=*=
Вложив паяльник в паяльную станцию, я привычным движением вернул заземлённые зажимы в держатель, после чего наконец-то снял с морды налобник с линзами. Мир перед глазами сразу перестал быть размытым месивом из микросхем, припоя и тонких проводов, а принял более осмысленные формы. И тут меня посетило запоздалое осознание: ко мне в мастерскую ввалилась не очередная толпа подопечных лошадок, а сама принцесса собственной персоной.
— Здаров, чёрная, — махнул я копытом, особо не удивляясь. — Чего это ты лично явилась?
— Мы тут посовещались с депутатами от полисов, — коротко кивнув в ответ, она сразу перешла к делу. Без прелюдий, без церемоний — значит, что-то серьёзное. — Помнишь свой проект «Дирижёр»?
Я на секунду завис, пытаясь сообразить, о чём вообще речь. Название вроде знакомое… А, ну да!
— Ааа! Ты про государственный радиоканал. Конечно, помню, — кивнул я, поёрзав на пуфике.
— В общем, мы повертели твои макеты детекторного и транзисторного приёмников и решили, что в условиях творящегося дурдома это нам жизненно необходимо.
— С приёмниками проблем нет, — я почесал затылок, мысленно перебирая запасы. — Диодов у меня на складе тысяч на тридцать приёмников точно хватит. С транзисторами сложнее, но на две-три тысячи комплектов наскрести можно. Самая большая засада — передатчик. В университете, конечно, пытаются выдувать лампы, но, скажем так… пока это далеко не те килопони, что нам нужны.
— Я это знаю, все доклады уже прочитала, со всеми специалистами поговорила, — отмахнулась она, нетерпеливо переступая копытами. — Вопрос в другом: сможем ли мы в обозримом будущем наладить производство таких ламп?
Я задумался, оценивая перспективы.
— Водоохлаждаемые? Ну, если лет через несколько, с маленьким ресурсом и кучей сопутствующих проблем — тогда да, вполне. Но даже если мы их сделаем, это всё ещё не решает вопрос инфраструктуры. Нам нужны усилители, микрофоны, электросеть, километры проводов и вообще куча всего, о чём я даже сейчас не вспомню. С большими мощностями всегда так — мелочевкой не отделаешься.
— Понимаю, — она кивнула, а потом выдала то, от чего у меня аж уши слегка дёрнулись. — А что ты думаешь насчёт того, чтобы… ну, скажем так, слегка обнаглеть и напасть на существующий передатчик? Вывезти его к нам?
Я уставился на неё, прикидывая, не шутит ли.
— Думаю, что это фантастически рискованное мероприятие, — медленно протянул я. — Людишки — это тебе не зебры. Если поймут, кто их разул, могут такого леща отвесить, что потом на копытах не устоим.
— У меня есть… кое-что со времён Восстания, — она запнулась, явно не желая вдаваться в подробности, и резко перевела тему. — Но вообще, я сейчас не об этом. Мы и так строим плотину для твоих генераторов, и она будет готова раньше, чем цех электролиза. Так что излишки энергии можно было бы направить на этот проект.
Она сделала паузу, затем чуть тише добавила:
— Раз уж этот мир скоро станет недоступен… может, стоит его хорошенько попустить напоследок?
Я фыркнул, глядя на неё с прищуром.
— Черная, ты меня пугать начинаешь своим замашками… впрочем, разворачивайся.
— Зачем? — удивилась кобыла, тем не менее, разворачиваясь.
— Сколько ты уже у нас в табуне? И сколько раз мы провели вместе?
— Если не учитывать случай в день табуна, то ни разу, — кобыла кивнула. — Заодно и вздремну тут у тебя… Погоди, схожу за подстилкой.
=*=
Я несколько дней гонял в голове слова принцессы, взвешивал все «за» и «против», выстраивал планы и контрпланы, но в итоге пришёл к неизбежному выводу: нет, не потянем. Хоть мяском наружу вывернись, но нет.
Достаточно было просто заглянуть в материалы из моего мира, прикинуть расположение радиостанций, которые можно было бы… скажем так, экспроприировать, и ответ становился очевидным, как утреннее похмелье. Мы могли бы разгромить любую из них. Да что там — при должном энтузиазме и наглости мы могли бы даже прорваться на какой-нибудь английский реактор и обфукусимить там всё! Но дальше? Дальше подошли бы регулярные войска, и пусть не сразу, но нас бы методично, без спешки и нервов, перестреляли.
Самый же главный геморрой был даже не в том, чтобы захватить объект, а в том, чтобы его разобрать и вывезти. Это задача не для маленькой, пусть и очень мотивированной банды разношёрстных пони, а для сотни квалифицированных специалистов с техникой, оборудованием и многолетним опытом работы в сфере крупногабаритного демонтажа.
Да, копытокинез пони позволял творить вещи, которые людям даже и не снились. Иногда казалось, что он нарушает пару-тройку законов физики просто по приколу. Но не до такой же степени, чтобы одним усилием мысли переносить промышленные объекты, словно это бутерброды с горбушей.
Запустив очередную симуляцию в нейросети, я мрачно наблюдал за предсказуемым исходом, а затем со злостью швырнул карандаш в стену.
