– Наверное, ты проголодалась. Не хочешь слегка перекусить? У меня есть для тебя кое-что.
Дилан вынул из свёртка Зандера яблоко, дал Льдинке, а та его жадно прожевала. При этом сам он полакомился кусочком хрустящего хлеба. Всё ещё свежего.
– Нам предстоит неблизкий путь, – сказал Дилан, поглаживая лошадь. – Потерпишь немного, хорошо?
Впервые Дилан познакомился с Льдинкой, когда та ещё была жеребёнком, а ему едва исполнилось шесть лет. Взрослых лошадей он боялся. С ней же подружиться ему не составило никакого труда. Да и она к нему быстро привыкла. Именно он назвал её Льдинкой из-за её серебристого отлива и беззащитности, так и прижилось. Время от времени Дилан с разрешения отца Делисии гулял с ней, катался, приходил чистить её, кормить, а если на улице шёл снег, то пытался прочесть ей в конюшне позаимствованные у Раймунда книжки.
– Что ж, пора, хорошая моя.
Дилан вскочил на Льдинку и, глубоко вдохнув, поехал навстречу своей судьбе.
Ещё недавно он жил рассказами Раймунда, мечтал о путешествиях по миру, но ему не хотелось, чтобы виной этому стали убийство отца и попытка избежать смертной казни.
В Кормеуме Дилан знал каждый дом, каждую улицу. Знал, сколько времени занимала дорога от дома до таверны, а оттуда – до Тараканника. Знал всё. Теперь он пребывал в полном неведении и чувствовал себя мелкой блохой на теле собаки.
Выехав к реке, Дилан старался держаться возле неё в дальнейшем пути. Так в любой момент можно было утолить жажду, а ещё имелась бóльшая вероятность встретить людей, чтобы попросить их о помощи или узнать у них дорогу.
Когда начало светать, его глаза стали слипаться. Иногда он умудрялся задремать, но часто просыпался от резких движений Льдинки. Решив, что гораздо безопаснее для него будет просто немного поспать, Дилан остановил лошадь, слез с неё и улёгся на траву, подложив под голову завёрнутый в платок хлеб. «В утренние часы не так долго спишь, как ночью, – подумал он. – Заодно и Льдинка передохнёт чуть-чуть».
Проснувшись, Дилан понял, что наступило позднее утро. Вероятно, стражники уже успели обнаружить пустую камеру и доложить об этом Килиану Браверу. Тот, в свою очередь, сразу отправил их на поимку беглеца. Опущенный мост должен был дать им знак, что, скорее всего, преступника в городе больше нет. А значит, погоня давно в пути.
Позволить себе спать долее было нельзя. Юноша скормил Льдинке яблоко, а сам, запивая водой из реки, съел огромный кусок хлеба. После чего они отправились дальше.
За весь день Дилану никто так и не встретился. Ближе к вечеру он наткнулся на двух рыбаков, подбирающих себе место для ловли рыбы. Первый был коренастым с проседью, второй – тощим и раза в два моложе первого.
«Судя по всему, они должны проживать где-то неподалёку», – подумал Дилан.
– Подскажите, пожалуйста, – обратился он сразу к обоим, в надежде, что хотя бы один из них даст ответ, – как далеко отсюда до ближайшего селения?
– А ты кем будешь? – недоверчиво спросил рыбак, тот, что старше.
– Меня зовут Диланом. Я ехал из Кормеума, да только заблудился.
– Кормеум? До него отсюда почти сто лиг.
– Какая сотня, ещё больше, – сказал тощий.
– Тебе-то почём знать? Отродясь там не бывал.
– Да уж был. Это твою задницу из дома не вытащишь. Быстрее здесь леща поймать, чем тебя заставить рыбачить пойти.
– Надеюсь, Мортем меня сегодня же избавит от тебя. Бурчишь как бабка на базаре, а что толку – всё равно меньше меня ловишь постоянно. Так вот, – вернулся первый к Дилану, – посёлок тут есть. Рантисбат. До него всего лишь треть лиги, если идти вдоль реки.
– Какая треть? Мы с тобой сюда целую лигу пёрлись, – брякнул второй.
– Если бы мы пёрлись сюда целую лигу, то для твоих костлявых ног это показалось бы вечностью.
– Спасибо вам за помощь. Желаю крупного улова.
– Ты бы лучше соседа мне нормального пожелал. С этим разве поймаешь чего. Всю рыбу писком своим пугает только.
Решив не участвовать больше в спорах о том, чья удочка длиннее, Дилан отправился через пролесок в указанном направлении. Через несколько минут он был уже на месте.
В Рантисбате вечером жизнь только начиналась. Ещё не доехав до ворот, Дилан уже слышал людской гул.
Квадратный посёлок полностью окружал деревянный забор. Располагался Рантисбат прямо на реке.
«То, что надо, – сказал про себя Дилан, – смогу перебраться на другую сторону».
Спрыгнув с лошади и постучав в ворота, он услышал в ответ хриплый мужской голос:
– Кто там?
– Могу я попасть в посёлок?
На уровне глаз Дилана приоткрылась створка, через которую его внимательно рассмотрел страж, чьё лицо было исполосовано шрамами.
– У нас посторонних не жалуют, – сказал он. – Чего тебе надо?
– Хочу переехать через реку.
– Пропущу за два бронзяка.
– Два бронзяка за переправу? – возмутился Дилан.
– Не нравится если, проваливай отсюда и ищи мост в другом месте.
– Хорошо, – недовольно ответил Дилан и вынул из кармана две бронзовые монеты. – Держите.
