– Правда ли, что обвиняемый оказывал сопротивление страже и пытался убежать, когда его доставляли в замок?
– Правда. Многократные попытки к побегу немедленно пресекались стражей.
– У меня больше нет к вам вопросов. Можете идти. Прошу подойти к трибуне для дачи показаний Раймунда, сына Норвуда.
Раймунд вышел со всем изяществом, которое ему могли обеспечить посох и развевающаяся белая мантия.
– Сын Абнара назвал вас другом семьи. Скажите, Раймунд, как долго вы с ними знакомы?
– Около девяти лет.
– Расскажете, при каких обстоятельствах вы познакомились?
– Не вижу никаких причин, чтобы этого не сделать. Когда у мальчика не стало матери, Абнар начал пить, совершенно не ограничивая себя в этом и порою забывая, что у него есть сын.
Я помню, что в день моего знакомства с Диланом лил необычайно сильный дождь. Я прогуливался по Торговой площади. Частенько делаю это вечерами, когда мне одиноко. Там я наткнулся на лежащего в луже, брошенного ребёнка. Люди проходили мимо, наступали на него, а он так и лежал. И лежал бы дальше, если бы я не подошёл.
Он едва дышал, от него скверно пахло, на нём была рваная и слишком большая для его возраста одежда. Он был невероятно худощав, и я отнёс его к себе домой. Да, это был Дилан. И – да, то был день нашего знакомства.
Я его выходил, накормил, напоил, сшил ему одежду по размеру, а его родители так и не появлялись, словно ребёнок им был не нужен.
Рассказ Раймунда тронул Дилана. Едва сдерживая слёзы, он продолжал слушать.
– Вскоре я нашёл его отца, Абнара. Того как будто лишили памяти. Он отказывался воспринимать что-либо, не связанное с выпивкой. Позже я узнал о случившемся с его женой Арианой. Его мне тоже пришлось выхаживать. А заодно и напомнить ему о живом сыне, так сильно нуждающемся в отце. Я заставил его жить, если не ради себя, так ради ребёнка.
С тех пор всё наладилось. Мы оба занимались образованием мальчика. И вырастили из него достойного человека. Я уверен, что он ни при каких обстоятельствах не поднял бы руки на своего отца.
– А его отец? Отец способен был поднять руку на сына?
– Абнар, хоть и мастерски скрывал свои истинные чувства к Дилану, любил его всем сердцем. Он бы и пальцем не тронул мальчика.
– В тот день Дилан и правда всё время гостил у вас после отбора?
Зная, что лжёт, старик ответил:
– Да.
– Спасибо вам, Раймунд, за…
– Я ещё не закончил. Ты знаешь меня, Гранвилл, знаешь дольше, чем кто-либо из здесь присутствующих. И я клянусь перед Богами и говорю это лично перед тобой, что этот мальчик не виновен. Он не совершал убийства.
Таким серьёзным и жёстким Дилан раньше никогда не видел Раймунда. Он благодарил судьбу за то, что жизнь свела его с этим человеком. Он больше не чувствовал себя одиноким.
Пусть окружающие ему не верят, пусть желают ему смерти, всё равно. У него есть друг, белобородый старец с посохом в руке, который один стóит всех присутствующих и который продолжает бороться за него дальше.
– Мне смешно от одной только мысли, что сам градоуправитель берётся за уже предрешённый суд вместо того, чтобы заниматься поисками настоящего убийцы, – продолжал Раймунд. – А верить показаниям, да просят меня Боги, подхалима Рецедра, который детей своих родных предаст, если те не станут платить налоги, или Браверу, который и по сей день винит Абнара в смерти своей жены… Твоё право. Сегодня же я прошу тебя поверить мне. Отпусти, пожалуйста, мальчика.
– Ты просишь меня поверить тебе? Поверить после нагло сказанной лжи? Ха! Ладно. Я приглашаю к трибуне последнего свидетеля – Кёртиса, сына Хораса.
Дилан, несмотря на то что доставлял Кёртису немало неприятностей, относился к нему уже как к родному. Он знал его, сколько себя помнил. И даже его крики или ругательства больше веселили, чем вызывали негодование. Но увидеть его здесь и сейчас юноша не ожидал. Самое страшное, что неизвестно, чью сторону старик решил принять и что скажет на суде.
– Узнаёте ли вы, Кёртис, сын Хораса, парня слева от вас?
– Конечно, узнаю, господин. Я его знаю с пелёнок.
– Будьте добры, расскажите нам об обвиняемом и о его покойном отце.
– Они мои соседи. Когда его жена ещё не померла, они были счастливой парой. Когда её не стало, Абнар принялся много пить. Бóльшую часть времени паренёк рос в одиночестве. Не назову их отношения с отцом приятельскими. Бывало, я их видел вместе за обучением поганой стрельбе из лука. Ох и знатно пострадал мой двор и огород от этого. Уж молчу про убитых кур. Негодники. Видел, как они сражались на мечах время от времени. И ни разу не видел, чтобы отец как-то играл с сыном, веселился вместе с ним, просто ради забавы. Что касается мальчишки, то он не получил правильного воспитания от отца и совершенно не имеет уважения к старшим, в частности ко мне.
«И ты туда же», – сказал себе с сожалением Дилан.
– Ответьте, Кёртис, это ведь вы позвали стражу в день убийства, верно?
– Так оно, господин, так, – пробормотал старик.
– Почему вы это сделали?