Можно было при желании пустить на тряпки всю королевскую семью Британии, прихватив за компанию и парламент, но вот тихо и организованно вывезти оборудование какого-нибудь обыденного передатчика…
Так что той же ночью убийца «погрызенной англичанки» был аккуратно выкраден из собственного дома бойцами двадцать первой роты. Всё тихо, чётко, без лишнего шума — как и полагается профессионалам своего дела. Правда, Радуга, эта несносная кобыла, решила, что раз уж зашли в гости, то можно прихватить с собой и ставший бесхозным радиоприёмник. Ну, а что? Раз вещь лежит без хозяина, почему бы не воспользоваться моментом?
— Ба сказала, что у нас в королевстве тоже будет своё радио, с лотереей и музыкантами, — гордо заявила она, довольная своим маленьким вкладом в развитие местной медиасферы.
Я только покачал головой и вздохнул.
— Ну да, конечно. Ещё и утренние новости с прогнозом погоды.
А парня… парня мы разместили в шатре, который специально поставили подальше от портала. На всякий случай. Через час в том же шатре уже стояли родители девушки, которым я честно сказал, что свой косяк они оплатили доблестным трудом, и теперь я готов сделать им аванс.
«Аванс» тем временем мычал сквозь кляп, дергаясь в путах, и с ужасом таращился на стол, заваленный всякими железяками, инструментами и прочими штуками, которые в руках умелого мастера могли стать источником незабываемых впечатлений.
Я никогда не был любителем всех этих заморочек с пытками. Но знаете, если иной раз машину удаётся починить молотком, то человек, обладающий полным набором инструмента, точно справится с таким сомнительным делом, как истязание привязанного человека.
— В общем, мне нужна помощь, — я кивнул на пленника. — Если он умрёт, значит, вы согласились на мою просьбу.
С этими словами я вышел из шатра, давая им возможность поразмыслить над предложением. Сделал небольшую пробежку по лугам, размялся, вдохнул полной грудью свежий воздух, полюбовался хмурыми тёмными тучами, что сгущались на горизонте. В общем, насладился моментом. А когда спустя час вернулся обратно…
— Пи*дец… — констатировал я, оглядывая последствия их «доблестного труда». — Это хорошо ещё, что я сегодня ещё не завтракал.
Отец англичанки стоял на коленях и, судя по всему, недавно блевал, а его женушка, старушка божий одуванчик держала в руках стамеску.
Я подхватил мужика и вынес его из шатра, хорошенько встряхнул, чтобы привести в чувство.
— Старик, ты как?
— Н-нормально… — промямлил он, глядя куда-то сквозь меня.
Я хмыкнул и по-доброму похлопал его по плечу.
— Чисто между нами… ну у тебя и баба, — озвучил я очевидное. — К слову, я знаю замечательного психиатра…
Глава 42 (игра Эндер... кхм... Грея)
=*=
Мужчина, внешность которого не выделялась ничем особенным, а официальная биография была скучна до зевоты, с плохо скрываемым недоумением наблюдал за совой. Птица по-хозяйски поддела клювом приоткрытое окно, бесцеремонно толкнула створку и с наглой бесцеремонностью впорхнула в гостиничный номер.
— Хм… — протянул постоялец номера себе под нос, разглядывая неожиданную ночную гостью.
Сова, недовольно ухнув, встряхнулась, встопорщив перья, и вытянула лапку, в когтях которой красовался небольшой конверт. Серый, будто покрытый вековой пылью пергамент, словно таил в себе нечто зловещее. А фосфоресцирующие зелёные чернила, которыми был выведен адресат, светились в полумраке комнаты, вызывая ассоциации то ли с древними заклинаниями, то ли с какими-то неизвестными веяниями науки.
«От большого ценителя вашего творчества», — гласила надпись.
— Не воевать же с птицей, — вздохнул мужчина, всё-таки принимая конверт из когтей.
Сова ухнула, выражая явное одобрение спокойствию получателя корреспонденции, а затем провернула голову на все 180 градусов, будто несуразный кукольный механизм. Мужчина непроизвольно передёрнул плечами. Ему ещё не приходилось видеть таких птиц вблизи, и подобное положение головы вызывало у него не самые радужные ассоциации.
Отогнав тревожные мысли, он неторопливо направился к столу, открыл ящик и достал перочинный нож. Лезвие скользнуло по краю конверта, раскрывая его нутро. Внутри оказались три листа странной бумаги, на ощупь напоминающей нечто среднее между газетной и журнальной. Два листа из трех оказались фотокопиями — тёмными, словно пропитанными дымкой чего-то запретного. А третий… Третий лист был письмом.
Но первое, что привлекло внимание мужчины, — вовсе не текст. Нет, в первую очередь взгляд сам собой зацепился за фотокопию газетной вырезки. Дата на ней была до боли любопытной и даже странной.
— Сентябрь 1978 года? — пробормотал мужчина, невольно покосившись на календарь, на котором был отмечен июль.
Пробежав взглядом по материалу газетной статьи, мужчина даже прищурился. Его сердцебиение участилось вдвое, но внешне это никак не проявилось, он даже позволил себе скептичную улыбку.
На втором листе тоже была копия газетной статьи, только вот статья была уже за февраль 1981 года. Тут уж мужчина вскинул брови без всякого притворства. Если первую вырезку он воспринял как тонкий глум от английской контрразведки или ЦРУ, то вот содержимое второго листка ставило в тупик.