— Что за хаос? — пробормотал кто-то из жеребцов, переступая с копыта на копыто.
— Держать строй! — скомандовал Цинь, но сам явно не понимал, с чем они столкнулись. Так-то в его практике бывало всякое, но не на военных играх же, а в реальном бою. — Судя по всему, это и есть тот самый исторический подтекст, про который нам говорили.
Пони осторожно двинулись вперёд, постепенно теряя первоначальный задор. Атмосфера менялась — беззаботное настроение уступало место напряжённой тишине, так как пара лошадок оступилась на хламе под ногами.
Хлоп!
Первая растяжка сработала неожиданно. Облако щебня и красной краски взлетело в воздух, окатив пятерых пони, включая одного из офицеров. Брызги летели во все стороны, оставляя на снегу алые следы. А учитывая боль от попадания камней, бойцы не сразу поняли, что это не реальное ранение, так как краска была похожа на кровь чуть больше, чем того хотелось. Да и пахла тоже знакомо.
— Мать моя кобыла! — выкрикнул кто-то, отряхиваясь. — Это что такое? Магия?!
— Не стоять! — рявкнул Цинь, глядя, как краска медленно стекает по бокам и мордам первых «жертв». — Двигайтесь!
Но было уже поздно. Пони растерялись, и ещё две растяжки сработали почти одновременно, окатив ещё десяток бойцов ярко-красными пятнами.
— Засада! — крикнул один из жеребцов. — Они приготовились!
— Конечно, приготовились, — пробормотал Цинь, прищурившись. — Кто-то слишком хорошо знает, как ставить ловушки.
Но эти лошади воевали не первый год, они быстро пришли в себя и осознали принцип работы ловушек. Те, кто остались чистыми, принялись осторожно проверять дорогу впереди. Некоторые начали снимать растяжки, используя палки и подручные средства. Времени это отнимало много, но они старались, чувствуя, что изуверское изобретение теряет ореол опасности, превращаясь в обыденность.
Хлоп!
Очередной взрыв. Ещё трое пони, решивших, что знают, как справляться с ловушками, оказались по уши в краске.
— Да чтоб вас! — заорал один из них, яростно вытирая морду. — Кто додумался это устроить?! Я же всё правильно сделал! Она не должна была сработать.
— Кто-кто… Грей, конечно, — с мрачной усмешкой буркнул Цинь, когда их уменьшившийся отряд, наконец, добрался до конца «минного поля». — Кто ещё мог придумать такое безумие?
Последние «счастливчики», которых окатило краской, хмуро матерились, направляясь к отстойнику — специально выделенной площадке рядом с наблюдателями, что шли в отдалении, чтобы видеть происходящее максимально подробно.
— Ну и веселье, — проворчал один из пони, плюхнувшись в сугроб. — Игры, говорили они. Будет весело, говорили они…
Со стороны отстойника доносился смешок. Группа наблюдателей — пони, которые уже выбыли из игры — весело обсуждали происходящее, переглядываясь между собой.
Я стоял чуть в стороне, лениво наблюдая за этой картиной, и не мог сдержать глумливой улыбки. Мины не были самоцелью, они лишь должны были привить определенные привычки и стереотипы.
— Трудности закаляют, господа, — тихо произнёс я себе под нос, чуть прищурившись. — Ничто так не сближает, как совместное преодоление препятствий.
Нападающие, порядком обескураженные предыдущими сюрпризами, всё же собрались с духом, выстроились, «как положено», и начали продвигаться дальше. Некоторые пони ворчали себе под нос, другие напряжённо молчали, осматриваясь на каждом шагу, ожидая новых ловушек.
— Внимательнее, — скомандовал Цинь, бросая настороженный взгляд на снежные завалы впереди. — Здесь может быть что угодно.
Именно в этот момент воздух прорезал душераздирающий, жалобный вой.
— Мамааааа! — раздались детские голоса, полные боли и отчаянья.
Из-за снежных баррикад выбежала группа зебр-жеребят. Их морды были заплаканными, а на телах виднелись алые отметины и какие-то лохмотья — кто-то явно приложился краской для антуража, но обескураженые началом учений кони поддались стереотипам. Жеребята бежали прямо к нападающим, дрожа и всхлипывая, будто только что вырвались из объятий ужаса.
— Что… что это такое?! — растерялся один из пони и он же первым закричал от неожиданности, когда детишки, бежавшие первыми, попали в изуверские ловушки Грея и их раскидало по сугробам, явно приложив щебнем, так как ребята отчаянно плакали.
— Что тут происходит?! — выкрикнул другой пони. — Дети, какая сволочь вас обидела?
Нападающие потеряли строй, поддавшись родительским чувствам. У многих были и братья и сестры, а кое-кто и сам был родителем. Да и дети, попавшие во взрыв-ловушки, не оставляли иных толкований — что-то во время мероприятия пошло не так и надо принимать меры.
— Эй, малыши! — Цинь шагнул вперёд, пытаясь успокоить детей. — Всё в порядке. Кто вас обидел? Что случилось?
Жеребята остановились в нескольких шагах от него, их заплаканные глаза метались из стороны в сторону. И тут один из них, выпрямившись, словно по команде, поднял голову, его морда исказилась в безумной, неестественной для ребенка гримасе.
— ЗА БОГА-ИМПЕРАТОРА!!! — завопил он так, что эхо прокатилось по всей «арене».
