Нехорошо как-то получилось. Особенно если учесть, что мы в космосе — и гостей китайцы, скажем так, не ждут совсем. Надо скорее в окошко им показаться — а то они, небось, уже кирпичей как четыре кирпичных завода отложили.
Вспоминая фильм «Чужой».
* * *
«Нефритовый странник» — китайский космический корабль, на обшивке которого я сейчас висела, в общих чертах напоминал связку из командного отсека с прикрепленным лунным модулем «Аполлона», но только внешне. В отличие от лунной компании США Китай ставил перед собой задачу не исследовать, а колонизировать Луну.
Для решения подобной задачи требовалось более-менее регулярное сообщение между Землей и Луной, обеспечить которое должен был космический паром: корабль, курсирующий между орбитами Луны и Земли. Оба систершипа: «Странник» и «Странник-0», выведший на орбиту Луны ZERO, являлись прототипами подобного парома.
Этим объяснялась некоторая странность инженерного решения «Странника», который из-за сравнительно большой массы выводился на орбиту Земли с пустыми бакам и должен быть дозаправлен уже там. Для этого на орбиту заранее был выведен грузовик «Шэньчжоу». На этом же грузовике, напоминавшем компоновкой старый добрый «Союз», на орбиту была доставлена и посадочная капсула, призванная дожидаться нашего возвращения из лунной миссии, — в отличие от американцев с собой на орбиту Луны мы её не потащим.
Благодаря этим изменениям «Странник» имел значительно больший по сравнению с «Аполлоном» жилой объем, который сейчас фактически пустовал — проектировали на вырост.
Лунный посадочный модуль «Чанъэ» тоже был спроектирован для будущего обслуживания китайской лунной базы, так что он был выполнен модульным и по завершении нашей миссии должен был остаться на лунной орбите для использования следующими экспедициями, которые в целях экономии доставят с Земли не новый модуль целиком, а только сменную посадочную ступень.
Помимо отличий в компоновке «Странника», эти изменения несли и существенные отличия в работе внутренних систем корабля — так, к примеру, топливные баки всех модулей были соединены трубопроводами в единую сеть, обеспечивающую их дозаправку прямо на орбите. Это невозможная для 60-х задача была решена через использование автоматических датчиков, которые могли проверить работу стыковочных узлов, не допуская ни малейшей течи.
В целом «Странник» являлся космическим кораблем следующего поколения, первым из кораблей космоса, созданных не для одноразовых прыжков в ничто, а для планомерного освоения Солнечной системы. Но Китай не был бы Китаем, если бы не вставил в без малого идеальный корабль что-то специфически китайское. В стиле достопамятной китайской детской азбуки, где на кубике с буквой «Э» красуется надпись «Свинья» и нарисована утка.
На «Страннике» эту роль играл деревенский туалет в стиле «сортир», приделанный сбоку. Ладно, ладно, я немного преувеличила, не сортир, а складная шлюзовая камера, которая, находясь на момент старта в сложенном состоянии, наполнялась воздухом после вывода корабля на орбиту. Просто выступающая сбоку от корабля узкая прямоугольная пристройка с дверцей, в которую вделано круглое окошко-иллюминатор, лично у меня никаких ассоциаций кроме сортира не вызывает. Можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки не вывести. Даже хлоркой.
И именно на этой камере я сейчас и стояла. На самом деле, в невесомости нет никакой разницы, как стоять, просто мне, висящей у бока корабля, почему-то стало спокойней, когда я, перебираясь по скобам, придав телу параллельное кораблю положение, уперлась ногами в верх шлюзовой камеры.
Минутой раньше я вылезла из доставившего меня к «Страннику» ранца и не без сожаления оттолкнула его от корабля. Умом, конечно, я понимала, что ранец нужно отпустить, но мне всегда очень тяжело расставаться с вещами. Росла в бедности, фигли.
Поэтому я поступила согласно методике Конмари по расхламлению квартиры из маминой книги. Моя мама обожает подобные — она с удовольствием читает «Легкий способ бросить курить» Аллена Карра, попыхивая сигаретой, «Бег ради жизни» Гарта Гилмора, лежа на диване, и «Магическую уборку» Мари Кондо, сидя на захламленной кухне. При этом в лаборатории у неё порядок, близкий к идеальному, что обидно.
В общем, я обняла ранец, поблагодарила его за службу, торжественно сказав: «Средство передвижения космонавта 21КС, большое спасибо. Ты хорошо поработал. Покойся с «Миром». В одной с ним впадине». И оттолкнула ранец по направлению к Земле.
Потом я, как уже рассказала, забралась на будку шлюза и немного наклонилась. Перед моим лицом оказался один из иллюминаторов верхней части «Странника», в котором сейчас маячила оторопевшая рожа одного из тайконавтов. Открыв от удивления рот, он тыкал в меня пальцем, что-то беззвучно крича.
— Дайте воды напиться, а то так кушать хочется, что переночевать негде, — сказала я, прислонив шлем к иллюминатору, чтобы меня было слышно внутри корабля.
