– Уж я-то вижу.
Лана тяжело вздохнула и опустила глаза.
– После знакомства с ним мне казалось, что он тот самый, о ком я мечтала всю жизнь. Мне хотелось, чтобы у меня всё было так же, как у родителей. Я даже на мгновение поверила в это. А потом разочаровалась.
– Не всё в жизни складывается, как мы того хотим.
– Наверное.
Король Симеон сидел в тронном зале и теребил пальцами подлокотник в ожидании подданных. Ему предстояло принять сегодня, по заверению Ачилла, около сотни морабатурцев. Рядом стоял столик для писаря.
Из-за выпавшего неделей ранее на день старости рыцарского турнира народу ожидалось гораздо больше, чем обычно. Королю оставалось лишь запастись терпением и освободить голову от личных проблем.
Симеон занимался приёмом подданных в каждый день старости, он же четвёртый день Рэма. Каждую шестидневную неделю. Каждый пятнадцатинедельный сезон. Каждый четырехсезонный год.
Он уже знал наперёд, чего можно ждать от морабатурцев. Знал, какие вопросы они будут задавать и о чём станут просить.
На часах стукнуло девять, и Ачилл впустил первого подданного.
Как Симеон и предполагал, ничего нового он от морабатурцев не услышал. Их всё так же беспокоили отсутствие монет, пищи или воды, скудный урожай и неготовность к встрече нового года. У кого-то крыша в доме обвалилась, у кого-то украли свиней. Одни приходили жаловаться на соседей, другие указывали на воров и убийц.
В шесть вечера король объявил об окончании приёма. Он взял у писаря зафиксированные со слов народа просьбы, жалобы и предложения. Внимательно всё перечитав, Симеон вызвал Ачилла и велел тому в течение недели принять меры по всем записанным пунктам.
Советник вышел из зала, а Симеон, наконец, снял с головы корону в виде отлитых из золота перьев.
– Ну и денёк, – сказал он и начал массировать голову.
Удовольствие продлилось недолго. Спустя пару минут к нему пришёл Грэгори Отважный.
– Извините, что отвлекаю, – обратился он, поклонившись. – К вам на аудиенцию ломятся двое фермеров. Говорят, для них это очень важно.
Симеон потянулся и глубоко вздохнул.
– Впусти их.
Грэгори махнул гвардейцам рукой, и они привели к королю рыжеволосого мужчину и исхудавшую женщину.
Женщина пала на колени.
– Ваша милость, не велите нас прогонять, – проговорила она, захлёбываясь слезами. – Вы – наша последняя надежда.
– Чем я могу помочь? – поинтересовался Симеон.
Рыжеволосый мужчина приобнял женщину.
– У нас пропал сын, государь. Он сбежал из дома несколько дней назад. Мы обошли всю нашу деревушку, но нигде его не нашли.
– А за её пределами искали?
– Нет, государь. У нас был раньше мул. Теперь его нет. Сын на нём ускакал. Нового купить не можем, у нас не осталось монет. А на одних ногах мы мало чего добьёмся. И сюда-то еле-еле дошли пешком.
– Он наш единственный сын, – продолжила женщина. – Умоляю вас, помогите нам. Вам, конечно, и без нас хлопот хватает. Мы всё понимаем. Просто нам больше не к кому обратиться. Мы даже не знаем, живой он сейчас или…
Женщина снова зарыдала.
– Есть предположения, куда он отправился?
Рыжеволосый мужчина помотал головой.
– Вы его избивали? – нахмурился Симеон.
– Никогда, Ваше Величество, – ответила женщина. – Мы его любили всем сердцем, пытались обеспечить тем, что было в наших силах.
– Раз всё так хорошо, почему тогда он сбежал?
– Он мечтал о большем. Ему не нравилась фермерская жизнь.
– Может, оно к лучшему? Повидает мир и вернётся.
– Эйден не знает, что из себя представляет этот мир. Понятия не имеет, сколько опасностей его ждёт. Он редко покидал родной дом. И торговать мы его почти не брали. Только недавно, из-за болей в спине у мужа, ему пришлось самостоятельно начать ездить на рынок.
– Эйден – это его имя? – спросил Симеон.
– Да, государь.
– Описать его можете?
– Он высокий. Рост, как у меня, – начал мужчина. – У него бледная кожа, рыжие волосы, голубые глаза…
– Вы же понимаете, что так мы его вряд ли найдём? Высоких людей полно в Кватеррии, рыжих и голубоглазых тоже предостаточно. Есть ли у него какие-то особые приметы? Что выделяет его на фоне остальных?
– Наш сын часто горбится. А ещё на его левом запястье есть крупная родинка, похожая на летучую мышь. Он стыдится её, поэтому рукава на его рубахе всегда раскатаны.
– Уже лучше, – сказал Симеон, взъерошив волосы на макушке. – Хорошо. Мы поищем вашего сына на территории Морабатура. Поспрашиваем стражу да торговцев. Вдруг те видели его.
Родители Эйдена принялись кланяться.
– Благодарим вас, Ваша милость, – сказала женщина, вытирая слезы.
– Мы сообщим о результатах поиска при следующем вашем визите.
Гвардейцы проводили мужчину и женщину к выходу. Как только они исчезли, Симеон обратился к Грэгори.
– Ты всё слышал?
– Да, господин.
– Займись этим, – приказал Симеон. – Попробуем им хоть чем-нибудь помочь. А то они плоховато выглядят. Того и гляди сведут себя в могилу излишним беспокойством.
