Принцесса приподняла бровь.
— То есть, ты хочешь сказать, что оно прыгает от станции к станции, пока не попадёт куда нужно?
— Именно так, но одно и то же сообщение «прыгает» в нескольких экземплярах. Станция-получатель сама отбросит лишние, — кивнул я. — Мы уже третьи сутки тестируем систему, и выходит, что сообщение доходит до адресата не позднее чем через шесть часов.
Патина задумчиво провела копытом по подбородку, явно прикидывая в уме возможности такого способа связи.
— Напоминает игру в кости, — заметила она. — Повезёт — хорошо, не повезёт — плати.
— Действительно, элемент случайности тут есть, но на данный момент это работает, — парировал я. — Будем наблюдать, понятное дело, но, надеюсь, что выбрал удачные города для станций.
Патина задумчиво прищурилась, переваривая информацию, а затем, совершенно неожиданно, молча забрала у меня карандаш и принялась рисовать что-то на чистом листе. Несколько плавных движений — и передо мной оказалась схема, удивительно точно совпадающая с положением городов на карте.
Рисовала она это, кстати, исключительно по памяти.
Принцесса закрасила города, в которых уже стояли станции, затем на несколько минут погрузилась в расчёты, делая какие-то пометки чуть ниже. Я не вмешивался — судя по сосредоточенному выражению морды, мыслительный процесс шёл полным ходом.
Спустя некоторое время она уверенно потыкала карандашом в пару мест на карте.
— Вот сюда было бы лучше поставить, — заметила она, слегка наклоняя голову.
Я взглянул на предложенные точки, прикинул возможные маршруты прохождения сигнала и кивнул.
— Вполне возможно, — согласился я. — В любом случае будем наблюдать, а пока — пользоваться тем, что уже есть. Раз и так работает, значит, не так уж сильно и ошиблись.
Черная кобыла одобрительно хмыкнула и, положив карандаш, философски заметила:
— Коли есть — наслаждайся, а нет — не печалься.
Я усмехнулся. Ну, с таким подходом работать даже приятнее.
И, как по заказу, в самый неподходящий момент из комнаты, где обосновалась моя мастерская, раздался характерный писк. Тонкий, но чёткий, заставляющий мгновенно переключить внимание.
Принцесса вскинула уши, тут же насторожившись.
— Это что такое? — поинтересовалась она, слегка нахмурившись.
Я лениво глянул в сторону источника звука и ответил честно, без излишних пояснений:
— Один терминал связи я оставил здесь.
Чёрная кобыла приподняла бровь и усмехнулась.
— Ведь явно не из-за того, что я здесь бываю, — с улыбкой подметила она, а заодно и с лёгкой, почти незаметной ноткой подначки.
Я чуть склонил голову в сторону и, сделав вид, что обдумываю её слова, наконец, ответил:
— Ты одновременно и права, и нет.
Она прищурилась, ожидая пояснений.
— Мне так удобнее собирать статистику и… следить за тем, кто и что передаёт, — добавил я.
— Ты такой любопытный, — лукаво улыбнулась принцесса, но почти сразу же посерьёзнела. — А я уже собиралась пожурить тебя за беспечность. А ты, оказывается, такой же параноик, как и я.
— Как говориться: если тебе кажется, что за тобой следят, тебя назовут параноиком… но что, если за тобой и в самом деле следят? — усмехнулся я.
— Ох уж вы, мои подозрительные, — вдруг вмешалась Фрейя, вытянув копытца и потрепав нас обоих по гривам, словно двух неугомонных жеребят.
Мы с Патиной синхронно покосились на неё, но спорить не стали. Так-то она безусловно права.
— Вы лучше скажите, что там с этим вашим вулканом? — продолжила Фрейя, решив сменить тему. — А то столько паники нагнали, а кроме того лютого дождя, который чуть всё не смыл, и нет ничего.
Я тяжело вздохнул. Ну вот, началось…
Мы с принцессой одновременно постучали копытами по столешнице — чисто из суеверия, на всякий случай. А потом, осознав произошедшее, переглянулись и невольно рассмеялись.
— Так как правительственная почта пока что разносится курьерами, — начал я, чуть откинувшись на спинку стула, — пони на местах шлют свои наблюдения за погодой. И, думается мне, месяц тёплой солнечной погоды подходит к концу.
Кобылки заметно приуныли. У Фрейи на морде читалась лёгкая тревога — она явно уже прикидывала возможные последствия для урожая и всплеска сезонных простуд. А вот у Патины мысли были… куда мрачнее.
— Иногда я с ужасом думаю, что обо мне напишут в исторических хрониках, — пробормотала принцесса с тоской в голосе, задумчиво поводя копытом по столу.
Я чуть прищурился.
— Напишут, что ты великий стратег, проложивший дорогу к звёздам.
Кобылка отвлеклась от своих мыслей и вскинула на меня удивлённый взгляд.
— Что? К звёздам?
— К ним самым, — подтвердил я, слегка улыбнувшись. И, как нельзя кстати, вставил цитату Циолковского: — Наш родной мир — это колыбель. Но нельзя же всю жизнь прожить в колыбели?
Принцесса посмотрела на меня задумчиво, явно прокручивая эту мысль в голове. В её глазах промелькнул слабый огонёк интереса — может, даже надежды.
