Но приказ был – удерживать позиции до 18:00 сегодняшнего дня. Пока не пройдут корабли. И Андрей подумал, что до этого времени в живых из них не останется никого…
Глава 29
Командиром отряда, уходящего в рейд по фашистским тылам, был назначен старший лейтенант Серков.
Вышли в ночь, зная, что патрули румын ночью не сунутся за пределы своих позиций. На рассвете Серков решил устроить дневку и раскрыл карту, чтобы определиться с местом. На карте была обозначена кошара, и Серков решил сделать привал там. Он выслал вперед разведку и, дождавшись условного сигнала, повел группу на кошару.
Моряки разошлись по территории, обследуя строения и загоны для скота, и, услышав тихий свист из спального помещения, Серков направился туда.
На полу во множестве валялись коричневые обертки от немецких презервативов и использованные презервативы. Серков брезгливо поморщился…
– Командир, гляди-ка! – воскликнул вдруг Шахов.
Серков подошел к куче тряпок, валявшихся на полу, которые при ближайшем рассмотрении оказались девчонкой, свернувшейся в три погибели, одетой в изорванное обмундирование младшего сержанта морской пехоты. Жива она или мертва, разобрать было невозможно.
– Сука! – озлился вдруг Шахов и пнул девчонку сапогом. – Подстилка фашистская!
Девушка вздрогнула всем телом и застонала. Серков низко склонился над ней, приподняв рукой ее голову. Шахов передернул затвор автомата…
– Отойди, Шахов! – приказал Серков, внимательно вглядываясь в лицо найденной моряками девушки.
– Дай я ее кончу! – Шахов поднял ствол автомата.
– Отойди, я сказал! – гаркнул Серков, осторожно опуская голову девушки на пол. – Это Дарья!
– Какая еще Дарья?! – ствол автомата был по-прежнему направлен в голову девушки.
– Наша Дарья! Которая Тесленку оперировала! И жизнь ему спасла. Отойди на хрен!
– Дашка? – Шахов опустил автомат. – Да как же… Она же… Не может быть!
– Может! – отрезал Серков. – Взяли без сознания… Изнасиловали бандой! Что она могла сделать?! Девочка девятнадцатилетняя…
– Как же она сюда попала? – не унимался Шахов. – Здесь же нет наших!
– Вот придет в себя и расскажет, – сказал Серков. – Давай быстро доктора сюда!
«Доктором» моряки уважительно называли своего санинструктора мичмана Тарана. Братишки считали его пожилым, хотя Тарану было только сорок лет, но все же он по возрасту превосходил остальных в два раза. До войны доктор десять лет отработал фельдшером «неотложки» и свое дело знал досконально.
– Что здесь? – спросил, подходя, доктор и осекся, увидев Дарью, – он видел на полу презервативы.
Бегло осмотрев Дарью, Таран выгнал всех вон из помещения.
Доктор возился с девушкой более двух часов… И только потом позвал командира.
– Боже мой, Серков! – тихо сказала Даша. – Неужели это ты?!
– Я, Дашуня! – сказал Серков, присаживаясь на корточки рядом с лавкой, на которую доктор переложил девушку. – Я! И пацаны здесь – Шахов, Баранов, Димка Гусев, Гришка Осокор. Помнишь их?
– Конечно, помню! – Даша попыталась улыбнуться. – Вместе же выходили из окружения. Разве такое забудешь?
– И хлопец Юрко с нами! Напросился в морскую пехоту!
– Как же я рада тебя видеть! – сказала Дарья. – А может, я умерла и ты мне просто видишься?
– Да нет же, Дашуня! – Серков взял ладонь девушки в свою. – Вот видишь, я тебя за руку держу…
– Где я?! – взгляд девушки вдруг напрягся, скользнув по углам.
Доктор и Серков переглянулись.
– Да не так важно это! – сказал доктор. – Ты лежи пока, отдыхай. Потом вопросы будут и ответы. Хорошо?!
Даша слабо кивнула…
Серков вышел и построил группу во дворе кошары.
– Так, орлы! – сказал он. – Все видели и все знаете, что произошло с Дарьей. Но если кто-то хоть словом, хоть намеком… Пристрелю на месте! Все поняли, о чем я?!
– Да поняли, командир, чего там! – за всех ответил Шахов. – Тема запретная! Понятно!
– Наблюдателям – занять свои места! – приказал Серков. – Остальным – отдыхать! Разойдись!
Он вернулся к Дарье. Девушка спала, и сон ее был тревожным…
– Как она? – спросил Серков доктора.
– Плохо! – жестко ответил тот. – У нее внутренние разрывы, кровоизлияние. Сильнейшее нервное потрясение. И, судя по всему, контузия. Кроме того, она пролежала какое-то время на земляном полу, на холоде. Как бы не началось воспаление легких… Короче, она сейчас балансирует на лезвии бритвы между жизнью и смертью…
– Что же нам делать? – Серков в задумчивости теребил ремень автомата. – Доставить ее в госпиталь… Это тридцать километров в обратном направлении. И четыре человека, чтобы вынести ее. А это означает невыполнение приказа, поскольку нас всего-то десять человек.
– Смотри карту, командир! – сказал Таран. – Что там у нас на пути?
Серков долго водил пальцем по карте, затем сложил ее и убрал в планшет.
– Ни-че-го! – сказал он усталым голосом. – Мы уже в пределах зоны, которую контролируют гитлеровцы. Понял меня, доктор?
