- Какие планы на будущее, Ормондт? - в голосе Бриннэйна не было не обычного веселья, не даже легкости. Он был предельно серьезен.
- Я не знаю, Алаис, - отвечал лорд Ронан - Я растерян.
- Ты же понимаешь, что ты ничего не можешь предложить этой девочке? - ответа не последовало, я совсем передумала шевелиться. - Ты должен остановиться, Рон. Оставь ваши отношения на уровне дружеских, это тот максимум, который можешь ей дать.
- Брин, может ты не будешь совать...
- Слушай меня внимательно, мальчик, - в голосе Бриннэйна порезались незнакомые мне металлические нотки. - Я все понимаю. Ты одинок, как и любой из нас, тебе хочется тепла, но эта девочка не та, кто сможет ненадолго согреть тебя. Марси еще могла принять твое предложение, если бы не открыла в себе, что тоже может любить. Айлин Кэлум не Марсия Коттинс.
- Брин, - лорд Ронан прервал своего друга. - Я не слепец.
- Ты не слепец, ты эгоист, - жестко остановил бывшего ученика Алаис Бриннэйн. - Ты даже представить себе не можешь, что перенес этот ребенок. Я прожил ее жизнь, я видел все, что происходило с ней, каждую минуту. Я чувствовал все, через что она прошла. Я выплакал каждую ее слезинку. Рон, - голос черноволосого мага вдруг дрогнул, - взрослые ломаются от такой беспощадной ненависти, которая обрушилась на маленькую девочку. А она прошла этот путь в том возрасте, когда детям нужно внимание. И когда ее равесницы мечтали о парнях, Айлин мечтала о том, чтобы ее перестали замечать. Айли ведь даже никогда не допускала мысли, что она девушка. Рон, ты слышишь? Тьма, мой мальчик, я чувствовал, презрение в каждом взгляде, презрение и страх. Ни друзей, не подруг, ни даже просто женщины, способной подсказать взрослеющему ребенку, что происходит с ее телом. Хеву Белфоеру пришлось даже это ей подсказывать. Она ведь все еще ребенок, которому пришлось не развиваться, а бороться за жизнь среди мирных обывателей. Сколько всего не знает даже ее учитель. Малышку несколько раз пытались убить в том Тьмой проклятом городке, а она ему ничего не рассказала.
- Хватит, - глухо произнес лорд Ронан.
- Больно, Рон? - тихо спросил Бриннэйн. - Вот и мне было больно, когда я натянул на себя шкуру Айлин Кэлум. И каждый раз больно, когда я смотрю на ее личико. Подонок Кетер украл у девочки больше, чем жизнь, он украл у нее душу. Больше всего на свете мне хочется зубами вгрызться в его поганую глотку. Как и сжечь дотла тот паршивый городишко в горах, где на двенадцатилетнего подростка кидается с ножом пьяный идиот, - в голосе мага звенела ярость.
Я лежала, забыв, как дышать. Никто не знал про тот случай. Мне, действительно, было двенадцать. Был вечер, и улицы опустели. Я пошла за водой. Учитель отсутствовал дома, и мне хотелось помочь по хозяйству. Выглянув на улицу, я решилась и пошла к колодцу, стараясь держаться сгущающейся тени. Тот сапожник появился, когда я уже шла обратно, радуясь, что могу поухаживать за учителем. Даже представляла, как согрею воду к его приходу, чтобы он смог помыться после жаркого дня. Он вышел из-за угла, когда мне оставалось просто перейти улицу. Сапожник, огромный коренастый мужик с мощными руками, заметил меня и преградил путь. От страха я даже не запомнила, что он говорил мне, только запомнила большой нож, сверкнувший в свете разгорающихся фонарей. Спасла меня соседская собака. Она выскочила из-за того же угла, наткнулась на сапожника и разразилась громким лаем, цапнув за ногу. Он не удержаля на ногах и полетел на землю, выбив ногой из моих рук ведро. До сих пор помню, как смотрела на воду, текущую по дороге. В тот момент я даже не думала, что меня только что чуть не зарезали, я переживала, что учитель так и не получит горячей воды, когда вернется домой. Громкая ругань сапожника привела меня в чувство, я схватила ведро и побежала к дому учителю, закрылась там и забилась в угол, где просидела, пока не пришел Хев Белфоер. Рассказывать ему я ничего не стала. И Бриннэйн это увидел, когда я сама позволила взять свою кровь. Он все увидел и узнал, но ни словом не дал понять, что знает. Но зачем он теперь все это говорит? Зачем? Моя боль, это только моя боль. Я не хочу жалости! Потому и молчал, вдруг поняла я. Потому ни разу даже не позволил заподозрить, что пережил мою боль вместе со мной. Но лорд Ронан, как он теперь будет на меня смотреть? И тоже сразу поняла, что и он скроет от меня, что узнал. Поэтому, я и не выдала себя, продолжая претворяться спящей и чувствуя, как пальцы Ормондта сжимают мою руку, словно удерживая на краю пропасти.
- Рон, ты мне, как сын, котрого у меня нет, и никогда не будет. Я люблю тебя и поддерживаю во всем, но Айлин - единственное, за чьи слезы я буду наказывать даже тебя. - Все с тем же металлом в голосе продолжал Алаис.
- В доме Аернов, тот розыгрыш... - совсем тихо произнес Ормондт.
- Да, мой мальчик, ты заставил ее страдать, я заставил страдать тебя. Не скрою, мне хотелось тебя встряхнуть, чтобы твоя голова встала на место. Но глаза этой девочки... Она достаточно страдала, чтобы переживать еще и из-за застарелых страстей мужчины, который смутил ее покой.