– Была уже поздняя ночь. Я спал. Как вдруг услышал громкий шум со стороны их дома. Как будто там дрались. Ещё и Фенька мой лаял сильно. Криков я не слышал. Может, они просто заглушались битым стеклом или посудой, чёрт его разберёт. Я не стал проверять. Мало ли, ещё мне прилетело бы как обычно ни за что, ни про что. Ну и сообщил первым попавшимся мне стражникам.
– Вы и сейчас, – обратился Гранвилл к Дилану, – отрицаете свою вину?
– Да, господин. Я уже поклялся перед вами, старейшинами и Богами, что буду говорить правду и только правду. Я не убивал отца!
– Правду?! – изумился градоуправитель, подавшись вперёд, после чего залился смехом. Закончив смеяться, он продолжил. – Вы не сказали мне, Дилан, сын Абнара, с самого начала всей правды, упустив несколько важных деталей. Кёртис, поведайте нам, когда вы в последний раз видели обвиняемого?
– Вечером, господин. Продав весь свой урожай на Торгажнике, я поплёлся домой. Так вот. Иду я, сталось быть, домой. До чего же по-поганому людно было. Мышь не пролезет. Как вдруг меня кто-то толкнул в спину. Давно такой боли не испытывал. Я же старик всё-таки.
Обернувшись, я увидел этого поганого мальчонку Дилана. И ведь он даже не извинился! Говорю ведь, никчёмное воспитание. После я увидел, как он побежал к своему отцу. Тот опять, видать, напился. На ногах не мог стоять.
Так вот, ругаться они начали. Абнар сильно кричал, и ведь потом, по-моему, подрались они. Мальчишка аж с ног повалился на землю и что-то выронил. То ли монету крупную, то ли камень какой. Так они оба налетели на эту вещицу, только мальчишка папку-то обогнал и раньше схватил эту штуковину. А потом дал дёру куда-то.
За всё время нахождения старины Кёртиса на суде он даже ни разу не повернулся в сторону Дилана. Юноша жалел о том, что не имел способности знать, что все люди думают друг о друге на самом деле. Без фальшивых улыбок, без лестных слов. Ещё больше он жалел о том, что скрыл факт своей встречи с отцом на Торговой площади. Мало того, что сам соврал, так и Раймунду пришлось подтвердить его слова.
– А вот и правда, дорогой сын Абнара, – удовлетворённо заключил градоуправитель.
– Господин, я не…
– Довольно. Мы все узнали, что ваши слова совершенно ничего не стоят. Вам неведомы понятия ни чести, ни достоинства. От вас сплошные неприятности для жителей. Старших же вы ни во что не ставите. Выбирая, кому верить – людям, которые работают на благо нашего города, или мальчишке…
– Послушайте меня, пожалуйста…
– Мальчишке, – сказал Гранвилл, повысив голос, – который показал, что ему плевать и на градоуправителя, и на старейшин, и на Богов, и на отца. Да. Да!
Люди в зале воодушевились.
– Убийца! Казнить его, – прокатилось повсюду.
Из толпы выбежал Раймунд, крича при этом:
– Стойте, вы не можете так с ним поступить. Он не виновен!
На старика налетела стража, а градоуправитель ликовал.
– Да. Это вы, Дилан, сын Абнара, плевали на все писаные законы и моральные ценности. У меня нет ни малейшего сомнения, что это вы убили своего отца. А посему я приговариваю вас к смерти.
Глава 8Наездники
В комнату вбежал воодушевлённый Клещ.
– Вставай, Ржавый. Нам пора собираться.
Ну улице уже светало. Через окошко стали доноситься петушиные крики.
Эйден так и продолжал лежать в кровати, накрыв голову покрывалом.
– Всё, подъём, – скомандовал Клещ. – Отдохнули и хватит, – он прыгнул к Эйдену на кровать, скинул с него покрывало и потряс за плечи.
Еле открыв глаза, юноша зажмурился от казавшегося ему чересчур ярким света.
– Почему так рано? – недовольно пробурчал Эйден.
– Потому что золото ждёт, – ответил сгорающий от любопытства Клещ. – Давай рассказывай, как прошла ночь? С девчонкой тебе, конечно, повезло. Жаль, что она не меня выбрала.
– Я ничего не помню, – сказал юноша, протирая глаза. Он сел на кровати и тут же повалился обратно.
Тогда Клещ подошёл к подоконнику, взял кувшин с холодной водой и выплеснул его содержимое на Эйдена. Тот от неожиданности резко подскочил с кровати.
– Что ты делаешь? – возмутился Эйден. – У меня так сердце остановится.
– Проснулся?
– Да!
– Неудивительно. Это безотказный способ против сонливости. Самому пару раз прилетало, – радовался Клещ. Он бросил Эйдену одежду и спросил. – Неужели ты забыл всё то, что вчера было?
– Я помню, как мы пришли в паб. Вы поздравили меня с днём рождения, и я выпил кружку пива. Не знаю, что было дальше.
– Дальше было самое интересное, – расстроился Клещ. – Никогда раньше не пил?
– Не-а.
– Как себя чувствуешь? Голова не болит?
– Ещё как болит. Просто раскалывается на куски.
– Пройдёт. Все мы через это проходили. Потом привыкнешь.
– Никогда больше не буду пить, – пообещал себе Эйден, чем рассмешил Клеща.
– Ну-ну, посмотрим.
– И привкус во рту этот ужасный… – пожаловался юноша. К его горлу подступила тошнота, он резко выбежал из комнаты, и его вырвало прямо на лестнице.