда снова повинуюсь, сминая печать. Противник всё ещё хрипит, но из-под его пальцев уже не хлещет кровь. Я опять грязно ругаюсь себе под нос, поминая Хранителей, Безымянного и этого придурка, который едва не подставил меня в очередной раз.
Вокруг творится какое-то безумие: десятки солдат навалились на ограду тренировочной площадки, свистят и орут:
— Добей! Добей! Добей, слабак!
— Тихо! — вопль Вира затыкает их, но не сразу.
Приходится даже вмешиваться идарам и моим солдатам, которых легко отличить по синей и серой броне.
Только тогда наступает какое-то подобие тишины.
Вир одним движением перемахивает ограду, под десятками взглядом подходит ко мне и моему стонущему противнику, поднимает вверх руку, показывая всем чёрную бляху.
— Судебный поединок завершён! Хранители явно высказали своё мнение — справедливость на стороне идара младшей крови Лиала из Малого дома Денудо. Идар старшей крови из Великого дома Вистосо проиграл. Вы все были свидетелями этого. Все обвинения с хёнбена Лиала из отряда Гирь Весов сняты. Идите и расскажите всем о том, чему были свидетелями.
Я замечаю Креода, который улыбается мне, а через миг вопит:
— Сломанный Клинок победил! Сломанный Клинок победил!
Через миг его поддерживают все мои люди, обрушивая на меня гром криков:
— Сломанный Клинок победил! Сломанный Клинок победил!
Я не успеваю даже удивиться тому, что Креод использует не моё имя и имя Дома, а это прозвище, как Вир вскидывает вторую руку, складывая печать, и его голос буквально прибивает к земле оглушая:
— Разойдись! — и уже гораздо тише цедит. — А вы двое останьтесь.
Что же, я этого ожидал, когда писал то письмо. Повернув голову, наблюдаю, как мой недавний противник поднимается на ноги, кусая губы и не рискуя отнять руку от раны.
Вир едва заметно кривит губы и выдыхает:
— Давай подлечу.
Не дожидаясь ответа, с двух рук складывает незнакомые мне печати, переплавляя жар души в поток излечения.
Лицо моего бывшего противника разглаживается, видимо, лечение смягчает и боль. Скоро он и вовсе убирают руку от шеи, на пробу склоняет голову то к одному плечу, то к другому, и Вир решает, что довольно, сминает печати и негромко, с отчётливой издёвкой сообщает:
— Остальное залечишь сам, мазью с исаром или при помощи знакомого идара младшей крови.
Мой недавний противник морщится, вскидывается, но Вир не даёт ему сказать ни слова:
— Есть сомнения в исходе поединка?
И он сразу поджимает губы:
— Нет.
Вир бросает взгляд на хоу-калеку, который отошёл от тренировочной площадки буквально на десять шагов и сейчас прожигал взглядом нас троих.
— Постарайся втолковать это и своему родственнику. Если будет упрямиться, то сообщи, что рассматривайся это дело по-настоящему, в равных условиях, то хёнбен Лиал всё равно был бы оправдан и даже награждён за спасение гарнизона лагеря. А вот самому Кромеру расследование о его халатности, которая позволила реольцам напасть неожиданно и уничтожить его лагерь, ничего хорошего бы не принесло. Он проиграл, потерял вверенных ему людей, потерял любую ценность и должен быть счастлив, что у него осталась хотя бы жизнь. Но если и она ему не нужна, то Кровавые всегда рады такому гостю. Мы поняли друг друга?
— Да, Голос короля, я всё понял.
— Иди.
Скособочившись, мой недавний противник двинул прочь, а Вир перевёл взгляд на меня. Я встретил этот взгляд твёрдо, потому как изначально знал, что у просьбы к нему будет больше всего неприятных последствий. Но я ведь выбрал этот путь сам, верно? Тени не подталкивали меня к нему, не решали за меня, так что мне не на что жаловаться.
Вир поднял брови, и я осознал, что начинать разговор придётся мне. Склонил голову и выдохнул:
— Спасибо, ваша светлость, за помощь в восстановлении справедливости.
— Пять процентов.
Я выпрямился и спокойно ответил:
— Ваша светлость, ещё в прошлый раз я говорил, что Дом Денудо не может позволить себе отчислять больше. С тех пор ничего не изменилось.
— Малый дом Денудо, — поправил меня Вир.
— Прошу прощения, ваша светлость, конечно же, Малый. Малый дом Денудо едва выживает и никак не может отдавать вам больше. Работать себе в убыток? — я пожал плечами. — Лучше уж тогда закрыть дело, завалить вход в шахты, да и дело с концом.
— Завалить вход в шахты со слезами Амании? — вновь поднял брови Вир. — Ты серьёзно? Это смешная угроза. Тут же объявится целая свора тех, кто постарается вырвать из-под вашей власти такой жирный кусок.