— Считаешь, что надо захватить один из миров за порталом? — прищурилась принцесса, изучающе глядя на меня.
— Типун тебе на язык, родная, — я даже поёжился от такого поворота. — Столько геморроя, и всё ради чего? Вселенная слишком велика, чтобы размениваться на ношеные подковы.
— Ну, ты сказал… ношеные подковы, — фыркнула принцесса, но в голосе слышалось скорее одобрение.
Фрейя же хитро сузила глаза, чуть толкнув принцессу в бок.
— Ты лучше скажи, чего такая напряжённая? Случилось что?
— И почему ты, вдруг, вспомнила про исторические хроники? — поддержал я вопрос, чувствуя, что здесь кроется что-то куда более серьёзное, чем просто философские размышления.
Принцесса помедлила. Было видно, что ей не особо хочется обсуждать это. Но, спустя мгновение, она, похоже, приняла для себя какое-то решение и ответила сухо, без намёка на шутку:
— Я сделала так, что у Псовии и Зебрии появилась общая граница, с хорошей дорогой. Теперь они смогут контактировать без особого труда.
Я заморгал, не сразу осознавая смысл сказанного.
— Э… Но зачем? А если они всем скопом навалятся? — у меня даже шерсть на загривке встала дыбом от такой перспективы.
— Мы вывозим запасы от границы и повторно накладываем магическую печать на всех пони, — спокойно ответила принцесса. — Если у псов появятся проблемы, они не смогут решить их за наш счёт.
— Но зебры… — начал я, предчувствуя неладное.
— Да, псы подначат зебр на нападение, это самоочевидно, — кивнула она. — Но когда у псов кончится еда, жрать они будут зебр, а не нас.
— Но ведь многие зебры погибнут… — Фрейя опустила уши, в её голосе звучало искреннее расстройство.
Принцесса тяжело вздохнула и посмотрела на неё почти с сочувствием.
— Мы сможем кормиться с запасов два года. Если впроголодь, то пять лет. Но мне нечем кормить зебр, даже если они сдадутся без боя.
Слова повисли в воздухе, оставляя тяжёлое послевкусие. Я лишь покачал головой. Политика… холодная, расчётливая и беспощадная штука.
— А почему бы тебе не заключить с псами тайный пакт о ненападении? — улыбнулся. — Сделай вид, что спать не можешь, мечтаешь прибрать к копытам часть Зебрии и развешать их правителей на ближайших деревьях.
— Ну… так-то… их и в самом деле надо развешать, — пробурчала черная кобыла задумчивым тоном. — Подлость… но псы верят только в неё. Думаю, это может даже сработать.
Часть 38 (ЗАО Рога и Копыта)
=*=
Второе путешествие по иным мирам выдалось не просто занимательным — оно оказалось чертовски плодотворным. Наш Джим-ковбой наконец-то утряс все свои вопросы с наследством, а заодно успел обзавестись пусть и скромной, но уже своей халупой и необходимым минимум хозяйства. В общем, агент обживался, как порядочный человек… ну, или кто он там теперь.
Я же, с довольной улыбкой, аккуратно пролистывал полученные томики, наслаждаясь каждой страницей, каждым буквой.
— Моя прелесть, — пробормотал я, чувствуя себя истинным коллекционером редкостей.
Наш агент в девятнадцатом веке не только умудрился разыскать Твена, но и провернул операцию по добыче книг в подарочном варианте печати. Но главное — результат того стоил.
Каждый том был подписан лично автором, и в строках его почерка чувствовалось искреннее удивление и некая доля удовольствия: «Моему верному читателю Грею Тандерболту. Отрадно было узнать, что меня читают в грядущем».
Но вишенкой на торте, как говорится, стало то, что рядом с росписью красовался небольшой рисунок — мордочка лошади. И, что особенно приятно, она была очень даже похожа на мою. Всё-таки не зря я фотографировался. Пускай местный фотограф и лыбиля, делая мой портрет. Мол, если уж и фотографировать животных, так лучше котов. Они более фотогеничны.
— Вот что делает с людьми хороший серебряный набор винтажной посуды, — довольно урчал я, бережно упаковывая бесценные фолианты для дальнейшей транспортировки.
Работа была почти завершена, я уже собрался ретироваться восвояси, как вдруг мой спутник хлопнул себя по лбу, будто его только что осенило.
— Дьявол! — пробормотал он, а затем, не теряя ни секунды, развернулся на месте и поспешил в соседнюю комнату.
Послышались какие-то невнятные чертыхания, шелест бумаги, скрип деревянного пола — а затем он вернулся, держа конверт вруках. Сердце сделало тревожный кульбит, когда до меня дошло, что это не просто какое-то письмо, это самое настоящее ответное послание. Я сглотнул, ощутив, как внезапно пересохло в горле, и с осторожностью вскрыл плотный бумажный конверт. Внутри оказался сложенный пополам лист — немного желтоватый, пахнущий чернилами и табаком.
К счастью, моя нейросеть недавно прошла экспресс-курс по устаревшему английскому — я забросил в неё несколько словарей и старых книг, так что теперь, пусть и с некоторыми затруднениями, мог разбирать даже такие, раритетные, тексты.
Стоило мне пробежать глазами первые строки, как уши сначала опустились, а потом и вовсе прижались к голове.