«Спокойно, Никита, только не спеши, целься лучше», – мелькнула мысль.
Наконец я собрал глаза настолько, чтобы хоть как-то разглядеть существо и даже увидеть, как оно передвигается.
Цокающий звук становился всё явственней – адское создание в прыжках громко клацало когтями.
Это исчадие ада в холке было примерно метрового роста, голое или с минимумом шерсти, светло-коричневое, с блестящими глазками на непропорционально маленькой голове. Урод! Морда чем-то похожа на человеческое лицо, но черты, размытые очень подвижной мимикой, разглядеть было трудно. Двигалось оно частыми вихляющими прыжками, из-за этого силуэт не имел определенного облика. Мощные задние лапы твари были гораздо короче передних с огромными когтями, которыми чудовище и цокало по асфальту. Бежать по гладкой поверхности ему было явно неудобно, подобные условия среды явно не были предусмотрены изготовителем.
Узрей я нечто подобное впервые, обделался бы от страха. Но сейчас мной овладело странное спокойствие – не ты первый, красавчик, я баруси видел! И он меня не взял.
– Убежали? – рявкнул я, не оглядываясь.
– Да! Тут тупичок, дядечка! – тоненько пропищала бабуля метрах в пятнадцати.
Чёрт, тварь быстро приближалась.
Заметив меня, прыгун решил разобраться с неосторожным прохожим по-быстренькому и начал опрометчиво тормозить на полной скорости. Задница урода тут же пошла в занос, а страшные когти, пытаясь зацепиться, с противным звуком заскрежетали по асфальту. Я же спокойно, полностью контролируя обстановку, обоими глазами смотрел в прицел и за него. Порождение мифических подземелий превратилось в обычную движущуюся мишень.
Мой дриллинг короче «классики» и полуавтоматических ружей. И на нём стоит отличный прицел-загонник Nikon MONARCH. Честная единица прицела и примкнувшая к ней кратность 1,1 подобных приборов даёт непрерывное, что очень важно, восприятие действительности. Ты видишь только теневое кольцо от корпуса прицела, сама же картинка – фактически непрерывная. Она остается таковой и тогда, когда ты ведёшь прицел, поскольку скорости считывания картинки левым и правым глазом практически не отличаются. И пусть эта картинка не бинокулярная, как у коллиматоров, а составлена из двух монокулярных кадров, наложенных друг на друга, эффект непрерывности налицо.
Ох, и быстро же она летит! Я вёл цель и холодно видел всё. В крошечную голову? Нет, я помогу тебе остановиться, тварь!
Бах! Экспансивная пуля Ширинского-Шихматова – страшная штука, особенно если применять её в борт или в грудь. Это настоящая пуля-стоппер. Прыгун подломился на развороченном суставе и пару раз перевернулся на асфальте огромной кеглей. Однако мощная здоровая лапа тут же подняла тело, после чего у прыгуна ещё хватило сил, чтобы дёрнуться в мою сторону.
Бах! Картечь, не успев раскрыться в конус, ударила чудовище в грудь – прыгун сунулся мордой вперёд и упал.
Бенц! Звонкий выстрел из нарезного ствола поставил точку – маленькая уродская башка лопнула.
И всё-таки меня потрясывало. Переломив ружьё, я с похвальной скоростью перезарядился и опасливо подошёл ближе. Их окон что-то беспрерывно орали, двое каких-то мужиков с ружьями трусили по Советской в мою сторону. В ушах звенело не только от грохота выстрелов, но и от резко подскочившего давления. Выделившийся адреналин всё-таки привлёк комарьё, не менее десятка крутилось вокруг головы.
– Допрыгался, идолюка проклятый! – прошамкал рядом сердитый старческий голос. – Теперь лежи тут, дожидайся санитаров, окаянный!
Обзывая мёртвого прыгуна, бабка сердито тыкала в него своей тростью, на конце которой обнаружился стальной треугольник.
– Каких санитаров? – не врубился я, ставя оружие на предохранитель.
– А научных! Они на своём голубеньком газончике всегда быстрой савраской приезжают, если всё уже закончилось, – злорадно пояснила старушка. – У, нечисть вонючая… Неповадно вам будет, идолюкам, усмирит вас русский богатырь!
После таких слов мне захотелось вытянуться в струнку и выдать что-то вроде «Служу трудовому народу!», но пересохшие губы спросили совсем о другом:
– Где мои котлеты-то?
– Да вон он, пакетик ваш, у заборчика стоит на травке. Когда тикала, юбку задрамши, заприметила. Не знала я, что там котлетки, не знала… Прихватила бы. Чего добру-то пропадать, да, орёлик?
– Спасибо, бабуля, – машинально откликнулся я, рукавом утирая со лба холодный пот. – Забирайте вы эти котлетки, вот что. Сейчас они мне в горло не полезут, а позже новых куплю.
– Вот каков русский богатырь, смотри, внученька! И голову чудищу заморскому срубит, и люд простой накормит-напоит!
Что уж там, повторю ещё раз: многое изменилось в Каменных Крестах.
До изумления много.
Глава одиннадцатаяЗадача для таёжных мачо
Прекрасный вид на реку открывается от гаража Новикова, живописный, располагающий к вечерним посиделкам на свежем воздухе.
