— Обязательно, — отрубила Рита, размазывая крем по груди инженера. — Ты ведь не хочешь получить солнечный ожог и уйти на больничный?
— Не хочу, — обреченно ответил инженер, инстинктивно пытаясь прикрыть пах руками.
— Не дрожи ты так, я тебя не больно покрашу, — жгла напалмом Рита.
А ведь верно, на таком солнце можно обгореть, подумала я, наклоняясь к банке за порцией крема. Но желтый маслянистый состав оказался настолько противным, что я решила, что лучше сгореть, чем ходить желтой, как семейство Симсонов. Вытряхивать оставшийся на руке крем не хотелось, так что я нанесла его на спину обмазываемого Ритой инженера.
— Коллеги, право, а это вовсе не так ужасно, — осторожно заметил инженер через несколько секунд, после того как мы выкрасили его в желтый цвет с головы до пят.
Я обернулась. Предчувствие меня не обмануло. Остальные инженеры и техники, толкаясь и перешучиваясь, выстроились в очередь на покраску.
— Ну что, подруга, — улыбнулась Рита, — обработаем парней?
— По-любому, — кивнула я, — мы команда.
И мы, хихикая и перешучиваясь, принялись красить инженеров в желтый цвет. Этот оттенок им очень шел — став желтыми, они стали точь-в-точь как миньоны из мультика моего детства. Внешне — как миньоны они вели себя и до покраски.
Посредник в это время, командуя уже выкрашенными сотрудниками, разбирала баулы, организуя импровизированный стол.
— А почему крем от загара желтый? — спросила я у Риты, пользуясь секундной передышкой.
— Не знаю, — пожала плечами она, — его Посредник принесла. Думаю, что цвет сделан контрастным, чтобы было видно, какие места на теле намазаны, а какие нет.
— Не думаю, — шепотом сказала я Рите. — Посредник без далеко идущих планов даже в сортир не сходит. Стопудово это тимбилдинг.
— А чем это нам грозит? — так же шепотом спросила Рита.
— Как ты думаешь, кто будет брить брадобрея? — спросила я, закатив глаза.
— А-а-а… О-о-о… — ответила Рита, постепенно осознавая проблему и ища пути решения. — Мажь гуще, Даша. Нужно, чтобы мази хватило в точности на всех инженеров, — добавила он, выделив последние слова интонацией.
— Мази на всех инженеров хватит, — поддержала её я, накладывая мазь с горкой на голову очередного мужчины, — но не больше.
— Какая жалость, — кивнула Рита. И мы засмеялись, довольные своим коварством.
И напрасно. Как только мазь и очередь из инженеров закончились, в нашу сторону направилась плотоядно улыбающаяся Посредник, с тюбиком на котором было написано «Паста ГОИ № 2».
— Нет, — возмущенно воскликнула Рита, — Даже не думайте…
— Да, ты ведь не хочешь обгореть? — не переставая улыбаться, ответила Посредник. — Держите её парни. Или вам требуется дополнительное приглашение?
И Рита бросилась бежать. По тому, как она бежала и визжала, было понятно, что её беготня и крики не более чем дань традиции. Но, несмотря на игровой характер действа, Рита сопротивлялась, как могла, так что для того чтобы загнать её на мелководье, где она уже не могла бежать, потребовались скоординированные усилия всех инженеров.
Но даже коллективными усилиями справиться с Ритой было сложно. Она, словно ящерица, отбрасывающая в случае опасности хвост, сбросила с себя халат, за который уцепились преследователи. За халатом последовали лабораторные брючки, разлетевшиеся на куски…
Когда взлохмаченная и ярко-зеленая Рита вернулась к столу, на ней осталась теперь зеленая рубашка без пуговиц и закрытые купальные шортики, также измазанные зеленым кремом.
Глядя, как Рита ловко завязывает рубашку на груди, превращая её в топик, я поняла, что она очень, очень, очень предусмотрительная девушка. В отличие от меня. Моё кигуруми, если и снимается, то одним куском. А под ним у меня комплект бесшовного белья из бралеттки и трусиков, которые в плане прозрачности что есть — что нет. И что купальник я забыла на лодке.
— У меня есть вопрос, — спросила задыхающаяся от борьбы и бега Рита, уперев руки в колени, — почему именно в зеленый?
— Потому что у нас Новый год, — как само собой разумеющееся ответила Посредник, — и у нас должна быть елочка. А еще потому, что у нас в коллективе есть первый космонавт, в некотором роде. Поэтому оранжевый тюбик, — тут она вытащила из-за спины тубу с надписью «Agent Orange», — достается Даше.
Я моментально вскочила на ноги, схватив лежащую на импровизированной скатерти адскую дудку Посредника.
— Всем стоять! — закричала я. — Первому, кто ко мне подойдет, я гудну в ухо так, что там будет звенеть до морковкина заговенья, — с этими словами я расстегнула молнию и начала выпутываться из рукавов, продолжая целиться в окружающих меня раструбом. — Надетое на мне кугуруми является коллекционным экземпляром и охраняется законом, — объяснила я свои действия удивленным инженерам, перехватив баллончик из одной руки в другую и стягивая костюм.
После чего скинула его с ног, отправив пинком Посреднику как самой адекватной…
…и бросилась бежать.