Отец когда-то писал именно об этом, что никакие законы и Игры Предков не защитят нас от подобного, но я лишь сказал:
— Пусть попробуют.
Вир качнул головой:
— Мне даже захотелось на это поглядеть. Ну да ладно, Безымянный с ними, с вашими слезами. Не хочешь отдавать ими, отдавай другим, — Вир прищурился, не дождался от меня ответа и сообщил. — В придачу к тем шестерым, про которых ты уже знаешь, добавим ещё четверых.
— Ваша светлость, — я развёл руками. — Я бы и рад, но разве это в моих силах? Мне бы и оставшихся четверых из вашего списка успеть отыскать, время-то на исходе, осталось немногим меньше месяца. Или штурм Теназа откладывается?
— Задержка даже на один день недопустима.
— Тогда увы, — я вновь развёл руками. — Не успеваю, ваша светлость. Нет, если их собрать в одном месте, то успею, да только в этом случае не справлюсь, сами только что видели пределы моих сил.
— Что, до сих пор мои техники не переделал под себя?
— Мой человек работает над этим, к штурму Теназа рассчитываю освоить две, может быть, три техники.
Вир кивнул, а затем буквально впился в меня взглядом своих тёмных глаз:
— Как ты сумел уйти в невидимости от удара и прорваться сквозь Покров?
— Едва услышал крик про следы — рванул в сторону, затем нырнул в пролом от тарана. Для Великого паладина мой противник был слишком медлителен и предсказуем. Явно за моей спиной больше опыта сражений.
— Согласен, опыт — это важно, — едва заметно кивнул Вир и снова сменил тему. — Добычей слёз ты не хочешь делиться, лишних реольцев убивать не хочешь, так чем же ты будешь рассчитываться за мою помощь?
Я заставил себя досчитать до десяти, а затем осторожно, но твёрдо произнёс:
— Недавно вы, ваша светлость, говорили здесь про справедливость и показания свидетелей. Разве за справедливость нужно платить?
— За справедливость, возможно, и не нужно, но в твоём случае никто не мог сказать, за кем она. За тобой или за хоу Кромером.
Я усмехнулся:
— Даже ваш Кровавый, который видел всю схватку от начала до конца?
— Мой Кровавый, который наблюдал за тобой, не вернулся.
У меня лицо буквально вытянулось от изумления. Лишь огромным усилием воли я сумел удержаться от того, чтобы не перевести взгляд на своих теней. Чтоб их к себе Ребел прибрал! Под внимательным взглядом Вира я вновь склонил голову:
— Похоже, он не удержался и вступил в схватку. Возможно, его помощь и помогла нам победить. Жаль, что сам он выжить не сумел.
— Если дела пойдут так и дальше, то я не напасусь на тебя Кровавых. Не самых слабых из них, между прочим.
— Ваша светлость, мне нечего сказать. Я даже не знаю, к чему им, вообще, наблюдать за мной. Да, в этот раз его помощь пришлась очень кстати, но не проще ли тогда просто присоединить его к моим людям?
Вир не стал отвечать на мой вопрос, лишь напомнил:
— Я вмешался в дело, в котором твоя вина была под сомнением, как и твоя невиновность. Использовал влияние граера, чтобы изменить твою судьбу. Второй раз спас тебе жизнь.
Пусть я и досчитал до десяти, но ответа своего не изменил:
— Позвольте с вами не согласиться, ваша светлость. В прошлый раз мне грозила неминуемая смерть, и вы заменили её на шанс выжить, на один шанс из тысячи, посмею напомнить, ваша светлость. Лишь чудом и милостью Хранителей я остался жив после повторного посвящения. Сейчас всё было совсем по-другому.
— По-другому?
Я кивнул:
— Разумеется.
Молак тут же зло прошипел:
— Уважение! Не забывайте об уважении!
И я торопливо добавил уже набившее оскомину:
— Ваша светлость.
— И в чём же, по-твоему, различие? — спросил Вир.
— В том, что меня сегодня должны были не казнить, а лишь наказать, ваша светлость. Да, может быть, другой идар младшей крови и не выжил бы после двойного Строя мечей, но я-то не обычный идар младшей крови, я не раз и не два попадал под удары реольцев и тех Кровавых, что напали на принцессу, поэтому трезво оцениваю свои возможности. Да, раны были бы тяжёлыми, я бы провалялся с ними не одну десятицу, возможно, приходил бы в себя до самого штурма Теназа, но я бы, безусловно, выжил, в этом нет сомнений, ваша светлость, — раньше, чему успел прикусить язык, добавил, заставив шипеть от негодования Молака. — Вы не спасли мне жизнь, ваша светлость, а лишь избавили от тяжёлых ран.