В ответ я услышала шум работающих систем корабля, перемежаемый истеричными выкриками на китайском. Вскоре у иллюминатора маячили все четверо тайконавтов во главе с их жилистым высочеством — госпожой капитаном. В отличие от удивленных лиц членов команды, её лицо просто светилось плохо скрываемой яростью.
Еще на Земле, знакомя меня с членами моего будущего экипажа, Посредник предупреждала, что самую большую опасность для меня представляет капитан корабля Хе Пейронг.
— Мужчины, Даша, они и в космосе мужчины, — говорила она мне. — Похлопаешь немного своими длинными ресницами и можешь вить из них веревки. Особенно из этих трех — у старшего, Чэня Гуанчэна дочь твоего возраста, а сравнительно более молодой Пэн Мин, по данным психолога, в обществе женщин робеет и вообще подкаблучник.
— А про Вана Бинчжана что скажешь?
— Он программист, — отмахнулась Посредник, — от него проблем не жди. Знаешь, чем программисты отличаются от баклажанов?
— Нет.
— Вот. Никто не знает.
— А перед Хе мне тоже ресницами хлопать? — я вернула свернувший в сторону разговор в магистральное русло.
— Случай с Хе, конечно, более сложный, — со вздохом призналась Посредник. — Начнем с того, что Хе женщина. И дочь одного из членов ЦК компартии.
— Так она папина победа, — хохотнула я, — китайский Юра Батурин.
— Как раз нет. В этом-то и проблема. Из-за своего происхождения Хе постоянно находится в тени папочки. Всё, что она делает, люди воспринимают с учетом его личности. Хе всю жизнь доказывает себе и окружающим, что достигла всего сама, без оглядки на отца. А это накладывает опечаток — там, где простой смертный может проявить простительную слабость, Хе будет вынуждена идти до конца. Общество вынудило Хе стать большим мужчиной, чем большинство мужчин. И большим китайцем, чем большинство китайцев.
— Понятно, — согласилась я. И я действительно, немного понимала Хе, хотя и росла без отца. Обидно, когда все считают, что ты добилась столь многого за счет симпатичной мордашки. Хе хоть тут повезло — глядя на её скуластенькую физию, все понимали, что свой пост она получила за что угодно, но только не за няшность.
— Папочка, кстати, подгадил Хе так, как мало кто сумеет. Ты уже знаешь, что она, являясь капитаном миссии, единственная из всего экипажа не вступит на поверхность Луны?
— Да, довольно необычное решение.
— Папа в последний момент продавил. Хе не подарила ему внуков, и он, в виде ответной любезности, настоял, чтобы она осталась на сравнительно более безопасной лунной орбите. Поначалу на корабле должен был Ван Бинчжан оставаться, но Китайское национальное космическое управление козырнуло ЦК, и Ваню с Хе поменяли. Так что управлять высадкой она будет по радио, через спутник-ретранслятор «Цюэцяо». И я не берусь судить, как это сказалось на характере Хе, который и до этого все характеризовали как несносный.
— Фигня вопрос, — отмахнулась я. — Как-нибудь уживемся. Я по-любому что-то придумаю, — добавила я, так как до старта оставалось еще около двух месяцев.
Сейчас, наблюдая пылающее ненавистью лицо Хе Пейронг, от которого, кажется, можно было прикуривать сигареты, я поняла, что «что-то придумать» мне нужно прямо сейчас. И это должно быть очень серьезное что-то.
На самом деле, я могла бы и не торопиться. После первого всплеска активности, вызванного моим появлением, китайцы надолго затихарились. Я понимала, что им нужно время, чтобы связаться с Землей, обсудить проблему, принять решение… Но, вашу мать, не два же часа?
Устав висеть, я села на крышу шлюза, прислонив шлем к обшивке корабля. Звуки, пробивавшиеся через слои теплоизоляции и радиационной защиты корабля были искажены до полной неразборчивости, но, судя по накалу страстей, внутри корабля разворачивалась нешуточная баталия.
Больше всего выделялся принадлежащий Хе резкий фальцет, которым она что-то втолковывала вяло отлаивающейся мужской сборной тайконавтов. «Вот ведь сучка крашена!» — в первый раз подумала про Хе я, вспомнив героиню старинного фильма. Слава богу, принимать решение о моем запуске на борт будет не она.
ОО пояснил мне, что предоставленное само себе китайское космическое агентство CNSA будет решать, пускать ли меня на борт ровно столько, сколько нужно, чтобы я от нехватки кислорода загнулась. Потом они подождут еще немного, чтобы убедиться, что я точно ласты склеила, и начнут плакать о том, что не успели спасти.
И дело тут не в особой злокозненности Китая, просто система управления у них устроена так, что принять быстрое решение они не могут — правящим кланам нужно посовещаться, выторговать выгоду для себя и только потом что-то делать. А само космическое агентство, как дикие пчелы, в гнезде которых американцы слишком долго шурудили палкой, пытаясь предотвратить полет на Луну, склонно видеть во всём происки врагов.
— И нет, это не означает, что «ВСЁПРОПАЛО!», Дарья, — добавил ОО, выслушав серию моих нечленораздельных жалоб. — Это означает, что нам нужно точечно воздействовать на одного из китайских чиновников, который в нужный момент примет решение запустить тебя на бор