Фиг бы они меня поймали, если бы не Рита. Уже загнанная в зыбучие пески мелководья, уже с сидящей на моей спине Ритой, уже видя настигающих меня загонщиков с оранжевой слизью в руках… я пыталась воззвать к её разуму, шепча: «Ты должна была бороться со злом, а не возглавить его…»
Но ничего не помогло. Ни увертки, ни скорость, ни ловкость. Я была поймана и покрашена с головы до пят. Но победа далась миньонам нелегко — когда борьба закончилась, все шатались и дышали как загнанные лошади.
— Даша, ты где-то топик потеряла, — подойдя ко мне, сказала вполголоса Рита, — давай помогу искать.
Посмотрев вниз, я с удивлением заметила, что я у нас топлес — моё бра пало жертвой борьбы в прибое.
— Да и фиг с ним, я обычно так и купаюсь, — привычно соврала я, проверяя трусики. Слава богу, они были на месте. Хотя и были так вымазаны в ядовито-оранжевом креме, что, чтобы увидеть их, нужно было пристально всматриваться. Впрочем, стыда за свой обнаженный вид я не испытывала — как ни странно, но нанесенный на тело слой краски надежно защищал меня от мужских глаз, словно на мне был надет закрытый комбинезон.
Но моё мнительное подсознание тут же нашло новый повод для беспокойства. Интересно, думала я, кто из инженеров осмелился прикоснуться к моей обнаженной женской груди? Это было настолько нехарактерным для наших техномагов поступком, что я готова была поставить рубль против доллара, что грудь мне намазывала Рита.
В чём тут вопрос? Что более приемлемо — если твою грудь трогает мужчина или женщина? Вообще, чисто статистически, мою грудь чаще трогали мужчины, и мне это нравилось. В основном. С другой стороны, например, обыскивать нас должны люди одного с нами пола. Это считается более безопасным, но вот незадача — женские прикосновения мне неприятны. Так в какую версию мне нужно поверить? Что мою грудь в разгаре борьбы трогал ноунейм мужчина или Рита?
От этих, несомненно, важных мыслей меня отвлекла гудящая в рожок Посредник:
— Ну, как побегали? — радостно улыбаясь, спросила она. — А у нас тут официальная часть намечается.
— Ты нам зубы не заговаривай, подруга, — сказала я, добавив стали в голос. — Ты у нас тут одна бледнолицая осталась.
— Давайте отложим на пару минут, нам тут ОО названивает, — ответила она, раскрывая ноутбук.
Несмотря на яркий свет тропического полудня, на экране можно было разобрать интерьер рабочего кабинета ОО, расположенного, по легенде, на заброшенной фашисткой базе в Антарктиде.
Конечно, в это никто в здравом уме не верил — ОО не такой человек, чтобы в Антрактиде жопу морозить. Кабинет оборудован на одной из конспиративных квартир где-то в цивилизованных краях, и по вечерам ОО надевает гавайскую рубашку и идет наслаждаться простой жизнью человека среднего класса, без надоедливой охраны и репортеров. По крайней мере, так мне объяснила Посредник любовь ОО к театральщине дурного толка. Еще в самом начале нашего знакомства я задала вопрос о необходимости запирать ворота после того, как скотина разбежалась. В смысле, спросила, зачем ОО носит маску, если его фотографиями времен работы в полиции весь Интернет полон.
— Хо-хо, — ответила мне Посредник, — это во всех смыслах устаревшие фото. Даже я сейчас не знаю, как выглядит ОО. Он может притвориться кем угодно — мужчиной, женщиной, стариком, ребенком…
— …троллейбусом, собакой, баобабом… — начала поддакивать я, старательно кивая головой.
— Зря смеешься, Дарья. Быть миллиардером чертовски сложно — вон, посмотри на наших алишеров. Можешь назвать их вменяемыми? Вот именно, что нет. Знаешь почему?
— Большие деньги портят людей, вот почему, — отмахнулась я.
— Это следствие, Дарья. А я спрашивала о механизме. В общем, сильно упрощая, скажу, что человек — существо коллективное. И если человеку приходится с утра до вечера отгонять людей, норовящих вылизать ему задницу, то тут невозможно не сойти с ума на почве собственной важности.
— А Лёня Маск тоже порченный?
— Лёня, как ты его называешь, — талантливый, уникальный человек, настоящий титан эпохи всеобщего вырождения. То, что он пустил свои миллиарды на космос, а не на яхты, является тем исключением, которое проверяет на прочность описанное мной правило. Но Лёне помогает то, что он американец. Он часть культуры, что не ставит раболепное поклонение во главу угла. Для ОО такой подход невозможен. Не забывай о его конфронтации без малого со всем миром. Так что он выбрал собственный путь противодействия звёздной болезни. В его окружении никто не знает, что он один из богатейших людей планеты. Так что относись с пониманием к его желанию носить маску — в конце концов, он делает это ради нашего блага.
Я, конечно, имела по этому поводу своё собственное мнение, которое в целом совпадало со сказанным Посредником, но несколько по-другому расставляло приоритеты. В том плане, что ОО придумал потребность жить жизнью рядового обывателя именно для того, чтобы иметь предлог натягивать на лицо резиновую маску при общении со своими приспешниками, а не наоборот. И это я без осуждения сказала. Если ОО нравится призрак задницы косплеить, так и что с того? Безобидное развлечение, как по мне.