Мужчина открыл ворота, и Дилан зашёл в посёлок вместе с Льдинкой. За день пути они успели изрядно вымотаться.
– Не подскажете, может быть, у вас тут ночлег есть какой-нибудь?
– Конечно, подскажу, – сказал страж, сразу же подобревший, стоило тому заплатить. – Пойдёшь прямо до конца улицы, повернёшь налево, там увидишь вывеску «Пустая кружка». Это трактир Одноглазой Кейлы. Только я не советовал бы тебе надолго здесь оставаться. Говорю же, тут терпеть не могут чужаков.
– Буду иметь в виду, – сказал Дилан и осторожно повёл Льдинку вперёд.
Улица тянулась далеко. Домá стояли вплотную друг к другу, большинство из них – одноэтажные, но попадались и в два, и в три этажа. Со стороны казалось, будто они скоро развалятся. Люди, снующие туда-сюда, в этом им не уступали. Они не стеснялись ни своих порванных одежд, ни грязи на руках, ни грязи на лице.
– Делисия сошла бы тут за свою, – пошутил Дилан.
Мальчишки гоняли палками свиней, периодически поскальзываясь на лужах или падая в слякоть. Уставшие от жизни старики сидели на лавках и монотонно спорили друг с другом. Два пьяных мужика, которых разнимала бегающая между ними растрёпанная девка, пытались подраться. Старухи с внучками таскали тяжёлые вёдра с водой. Всюду кто-то либо ругался, либо уже был готов устроить свару.
Дилан старался не озираться по сторонам, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Изредка юноша ловил на себе презрительные взгляды, не придавая им особого значения. При этом лук и стрелы он всегда держал наготове.
Повернув налево, Дилан увидел привязанную к балке вывеску с выцарапанными на ней буквами. Рядом на гвозде висела деревянная кружка. Пустая, как и сказано в названии.
Он только-только собирался зайти в трактир, как из двери вылетел один из посетителей и шмякнулся на дорогу.
– Выметайся отсюда, болван. Только сунься ещё раз ко мне, я тебе яйца отрежу, – кричала женщина с повязкой на правом глазу. На вид ей было около сорока лет. Вероятно, она и была хозяйкой заведения. – А ты чего уставился? – рявкнула она на Дилана.
– Я… в общем, я просто…
– Ко мне что ли пришёл?
– Если вы и есть Одноглазая Кейла, то да.
– Ох, сынок, не дави на больное, – рассмеялась она. – Зови меня просто Кейла. Не стесняйся, проходи.
– А моя лошадь?
– Не беспокойся. Привяжи её к ручке на двери. У меня никто воровать не станет. С ней мы позже разберёмся.
Оставив Льдинку снаружи, Дилан зашёл в трактир и отправился за Кейлой.
Внутри юноша почувствовал себя довольно-таки уютно. В воздухе ощущался лёгкий аромат чеснока и говяжьего бульона. Стены были украшены ветками деревьев и картинами с изображением природы.
– Красивые, – заметил Дилан.
– Спасибо. Иногда от нечего делать сажусь рисовать. Как видишь, судя по их количеству, мне редко бывает нечего делать. Хорош глазеть на них и пошли. Будет ещё время насмотреться.
В зале располагались шесть круглых столиков по четыре стула вокруг каждого. За двумя из них тихо ужинали. Справа находилась лестничная площадка, ведущая наверх к жилым комнатам. Прямо стояла стойка, за которой прятались различные бочки и бутылки. Там же располагались две двери – одна хозяйская, другая – в кладовую.
– Как тебя звать? – поинтересовалась Кейла, подойдя к стойке.
– Диланом.
– Чудесно. И зачем тебе понадобилась я?
– Мне бы переночевать где-нибудь.
– У меня есть свободная комната. Только оплату я принимаю сразу, – сказала она. – А что бывает с теми, кто вовремя не платит, ты уже видел. Шутить я не намерена. Знаешь ли, успела нашутиться за жизнь. С тебя один золотарь, потому что не местный. Всё равно лучше места тебе в округе не сыскать. Так что, есть чем платить?
– У меня нет золотарей, – сказал юноша неуверенно. – Всего четыре серебка. Примете? Знаю, что ещё одного не хватает.
– А как же, приму, – Дилан сунул ей четыре монеты, которые Кейла тут же положила на стойку. – У тебя будет четвёртая комната. Моя дочь сейчас принесёт тебе ключ. Если голодный, спускайся, я тебя накормлю. Потом лошадку твою отведём в конюшню. Можем её и почистить там же, – почувствовав лёгкое волнение Дилана, она продолжила. – За всё это ты уже заплатил. Больше я с тебя ничего не возьму. Ивори! Где тебя носит опять?
– Иду, матушка, – послышалось из кладовки, откуда немного погодя, держа морковку в руках, вышла симпатичная девушка лет четырнадцати.
– Дай парню ключ от четвёртой и накрой ему на стол.
Ивори положила морковь на стойку, порылась внизу в поисках ключа и, наконец, достала его.
– Извини, у меня грязные руки, – сказала она, протягивая ключ.
– Ничего страшного, спасибо.
Дилан поднялся по лестнице на второй этаж, нашёл свою комнату, отворил дверь и зашел внутрь. Там стояла лишь одна койка, но ему и этого было вполне достаточно. Единственное круглое окошко вело прямиком на улицу.
Когда он спустился, его на столе ждала говяжья похлёбка с ломтем чёрного хлеба. Пока он ужинал, к нему подсела Кейла.