Здесь на всех хватает тайги и чистой воды, и к тому же удивительно красиво. За Таймурой, над невысокими песчаными обрывами, стоит хвойный лес с грибами, ягодами и изобилием зверья. Впереди – открытое пространство. В хорошую погоду ярко-белые облака тянутся с запада, а в хмурую – клочья и полосы тумана скапливаются над ручьями-притоками, перечёркивая темную зелень лесов. На реке часто видны рыбаки: прямо возле посёлка они ловят хариуса. В пасмурный день, когда вода холодная, эта рыба ведет себя активно, и никто не возвращается без улова.
Вечерами к берегу реки выходят влюбленные парочки, аккуратно одетые мамаши с детьми, целые семьи. Тут, на косогоре, где ветерок отгоняет назойливое комарьё, особенно хорошо встречать живописные закаты. И наслаждаться воздухом настоящей тайги, впитавшим в себя ароматы целебных трав, пыльцу цветов, запахи листьев и хвои, необыкновенно чистые, свежие. Этот живительный эфир наполняет грудь, убеждая, что не зря ты, Бекетов, пришёл в тайгу, вливается и насыщает душу чем-то правильным, приобщая к определённой философии спокойствия и неспешности.
И всё-таки распашные ворота пришлось закрыть. Иначе на лампочку слетятся все кровососы округи. Солнце, по-северному наискось уходя за абрис тайги, встающей на краю посёлка, закатывалось. Света уже стало мало, так что да здравствует электричество.
Внутри Дмитрий обустроил просторное помещение, в котором стоящая в починке «шнива» ничуть не мешала умеющим культурно отдыхать, вполне традиционно: раздолбанный диван, тумбочка с припасами, антикварный стол на кривых ножках и два венских стула, на стене – полка с необходимой посудой.
– Я здесь частенько обретаюсь, когда в доме скучать неохота, пейзаж, воля. Опять же воздух свежий.
– Да он везде свежий. Избаловались вы тут…
– Человек, он ить такой, скотинка ворчливая, всегда увидит вдали что-то лучшее, чем есть вокруг него, – покладисто кивнул приятель. – Выхлоп там всякий, дети орут на улице, как оглашенные.
– Не смеши, какие выхлопы в Крестах? А жить тут можно, тем более холостяку.
– Вот и я говорю. Ты помогай, чё сидишь? Тарелки возьми с полки.
На столе уже стояла водка, солёные бочковые огурцы и пакет с тёплыми котлетами партии номер два. Хлеб ржаной, местной выпечки. Не какой-нибудь там серый, а настоящий чёрный, черняшка. Каждый, кто ел черняшку более двух недель подряд, знает, что с чем её не рубай, во рту будет вкус черняшки. Ничто не способно его приглушить. Кроме солёных огурцов и водки. Местных запасов французского коньяка у меня не осталось, две бутылки, которые я хранил в квартире, уже закончились, а новые взять негде, основной запас хранится в Глухарях. Коньяк из местного магазина пить решительно нельзя, судя по цене, это образцовая палёнка. Буду пить православную беленькую, причём не остывшую до нужной кондиции в холодильнике.
Крестовцы уже массово переключаются на самогон, благо урожай первых ягод уже собран, да и сахарок у народа имеется в изобилии. Власти, стараясь загладить вину за то, что принудительно обрекли население зоны на заточение с неясными последствиями, пятый день щедро забрасывают авиацией в Каменные Кресты гуманитарную помощь. В основном это провиант в ассортименте, обычном для массовых ЧП, и топливо, хотя вчера по разрешениям бесплатно раздавали картечные патроны двенадцатого калибра, невиданное дело! Новиков набрал, а я не знал.
Запоздало, но всё-таки поддавшись вирусу хапужничества, я тоже наведался на футбольное поле после посадки очередного вертолёта МЧС. Ажиотажа возле борта не было. Вместе со мной явились три женщины, заканчивающие отовариваться, и сонный Гумоз, рассказавший, что он впервые в жизни поступил на государственную службу – ночами стоит на блокпосту дороги на прииск «Волчья падь».
Поселковые в основной массе уже набрали всего, чего хотели, и очередные прибывающие борта встречали спокойно, без огонька. Крестовцы почти всегда спокойны. Они нетребовательны к удобствам, не жаждут излишеств, не способны торопиться, умеют сделать руками почти любую работу, преданы товарищам и семьям. Они привыкли постоянно размышлять – неторопливо, основательно и не только о последствиях своих недавних поступков. В их внутренней жизни огромное место отводится всему отвлеченному. Настоящий, стоящий человек для них – это тот, кто постоянно думает о многом. Они не спешат жить. Кроме того, таёжники – народ гордый и недоверчивый; сейчас нахапаешь, а ну как потом расплачиваться придётся? Мудрость старожильцев, возможность предусмотреть не только ежечасную выгоду, но и последствия какого-нибудь поступка всегда помогали таёжникам в их непростой жизни.
Гумоз спокойным шёпотом тут же подсказал единственно верную линию поведения. Спасатели с уважением посмотрели на прицеп Монстра и, не став уточнять, на какое количество едоков я беру припас, и не вступая в прямой физический контакт, помогли загрузить двадцатикилограммовые мешки с мукой, сахаром, гречкой и рисом, крупную соль, дешёвый растворимый кофе неизвестной мне марки, огромные пакеты с макаронами и две коробки абаканской говяжьей тушёнки. Ещё и поинтересовались, не надо ли чего ещё? Я азартно ответил, что надо, получив томат-пасту в промышленном объёме, сухое молоко и как бы куриные бульонные кубики.