– А населенные пункты? – спросил Таран. – Есть населенные пункты?
– Есть! И что?
– Оставить ее в населенном пункте, – сказал доктор. – Найти местного фельдшера и оставить ему на попечение. Видимых ранений у нее нет, а по возрасту, ну, дитя, да и только. Фашисты ничего не заподозрят. Согласен?
– Согласен! – сказал Серков. – Только тебе придется идти с группой, чтобы все объяснить местному врачевателю. Собирайся!
Через час группа моряков во главе с Шаховым отправилась в село Григорьевка. На самодельных носилках они несли в неизвестность Дарью Ракитину.
В сумерках Шахов и Юрко нашли дом фельдшера. Женщина лет пятидесяти, назвавшаяся Ниной Антоновной, согласилась без долгих уговоров.
Дарью внесли в единственную палату в местной амбулатории… Кроме двух коек, в палате ничего не было.
Моряки вышли, и доктор остался наедине с Ниной Антоновной. Вдвоем они осмотрели девушку, и Нина Антоновна горестно покачала головой.
– Вы ведь и сами видите, что у девушки практически нет шансов! – сказала она. – Я принимаю на себя огромную ответственность, – вы ведь потом спросите с меня!
– Вижу, уважаемая Нина Антоновна! – сказал Таран. – Все вижу и в рапорте укажу как есть. Но мы должны дать ей шанс! Это наша с вами святая обязанность. Вы видите, она верующая. Значит, Господь будет помогать и нам, и ей.
Нина Антоновна погладила крестик на груди девушки и вдруг… начала читать молитву.
Даша вновь пришла в себя и огляделась…
– Где я? – спросила она.
– Ты в больнице, девонька! – сказала Нина Антоновна. – В больнице. А я буду тебя лечить.
– Почему не в госпитале? Я же должна быть в своем госпитале! Зачем вы меня отправили в больницу? – глаза Даши метали молнии. – Немедленно отвезите меня обратно!
Нина Антоновна долго уговаривала девушку успокоиться, не жечь понапрасну нервы. Доктор тем временем приготовил шприц и ввел Даше снотворное…
– У меня почти нет медикаментов, – сказала Нина Антоновна, когда Дарья уснула. – Вам придется поделиться со мной.
– Я оставлю вам все необходимое! – доктор поднялся.
Ночью у девушки начался жар. Дарья бредила, повторяя в горячечном бреду одни и те же слова: «Тебя зовут Сауле. Где же ты, Сауле? Я найду тебя даже под землей».
Так начался отсчет дней и ночей Дарьи Ракитиной в амбулатории села Григорьевка…
Часть вторая
Глава 1
Эх, дороги… Сколько их было – фронтовых дорог, разве сочтешь версты! Андрею повезло – он прошел свой путь до победного конца. Хотя повидал и исходил немало…
После десанта на берег Северной бухты десантно-штурмовую роту пришлось формировать заново, поскольку из ста шестидесяти девяти моряков выжили только девятнадцать, но одиннадцать из выживших имели тяжелые ранения.
Свежесформированная рота была тут же отправлена в бой. Чтобы освободить проход кораблям к Севастополю, командованием Черноморского флота была разработана и проведена высадка морских пехотинцев на Азовское побережье. Батальон, в составе которого была и десантно-штурмовая рота лейтенанта Паршакова, высадили у станицы Голубицкой, в восьми километрах от Темрюка. Десант высадился в плавнях по грудь в соленой воде, на виду у немцев и румын. Половина десанта осталась там, в плавнях и на берегу, – из 1420 десантников пятьсот погибли при штурме береговых укреплений…
В ноябре 1943 года рота действовал в первом броске при захвате плацдарма под Керчью – ночной десант в шторм, на пустынный берег, и потом сорок дней и ночей морпехи держали оборону на плацдарме у деревень Жуковка и Глейка. По ночам с таманского берега прилетали девушки-летчицы на «У-2» – рискуя жизнью, доставляли морякам сухари и консервы. И был колодец с пресной водой на ничейной земле – между немецкими и нашими окопами…
Потом… Потом бои на окраине Керчи, окружение, ночной бой по прорыву кольца, двадцатикилометровый марш-бросок по степи, бои на горе Митридат.
После освобождения Керчи Отдельный батальон морской пехоты стал самостоятельной боевой единицей в составе флота и был переведен под Одессу, где вошел в состав Дунайской военной флотилии. В августе 1944 года ОБМП принимал участие в десантной операции по форсированию Днестровского лимана и штурме города-крепости Аккерман.
Во время переправы через четырехкилометровый Днестровский лиман десантники под сильным пулеметным и артиллерийским огнем фашистов вынуждены были взбираться на крутой каменистый берег буквально по плечам друг друга. Раненые падали в воду и повисали на колючей проволоке, которая в несколько рядов была уложена под водой…
Потом были операции по освобождению Румынии, Болгарии, Югославии.
4 декабря 1944 года десантно-штурмовая рота старшего лейтенанта Паршакова принимала участие в десантной операции по захвату порта Прахово и крепости Илок в Хорватии. Крепость была расположена на высокой горе над Дунаем и закрывала путь с моря на город Вуковар. Брать город высокие командиры планировали со стороны суши, но, чтобы отвлечь силы врага, на маленький дунайский островок в виду крепости