Пройдя мимо люстры, командующий вплотную подошёл к двери, обернулся к стражникам и приказал:
– Ждите здесь, пока я не дам команды завести этого оборванца в зал.
Прежде чем войти внутрь, Бравер взглянул на Дилана, и в его взгляде юноша в очередной раз ощутил злорадство и упрёк. Спустя мгновение командующий скрылся из виду.
– Как думаешь, Дакс, – нарушил тишину один из стражников, – что ждёт этого парня?
– Ничего хорошего, – ответил второй. – Раз уж сам градоуправитель взялся за это дело, значит, решил поразвлечься. Не вечно же ему скучать, сидя в своей конуре, верно? – затянув потуже верёвку на запястьях Дилана, что тот аж стиснул зубы от боли, Дакс наклонил голову к его правому уху и продолжил. – Ну что, малец, готов проститься с жизнью? Надеюсь, она тебе успела чем-нибудь запомниться, помимо обоссанного угла в твоей камере?
– Не надо так говорить, – с укором обратился к ухмыляющемуся товарищу первый стражник. – Учтивей нужно быть. Вдруг его и правда не сегодня-завтра казнят.
– Да ладно тебе, Фергус, ты серьёзно заступаешься за этого таракана? – с недоумением спросил Дакс.
– Сам-то ты королевских кровей? – огрызнулся Фергус.
– Ну тебя! – обиделся Дакс, и с этого момента оба они больше не произнесли ни слова.
Несмотря на многочисленные доспехи стражников, закрывающие в том числе и лица, Дилану показалось, что они немногим старше него. И один из них, по крайней мере, на его стороне. Если они вообще могли быть на чьей-то стороне.
Время шло, а с ним нарастало и внутреннее волнение. Вдруг дверь зала заседания суда отворилась и появившийся в проёме Килиан Бравер сказал:
– Заводите его.
Два слова, раздавшиеся грохотом для Дилана, сразу же привели его к потере способности внятно разговаривать, подкосив заодно и ноги. Ещё и живот, как назло, скрутило.
За свою непродолжительную жизнь он не раз находился в одном шаге от смерти, но страха перед её лицом никогда ранее не испытывал. Стражники подхватили перепуганного Дилана за руки по обе стороны и повели его внутрь.
Как только Дилан оказался в зале, находящиеся внутри горожане тут же точно превратились в голодную свору собак, желающую с нетерпением разорвать брошенный им на съедение кусок мяса.
– К трибуне! – приказал еле слышимый собственной стражей командующий. И Дилана повели к ней под свист и крики опьянённой безумием толпы. Повсюду слышались призывы о повешении преступника, о его обезглавливании, кто-то желал четвертования, более добродушные кричали:
– Отравить подонка!
Без вердикта суда, на нём уже ставили клеймо убийцы. А Дилан, смотря на эти брызжущие слюнями лица, думал про себя: «За что вы так со мной?»
Трибуна находилась в центре огромного зала, тем самым делая Дилана мишенью для обстрела со всех сторон. Правее стояла вторая трибуна для свидетелей. Впереди высился помост с находящимся посередине троном для градоуправителя, по правую руку от которого располагались три кресла для старейшин храмов – Мортема, Виты и Рэма. Первый сидел одетый во всё чёрное и в головном уборе, вторая – в красном одеянии, а третий – в сером. По левую руку от Гранвилла стояли деревянный столик и стул для писаря.
На фоне полного жизни, невзирая на возраст, градоуправителя трое старейшин выглядели жалкими и беспомощными. Постепенно проявлявшаяся в волосах седина и рассекающие лицо шрамы с морщинами доказывали, что время не щадит никого, даже в прошлом таких могучих воинов как Гранвилл. Но Дилан поспорил бы, что тот и сейчас не уступал по боевым навыкам любому рыцарю.
Когда Дилан достиг своего места, его руки и ноги заковали в кандалы. Градоуправитель поднял левую руку, и в зале все замолкли.
– Пожалуйста, представьтесь, – сказал Гранвилл.
– Я – Дилан, господин. Дилан, сын Абнара.
– Клянётесь ли вы, Дилан, сын Абнара, перед Богами, лицом градоуправителя и в глазах старейшин говорить правду и только правду, и да помогут вам Боги?
– Клянусь.
– Что ж, всем наверняка интересно, с какой целью мы здесь с вами собрались, – обратился Гранвилл к залу, – и почему именно я, а не господа старейшины занимаются, казалось бы, таким мелким делом, как очередная смерть простолюдина. И ответ довольно простой – отцеубийство.
Да, да, именно отцеубийство. Пожалуй, величайший грех, который может совершить человек. Ведь только жалкое отродье способно пойти на такое, согласны? – зал дружно закивал. – Хорошо.
Для тех, кто ещё не в курсе, четыре дня назад неизвестный, то есть пока неизвестный, убил Абнара, сына Гектора. Между прочим, одного из лучших кузнецов Кормеума. Мотивы убийства остаются на данный момент не ясны. Зато имеется подозреваемый. Он же Дилан, сын Абнара. Скажите мне, Дилан, признаёте ли вы свою вину?
– Нет, господин.
– Значит, вы отрицаете свою причастность к случившемуся? Ваше право. В любом случае истину мы скоро узнаем. И мне хотелось бы, чтобы ваши слова оказались правдой. Любой обман моментально убивает доверие. А от тех, кому нельзя доверять, необходимо избавляться. Поэтому я люблю и ненавижу ложь одновременно. По словам старейшин, в последний раз перед смертью вы видели отца во время отбора. Это правда?
