Уже перетаскав награбленное у трудового народа добро в квартиру, сразу ставшую похожей на амбар матёрого кулака-душителя, я испытал удивительное чувство сладкой радости халявщика, удивившись ещё и этому. Деньги есть, в продмаге хватает товара… Впрочем, соседка по площадке, помогая открыть дверь, порадовалась, заявив, что я стал настоящим таёжником. Серьёзным запасливым человеком, умеющим жить в глубину.
Завершив операцию, я уже решил, что в Каменных Крестах не останусь. Не хочу всё это видеть, тяжко. Запрусь в своей крепости и буду ждать дня, когда специально обученные люди полностью зачистят всю эту мерзость. Сил специального назначения в стране хватает, вот пусть и работают.
Как мы оказались в гараже, имея гораздо более подходящие для вечернего досуга площади? Новиков меня сюда и притащил из «Котлетной», где можно было спокойно и вкусно обсудить все вопросы. Однако Дима почему-то повёл себя, как опытный коспиратор-революционер. Он постоянно оглядывался по сторонам, боясь наблюдения и прослушки агентами охранки. Наконец напряжённым голосом сообщил, что имеет некую гениальную схему, о существовании которой не должен знать никто, иначе хана всему. Вот мы и законспирировались…
– Ну, колись, что у тебя за хитрый план? Эй, ты куда?!
Новиков, словно не услышав вопроса, встал, открыл калитку и, высунувшись наружу, опасливо там огляделся. Да что такое творится? Уже спрятались, закрылись! Надо ещё и одеяло накинуть?
– Штук пятьдесят осталось, не больше. Знаю, у кого они лежат без дела. Надо успеть выкупить или выменять, пока другие не дотумкали! – заявил он от дверей.
– Продолжай, друг, записывать буду, – весело подбодрил я шпиона, решив не загонять себя слишком частыми вопросами в психичку.
– Помнишь, ты в шутку о минировании подходов говорил?
– Не в шутку! – возмутился я.
– Песегов попросил районную власть закинуть хотя бы сигнальные мины.
– И что?
Это уже интересней!
– Сказали, что будут думать. Любят они там думать. И добавили, что все, кто шибко опасается за свою жизнь, могут беспрепятственно приехать на заградительный блокпост и капитулировать.
– Ага, и жить в концлагере, расположенном не дальше Северо-Енисейского, сдавая кровь и образцы тканей для анализов, – съязвил я. – В посёлке слухи ходят, что там и шлёпнуть могут в порядке особо качественной зачистки. Голову не морочь, Димон, конкретно скажи, о чём речь.
– Капканы! – торжественно выпалил Новиков и, победно сверкая глазами, замолк.
Через пять долгих секунд, оценив мою бесстрастную рожу, он не выдержал:
– Капканы! Ты что, не понял, что ли?
– Понял, капканы.
– Я тебе рассказывал, что по случаю купил оптом прорву капканов, всяких разных, в том числе и первого типа, схватывающих, ну, дуговых! В том числе много пятёрки!
– Это на кого?
– Волк, рысь, росомаха. Пятый номер. Старые капканы, отличные, сейчас таких не делают, не говоря уже о медвежьих. Запрещены большинством региональных правил охоты, и совершенно справедливо. Медвежий капкан у нас не выпускается фабрично с 1914 года, видел американского производства 1928 года.
– Почему запрещены?
– Как самоловы, способные причинить вред человеку.
– А… Слышал, что медвежий капкан ногу отрубает.
– Полная ерунда, сказочки, – поморщился промысловик. – Кость сломать может, раздробить, особенно если дуги с наклёпанными зубьями, но до ампутации на месте дело не дойдёт. В общем, медвежий капкан сейчас не найти в принципе, только если изготавливать кустарно, но это громоздкая и очень тяжёлая штука, больше двадцати килограммов весит. Их к месту на лошадях доставляли или на илимках.
– Чем же медведя ловят?
– Медвежьей пастью или силками, петлёй с противовесом, мешками с каменюгами.
– Силками, как куропатку? – удивлённо переспросил я.
– А ты не удивляйся, силки – наше всё. Универсальный древний самолов, им африканского слона изловить можно. Нам же нужны именно пятёрки, старые. Весят они килограммов пять-шесть, диаметр дуги больше сорока сантиметров, две пружины, суммарное усилие примерно тридцать килограммов.
– А у медвежьего?
– Не знаю, сроду не использовал… Думаю, под девяносто может быть. Да ну его, это ж агрегат чуть меньше мотоблока.
– Ого!
– Не наша тема, – Новиков решительно оборвал мои мечтания.
– Подожди… Сколько потребуется этих самых пятёрок, чтобы качественно защитить жилище, к примеру, моё?
– А противопехотных мин ты сколько, интересно мне знать, собирался поставить, думаешь, меньше бы ушло? – парировал он.
– Не обязательно же на землю, можно и растяжки…
– Эка ты хватил, минёр какой! У нас леса заповедные, не травленные, не топтаные, живностью богатые. Кукши да копалухи быстренько тебе все растяжки снимут, зайцы прыгают, белки… Капкан что, проверил их утром, и все закрытые насторожил заново. А с гранатами как?
– Да уж, с гранатами сложней…
Новиков налил по второму стаканчику и придвинулся поближе.
– Смотри. Берегом к тебе можно подойти только с одной стороны, верно говорю?
– Ага, по террасе.