– Слушаюсь, Ваше Величество, – ответил Грэгори и отправился выполнять приказ.
Вскоре в тронном зале опять появился Ачилл.
– Как успехи? – поинтересовался Симеон.
– Мы отправили по деревням одиннадцать телег с пшеницей, сир. Завтра приготовим ещё столько же. Все нуждающиеся смогут воспользоваться нашими запасами.
– Что-то ещё?
– Да, Ваше Величество, – ответил Ачилл. – Прибыл гонец из Аурума. Доставил ящик и письмо. Ящик скоро принесут сюда, а письмо я сам забрал. Держите.
Симеон взял в руку письмо и стал распечатывать.
– Крессиде уже сообщили? Она ждёт не дождётся новостей о сыне.
– Да, сир. Я отправил к ней служанку.
– Благодарю. По правде говоря, я и сам соскучился по Каллену, – усмехнулся Симеон.
Развернув пергамент, он стал его читать.
Приветствую тебя, Симеон.
Правильней было начать со слов почести и уважения, но я не испытываю к тебе ни первого, ни второго. Так что извини.
Мы успешно добрались до королевства. Проблем в дороге никаких не возникло.
К глубокому сожалению, мне доложили о том, что за время моего отсутствия на территории Морабатура пропали ещё три поисковых отряда. Ты не представляешь, насколько меня поразила данная новость.
Я хочу напомнить тебе о нашем уговоре. В ночь перед убытием я сказал тебе, что он прекратится, если на моих людей продолжат нападать. Выходит, грош цена твоим обещаниям, не так ли? Правда, расплата за подобные ошибки всегда бывает велика.
У меня не остаётся другого выбора. Аурумцы жаждут крови за погибших собратьев. Поэтому я объявляю Морабатуру войну и сообщаю тебе об этом лично, Симеон.
В отличие от тебя, я не разбрасываюсь словами понапрасну. У меня есть свой знак подтверждения, и он сейчас лежит в этом ящике.
Аурум потерял более сотни воинов. Как думаешь, стоят ли они жизни одного юного принца?
На письме стояли печать и подпись Родерика.
– Где ящик? – крикнул Симеон.
– Что с тобой? – удивился Ачилл. – Что там написано?
Симеон побледнел. Его подбородок затрясся. Вены на висках запульсировали.
– Он не посмел бы этого сделать…
– Что сделать? Ты скажешь мне, наконец, что написано в этом проклятом письме?
– Нам объявили войну, Ачилл.
– Быть того не может, – возмутился советник. – Чем он это обосновал?
– Как и раньше – нападениями.
– Он обезумел! Мы ведь не причастны к ним.
В дверном проёме тронного зала появились двое гвардейцев. Они внесли ящик, поставили его в центре и ушли.
– Что это за следы на нём? – спросил Симеон.
Ачилл подошёл к ящику ближе и всмотрелся в него.
– Похоже на кровь, – ответил советник.
– Открой его, – приказал Симеон.
Ачилл достал ножик и с его помощью откупорил крышку. Он заглянул внутрь и с отвращением отпрянул от ящика.
– Что ты увидел? – нетерпеливо спросил Симеон. Его сердце бешено застучало.
– Там… – Ачилл сглотнул. – Там лежат волосы Каллена и его пальцы.
Внутрь забежала радостная Крессида. Улыбка мгновенно исчезла с её лица.
– Что это? – сказала она и побежала к ящику.
– Тебе не стоит на это смотреть, – ответил Ачилл. Он попытался остановить её. Крессида его оттолкнула.
– О Боги, – взмолилась она, заглянув в ящик, и заплакала.
Потом Крессида достала оттуда фанеру и закричала. Её едва не вырвало.
Симеон подбежал к ящику и посмотрел внутрь.
– Нет. Нет, этого не может быть, – из его глаз полились слезы. – Нет! – закричал он.
– Я говорила тебе об этом. Именно об этом. Я всё видела во сне, – вопила Крессида.
Симеон подошёл к жене и обнял её. Он тогда прекрасно слышал сказанное ею, но не поверил. Думал, что она сходит с ума, что это всего лишь страшные сны. Он мог всё исправить, мог успеть вернуть сына домой.
– Что прикажешь делать? – обратился Ачилл к Симеону.
– Что ж, Аурум хочет войны? Он её получит.
Глава 13Погоня
Оказавшись за стенами Кормеума, Дилан тут же помчался к материнской могиле. Каждая минута промедления могла стоить ему жизни, но он не простил бы себе, если бы уехал, возможно, навсегда, не попрощавшись с ней.
Дилан уже столько раз бывал там, что успел изучить тропинку, ведущую в ивняк со стороны дубравы, как свои пять пальцев. Тем не менее найти её среди ночи и под опавшими листьями было не так просто.
Добравшись наконец до места, где покоилась его мать, Дилан спрыгнул с Льдинки и подошёл к могиле.
– Папа погиб, – с горечью сказал он. – Мортем вас обоих забрал у меня… А сейчас и мне надо уехать. Я не смогу больше навещать тебя, но когда-нибудь я вернусь, обязательно вернусь, обещаю. Будь, пожалуйста, всегда рядом со мной.
Дилан наклонился к земле, поднял лазурный камень, лежавший около засохшей охапки анафалиса, и убрал его в нагрудный карман, поближе к сердцу. Затем подошёл к Льдинке и почесал её по холке, в ответ на что она покорно опустила голову и поджала уши.