– Да, – неуверенно сказал Дилан.
– Но то было днём, и с тех пор до убийства прошло немало времени. Чем занимался Абнар после?
– Я не знаю. Когда всё закончилось, он велел мне оставаться дома, а сам пошёл поговорить с командующим кормеумовской армией. Домой он после не заходил.
– Если вас не было рядом во время убийства, где тогда вы находились?
– Я сидел в гостях у Раймунда. Он друг нашей семьи.
– Ещё один вопрос. В день убийства вы ругались со своим отцом?
Дилан вспомнил про их встречу на Торговой площади, но неожиданно для себя отрицательно покачал головой.
– Думаю, настало время послушать свидетелей. Прошу подойти к трибуне для дачи показаний Алестера Рандена.
Командующий кормеумовской армией медленно и грациозно подошёл к трибуне. Он являлся живым воплощением рыцарства и вызывал восхищение у Дилана умением производить на окружающих впечатление человека чести. К сожалению юноши, это всё, чем командующий мог похвастаться.
– Скажите, Алестер, вам знаком обвиняемый?
– Да, мы познакомились с ним во время отбора.
– Расскажите, пожалуйста, как всё прошло?
Алестер Ранден с жалостью взглянул на юношу и лаконично ответил:
– Он проявил себя достойно.
– Говорят, он лишил пальцев одного из рыцарей, вас сопровождавших?
– Всё верно. Оказалось, Дилан мастерски владеет мечом, – сказал он, усмехнувшись. – К тому же неплохо стреляет из лука и, судя по всему, охотится. Он пришёл на отбор с пойманной куропаткой. Пусть это не так много, но большинство рыцарей не в состоянии и слизняка поймать. Не будь вопросов с его происхождением, я уверен, что он смог бы достойно пополнить наши ряды.
– С происхождением, значит. Да, по правде говоря, я удивлён способностям мальчишки, далёкого от военного дела. Кто тебя обучал, Дилан?
– Отец, господин.
– Сдаётся мне, что не в такой безопасности находится наш город, на которую хотелось бы надеяться, раз сын простого кузнеца способен обезоружить рыцаря?
По залу прокатился робкий смех.
«И зачем тогда придумали этот отбор, – подумал Дилан, – если ключевую роль играет кровь человека, а не его навыки и умения?»
– Я заметил, Алестер, что у вас слегка опухла губа, это тоже юноша постарался?
– Нет, его отец.
– Какова же была причина?
– Мне пришлось признаться ему, что его сын изначально не имел никаких шансов попасть к нам, – сказал командующий, опустив глаза.
– Что произошло после?
– Ничего. Мы вернулись в Рыцарское Пристанище, и больше я не видел ни Абнара, ни его сына.
– Спасибо, Алестер. Вы можете идти. Прошу подойти к трибуне для дачи показаний Баретта Рецедра.
Ещё не видя советника по сбору налогов, Дилан уже чувствовал его присутствие. Впрочем, как и весь зал.
– К вашим услугам-с, уважаемый господин.
– По показаниям командующего армии Кормеума, четыре дня назад сын покойного кузнеца Абнара – Дилан – вернулся с охоты. Уверен, он вряд ли бы проскочил мимо вашего взора, Баретт. Вам знаком этот мальчишка?
– Да, знаком-с, – сказал советник и повернул голову в сторону Дилана. – Отвратительный и жутко невоспитанный грубиян.
«Чёртов человек-зловоние, – опешил Дилан. – Тебе-то я где дорогу перешёл?» Разрываясь внутри от ярости, он старался проявлять внешнее спокойствие.
– Вот как, весьма любопытно. Расскажите подробнее о вашей последней встрече.
– Так-с, говорю как есть. Пришёл он, значит-с, с охоты. Весь такой грязный. И пытался проскочить-с без уплаты налога. Но не тут-то было. Вы же знаете меня, уважаемый господин. Я его мигом-с остановил. Лично проверил разрешение на выход из города, кстати. В руках-с он держал две куропатки.
Когда речь-с зашла об уплате налога, он пытался мне всунуть ту, что поменьше, хотя и должен отдавать за уплату две трети от пойманного. Этот-с негодник всегда так делает. Постоянно. Пытается либо увильнуть-с от меня, либо от налога. Его давно пора наказать-с. Молчу про всю мою душевную доброту, с которой-с я к нему отношусь. А он отвечает лишь отвращением-с.
– Спасибо, Баретт, достаточно, – сказал градоуправитель, устав слушать сипоту своего советника. – Благодарю за честность. Следующим прошу подойти для дачи показаний Килиана Бравера.
Хотя бы наглую ложь Рецедра пришлось слушать не так долго. Дилан знал, что показания старика явно не пойдут ему на пользу. Только свежий воздух зря украл. А Гранвилл тем временем продолжал опрос:
– Килиан, насколько я знаю, Абнара зарезали ножом. Мне бы хотелось взглянуть на орудие убийства. Где оно сейчас?
– Вероятно, осталось у них в хижине.
– Было глупо с вашей стороны бросить его там. Что ж, это правда, что один из ваших стражников лично видел обвиняемого над отцовским телом с окровавленным ножом в руке?
– Да, это правда.