— Что?! — успел только выдохнуть Цинь, прежде чем жеребята словно обезумили и рванули вперёд с неожиданной скоростью и прытью. Где проталкиваясь через строй, где проползая под брюхами воинов, они оказались внутри построения и…
Хлоп! Хлоп! Хлоп!
Детские тела сработали, как живые взрыв-ловушки с которыми пони столкнулись чуть ранее. Облака ярко-красной краски взлетали вверх, окатывая десятки пони, стоявших слишком близко. Многих сбило с копыт, другие пытались отскочить, роняя своих товарищей, но всё было бесполезно.
А ещё краска жглась. Паника началась мгновенно.
— Они взрываются! — завопил кто-то, кубарем откатываясь от очередного жеребёнка, который бросился ему под ноги и с громким хлопком исчез в облаке краски.
— Ноги! Что с моими ногами?! Ааа!!! — в ужасе визжал другой пони, отплёвываясь от краски, непонимающе пялясь на абсолютно целые, но полностью красные ноги.
Цинь, запыхавшийся но чудом не хапнувший краски, едва удерживал строй.
— Держитесь! Это… это всё часть сценария! Не паниковать! — прохрипел он с шоком и сомнением пялясь, как его товарищи катаются в снегу, пытаясь стереть с себя краску, которая нещадно жглась.
Но его слова тонули в общем хаосе. Крики «За Бога-Императора!» звучали то здесь, то там, пока последние «взрывные» жеребята не завершили свой марш самоотверженного безумия.
Когда всё закончилось, на поле осталась лишь кучка запыхавшихся, припылённых красной краской пони. Они растерянно переглядывались, многие тяжело дышали, кто-то беззвучно шевелил губами, пытаясь понять, что только что произошло. А остальные со стонами и проклятиями ковыляли в сторону наблюдателей. Как все знали, там были лекари. Может быть, хоть они сделают что-то с жгучей краской.
— Это была… засада? — спросил один из них, подволакивая заднюю ногу которую недавно чуть не сломал упавший сверху товарищ по несчастью.
— Вот же… вот же… — шипел Цинь, тяжело дыша. — Проклятье! Грей!!!
Я, наблюдая за этим спектаклем с холма, сдерживал смех. Лишь уголки губ предательски дёргались.
Ещё не успели осесть последние облака краски, как из-за ближайшего снежного завала появились воспитатели, перекрашенные под зебр. Они явно спешили забрать «пострадавших» жеребят. На их мордах читалось откровенное раздражение — возможно, это было не совсем то, на что они подписывались.
— Ну что, малыши, хватит шоу! — крикнула одна из кобыл, окидывая взглядом окутанное краской поле. — Пора идти мыться и…
Но её голос утонул в общем гомоне. Нападающие, измотанные и перемазанные красным, увидели их и решили, что это очередной трюк. Их глаза сузились, а кто-то с явным злорадством проговорил:
— Ещё зебры? Думаете, нас снова провести?! Не в этот раз!
— Мы не в игре! — завопила одна из воспитательниц, поднимая копыта вверх. — Мы не участвуем!
— Ловушка! — не слушая её, выкрикнул один из пони, размахивая тренировочным копьём с синим маркером. — Не дайте им уйти!
Хлоп! — первый удар пришёлся прямо по боку. Кобылу окатило синей краской, и она сдавленно охнула шлепнувшись на круп.
— Да что ж вы делаете?! Мы здесь работаем! — яростно завопила другая воспитательница, но уже поздно: толпа понеслась вперёд, и вскоре все «зебры» были густо утыканы синими пятнами.
— По игровым условиям вы уже мертвы, сдавайтесь! — закричал кто-то из жеребцов, явно теряя связь с реальностью.
— Ладно! Мы сдаёмся! СДАЁМСЯ! — истерически выкрикнула старшая из воспитательниц, отплёвываясь от краски.
— Так бы сразу, — мрачно буркнул один из нападающих, размахивая копьём. — В вас никакой чести.
Измученные «зебры»-воспитатели, густо перемазанные синей краской, пялились на этого правдоруба с чувством полного охренения. Они, постанывая, понуро потащились в сторону отстойника, бросая на нападающих убийственные взгляды. А дети? Жеребят явно кто-то грамотно подучил, так как пока суть да дело, абсолютно красные тела тихонечко покинули места своих подрывов. Так что когда остатки войск Циня попытались предъявить что-нибудь мелким шахидам, тех и след простыл.
— Вы об этом пожалеете… — тем временем процедила одна из воспитательниц сквозь зубы, когда проходила мимо Циня. — Это был ваш последний весёлый день, это я вам обещаю.
Цинь, понимая всю абсурдность ситуации, только тяжело вздохнул и оглядел поле боя.
— Если это разминка, то что будет дальше?
Я, всё так же наблюдая с холма, чуть склонил голову набок, с интересом следя за происходящим. К счастью, возможность нападения на воспитателей была высока и в группе были только те, кто согласился подставиться под учебные копья.
Но разминка, в самом деле, закончилась и тихое до сего момента поле боя, огласилось звуковым сопровождением.
Непрекращающийся многоголосый противный вой разносился над полем боя, пробирая до самых кишок. Его источником были несколько спрятанных за пределами игровой площадки собранных нами сирен воздушной тревоги, которые звучали так, словно сами небеса рыдали от ужаса. Вой бил по нервам, вызывал дрожь в копытах, и заставлял многих пони вздрагивать на каждом шагу. Да что там, даже я поежился, хоть слышал эту какафонию не единожды и должен был уже привыкнуть.