- Ударить себя позволил, потому что был удовлетворен реакцией и дал мне выпустить пар? - сухо спросил лорд Ронан.
- Ты, как всегда, проницателен до безобразия, - вот теперь Алаис стал привычно насмешливым. - К тому же я вижу разницу в твоем отношении к этим двум девушкам. Марси стала той соломинкой, за которую ты ухватился, чтбы избавиться от одиночества. Айлин нечто другое. Родство душ, Рон? Началось все с сочувствия? - лорд Ронан опять промолчал. Впрочем, может он кивнул, я не знаю. - Не разбивай сердце девочке. Ты ведь сам знаешь, что все прекратится, как только мы вернемся в Орден. Ее даже не позволят тебе обучать, как только увидят, что между вами есть. Просто дадут другого мастера. Сдержи себя сейчас, пока не поздно. Пока это только увлечение. Рон, ей будет больно, тебе будет больно. А бедный дедушка Брин снова будет стоять на голове, чтобы вытащить тебя из болота.
- Уже поздно, дружище. Я осознал это в доме Аернов еще до того, как ты вышиб из меня воздух своим наказанием. - Невесло ответил Ормондт.
Они замолчали, но я так и не решилась пошевелиться, придавленная всем услышанным. Пальцы лорда вновь заскользили по моей руке.
- А если сделать так, как ты придумал, - усмехнулся лорд Ронан.
- Как? - оспросил Бриннэйн.
- Два года, может даже чуть больше, у меня есть. - Сосредоточенно заговорил Ормондт. - Я даже могу успеть увидеть своего первенца. А потом вселение в новое тело...
- Бред, Рон, - резко ответил Алаис. - Ты сам себя сейчас слышишь? Помимо того, что ты заставишь Айлин пережить твою смерть, так еще и Орден разъеденит тело с душой, как только узнает о вселении. Вспомни, как ты до хрипоты отстаивал кошку, чтобы ей дали шанс на жизнь. Мы на пару стучали кулаками об стол отцов-основателей, когда они приняли решение об разъединении. Сколько у тебя ушло сил и нервов на защиту этой жизни. Ты же потом был выжат настолько, что Бидди меня чуть не убила, что не уследил за тобой. Аерны даже не догадываются, что счастливы только благодаря тебе.
- И тебе не меньше, не скромничай, - ответил лорд Ронан.
- А мальчишка Аерн. Он же самовольно расширил свой источник, умудрившись черпануть чистый Свет настолько щедро, что при разрыве рисковал долго не протянуть. Опять ты настоял на том, чтобы ему помогли. Ты благороден, мой мальчик, так не изменяй себе. Возьми себя в руки, тогда хотя бы тебе оставят девочку, как адепта. Хотя, может, и к лучшему, если обучать ее будет другой мастер. - Вернул разговр в прежнее русло черноволосый маг. - Отпусти, не издевайся ни над ней, ни над собой.
- Я не справляюсь, Алаис, - у меня сердце сжалось от той тоски, что прозвучала в голосе Ормондта. - Я пытался, у меня не получается.
- Тьма, - снова выругался Бриннэйн.
Невольный всхлип вырвался из моего горла, и они замолчали. Я, наконец, пошевелилась, больше не в силах скрывать, что давно не сплю. Но и признаваться, что подслушала разговор двух мужчин, я не собиралась. Потому, потянувшись, я села и, мягко забрав руку у лорда Ормондта, я протерла глаза, чтобы спрятать слезы.
- Что ты вскочила, спи, - улыбнулся мне Ормондт, и я заметила, что улыбка вышла вымученная.
- Что-то сны сегодня тяжелые снятся, - ответила я такой же улыбкой. - Пройдусь немного.
- Тебя проводить? - спросил Бриннэйн.
- Нет, я уже взрослая, - усмехнулась я.
Я чувствовала, что они смотрят мне вслед, но заставила себя идти спокойно. Только скрывшись за густотой листвы и темнотой ночи, я бессильно опустилась на землю и беззвучно заплакала. Столько всего всколыхнул подслушенный разговор. И мое детство, и отрочество в Грахеме. И пустые надежды на то, что сероглазый маг знает выход, потому не оставляет меня в покое, множеством мелочей напоминая, что я ему небезразлична. И то, что мне даже не позволят просто быть рядом с ним, как его адепту. Кто-то чужой и равнодушный начнет обучать меня, а лорда Ронан я могу вообще никогда не увидеть. Или увижу, но уже не буду нужна ему. Святители, я ведь столько мечтала быть хоть кому-нибудь нужной, и вот это произошло. О таком я даже мечтать не смела, что смогу увлечь такого мужчину, как Ормондт Ронан, а выходит, что нужно задавить в себе то, что все ярче разгорается в душе.
Слезы высохли сами собой. Я встала и посмотрела сквозь листву на того, о ком отныне я запрещаю думать иначе, чем как об учителе сейчас и мастере в будущем. И не позволю ему воспринимать меня иначе. Если, чтобы остаться рядом с ним, нужно отказатьсь от надежды на призрачное счастье, я откажусь, как уже от много отказалась. И ему помогу. Пройдет время, и мы привыкнем к общению, как мастре и адепт. Отныне я не буду назывть его по имени, даже изредка. Наши разговоры будут о магии, о реликвиях, об Ордене, о чем угодно, только не о чувствах. Я сама буду следить за этим. И никаких поцелуев. Сердце сжалось при воспоминании о целующих меня губах, но я задавила его, решительно и безжалостно. Я не хочу, чтобы рядом со мной был чужой мне человек. Значит, в Орден мы придем теми, кем и должны прийти: учитель и ученица. Выдохнув, я вышла из кустов и вернулась к костру.