– Значит, устанавливаем там в шахматном порядке шесть пятёрок, вот так, у меня и рисуночек есть.
Основательно промысловик подготовил вопрос к совещанию! Но и я запросто не сдамся.
– Маловато будет.
– Ну, хорошо, для верности возьмём восемь штук. Спусковую пружину ставим чуть помощней, чтобы твой кот не закрыл, себе на погибель. Всё, враг не пройдёт! Так же поступаем на въездной дороге, там, допустим, понадобится двенадцать штук.
– Через лес тоже…
– Там же чащоба непролазная!
– Найдем пять, восемь, от силы десяток таких проходов-пролазов, ставим по тройке на каждом, под шаг. – Димка не останавливался. У него на все вопросы ответы припасены! – Прикинь и оцени мою гениальность! Полсотни штук, и ты закрылся!
– Круто! – согласился я. – Сколько капканов у тебя уже есть?
– Целый сарай. У мужика отец когда-то в артели завхозом работал, позже в кооперативе «Интеграл», ещё в тридцатых. Потом там всё позакрывали, реформировали, а запасец-то остался! Короче, восемьдесят три штуки в активе.
– Нифига себе!
– Мало! Ещё пять десятков надо выкупить, вот и будет зашибись.
И всё-таки сомнения у меня оставались.
– Опасаюсь я за Фёдора, Димыч…
– Примем дополнительные меры! Мы капканы солидолом с керосинчиком намажем! – Новиков настолько загорелся идеей, что вырабатывал решения на ходу. – Раньше, чтобы отбить запах металла, капканы вываривали с рыбой, а сейчас нужно отвадить. И кота твоего, и другого зверя.
– Заодно и нечисть, – скептически добавил я.
– Э, не скажи… У нечисти нет такой эволюционной истории, нет памяти, никто на них с капканами не охотился, они и ружей-то не знают.
– Сдаюсь! – поднял я обе руки. – Хороший план. Каковы дальнейшие действия, товарищ стратег?
Новиков откинулся на спинку стула с видом победителя.
– Ветеран пушного промысла худого не посоветует! – торжествующе заявил он. – Значит так, завтра берём прицепы…
– Подожди, значит, машину ты починил?
– Оба берём прицепы, – не ответил на вопрос Дмитрий, – брезент, и часов в десять дня едем к…
И тут раздался стук в дверь!
Мы синхронно вздрогнули. Вскочив, Новиков метнулся в угол, где стояли его карабин и обрез. Обшарпанный венский стул с грохотом упал на пол. Я тоже встал и прижался к стене, зажав почти полный стакан в руке. Но другая уже схватила «зауэр».
Настойчивый стук повторился.
– Твою душу… Кого ещё там несёт?
Я лишь пожал плечами, сжимая ружьё крепче.
– Эй, заговорщики! – раздался басовитый голос участкового Храпунова. – Гостя принимайте, вижу, что вы там, свет горит!
– А вдруг это прыгун? – прошептал Димка, глядя на меня круглыми глазами.
– Думаешь?
– С чего бы капитан сюда припёрся?
– Товарищ Храпунов? – после паузы раздался мой напуганный голос.
– Ну, а кто же ещё, Никита, не прыгун же! – бодро ответил полицейский и толкнул плечом калитку.
– Что-то мне это не нравится, – нервно признался я товарищу, в то время как хозяин гаража крадучись пробирался к подрагивающей калитке. Вдруг монстры способны принимать человеческий образ, копируя сожранную личность? Или подчинять его волю?
– Сидор Поликарпович, это точно вы? Одни? Рядом никого нет? – не терял бдительности промысловик.
– Чудовищ боитесь! – догадался за воротами капитан. – И правильно делаете, между прочим. Открывайте уже, чисто вокруг.
Дверца открылась, незваный гость, пригнувшись, проник внутрь.
Снимая наши дурные опасения, твари второй очередью лезть в гараж не стали. Никто из них не последовал за капитаном через гаражную калитку, где в помещении, теперь казавшимся неожиданно тесным, в полутьме сидели тёплые и мягкие люди. Никто не застучал копытами по крыше и не заскрежетал когтями по полотну ворот, не напугал нас сопением в дверной пробой. Чудовища, если и могли быть неподалёку, не обнаруживали своего присутствия… Не случилось эпической битвы, где мы, как древние богатыри из тунгусского эпоса, бились бы домкратами и монтировками с какой-то неведомой сущностью, забравшейся в гараж, а желтоватая лампочка-сотка отбрасывала бы на фанерный потолок и крашеные стены разъяренно мечущиеся тени бойцов…
Ввалившись в помещение, Храпунов, не проявив никакого интереса к обрезу промысловика, первым делом сел за стол, поставил на пол средних размеров зелёную сумку, толкнул её ногой поглубже, а затем, с тяжёлым стуком положив рядом «укорот» – автомат АКСУ, – довольно оглядел нас и поздоровался:
– Приветствую знаменитого промысловика, а также нашего отличившегося в бою догхантера! Наливать будете?
– Неправда ваша, дяденька, – возразил я с негодованием, – мы не догхантеры, мы дауншифтеры.
– Да? Тогда звиня-айте! – прогудел Сидор Поликарпович, бережно принимая хрустальный стаканчик. – Я и первое-то слово не понимаю. Дауншифтер, говоришь? Надеюсь, это что-то героическое, вон как ты лихо прорыв ликвидировал. Прорывались четыре прыгуна, троих ополченцы положили прямо возле блока, один сбежал в посёлок.