ем не менее уже через пятнадцать минут мы подобрали возле заведения совершено спокойного Сомова с оружием и большим пластиковым пакетом с яркой надписью «Пятёрочка».
– Юлия Ринатовна за работу свежих беляшиков отсыпала. И средства для дезинфекции рук, – похваставшись, он запустил пальцы в пакет и чем-то там побулькал. Чем, интересно? Загадка.
– Нормально отсыпала, – похвалил я.
– Так я кроме двери ещё и лосика порубал… Привет, Степан! О, «зауэр»! Тогда так – давай, впереди поеду, а ты с дальнобойным стволом на заднем.
– Может, лучше там кто-нибудь поопытней меня возьмёт? – честно засомневался мальчишка.
– Будет тебе скромничать, Никита рассказывал, как ты лихо тварей сверху валишь. Чёрт, как же тут тесно… Степа, возьми пока помповик, пристрой где-нибудь.
– Ты сиденье-то отодвинь, – улыбнулся я.
– Точно! Степан, давай помповик обратно!
– Балабол… – качнув головой, я воткнул передачу и погнал внедорожник к блокпосту номер три, заслона с направления «Удачный».
Двухэтажное заброшенное здание, возле которого расположился заградительный объект, с некоторых пор было не узнать. Старый дом внезапно обрёл новую жизнь. Кто бы знал, что в таком обличии… Стараниями бойцов двухэтажка постепенно превратилась в настоящую крепость, огромный блокгауз. Все окна первого этажа накрепко забиты досками или заложены кирпичом. На втором этаже часть оконных проёмов тоже замурована наглухо, в остальных устроены огневые позиции. Дверь единственного входа теперь металлическая, с глазком и стальными кулисами двух отверстий для стрельбы. На крыше – наблюдательный пост, сирена, мощные прожекторы и антенны. Раньше мрачный вид зданию придавала бесхозность объекта, сейчас – готовность к длительной осаде монстрами. Не сомневаюсь, что внутри у них имеются запасы продовольствия и питьевой воды.
Памятником былому мирному времени остался лишь плоский синенький ящик с надписью «Почта». В прорезь бойцы специально вставили тугой газетный свёрток, как символ жизни и готовности эту жизнь защищать.
Теперь бойцы даже ясным днем всё чаще несут службу в здании, а не за двумя серпами из мешков с песком, выложенными по обе стороны дороги на прииск. Слишком опасно, дожили.
– Он на чём выезжает-то? – спросил Виктор, командир блока.
– На «лендкрузере», штатная машина.
– Я бы, конечно, посоветовал ему на грузовике прорываться, надёжней. Что внедорожник? Влезет пара прыгунов под колеса, и застрял. А одному на ходу не отстреляться, – разумно молвил Витя.
– Если хоть один грузовик на ходу.
– Это да… Вы уж там постарайтесь быстрей управиться, время-то идёт. И осторожней, Никита. Я ведь теперь не смогу за вами шушпанцер отправить, забрали.
Блок направления «Северо-Енисейский» не имеет стационарного укрепления. Считалось, что городить на блокпосту номер один что-то основательное не нужно, атаки монстров, пока дорога работала, там случались редко. Но с тех пор, как соседей закрыли, картина резко изменилась. Так как для исправления ошибки уже не было ни времени, ни стройматериалов, Песегов распорядился поставить рядом с заграждениями из мешков и брёвен оба шушпанцера – модернизированных в мастерских комбината «Уралов».
А вот на втором посту стационарное укрепление сделали. Туда стащили все собранные вокруг «Маргансиба» железобетонные блоки, подогнали японский автокран и собрали уродливую, но основательную конструкцию, мини-крепость.
– Да я и сам понимаю.
– Хорошо. Связь держим, держи в курсе, – заключил командир блокпоста.
Казалось бы, всё нужное им было сказано. Всё, кроме самого важного.
– Никита, и это… – чуть замялся он. – Ты что-нибудь выяснил по «Плану Т2»? Бойцы интересуются, сам понимаешь.
– Как на духу, Витя, ничего нового, – уверил я, покачав головой. – Молчат, паразиты, сплошная секретность. Только общие инструкции и время начала операции.
– Ты сам-то что думаешь, ведь вся эта история – про оружие…
– Несомненно, про оружие, а вот дальше темень. Полный простор для фантазии, вплоть до гигантского огнемёта.
– Спалят они наши Кресты, черти окаянные… – вздохнул командир блока. – Ты мне брякни, если чего выяснишь, тяжко ждать в неизвестности.
Кроме него, на комплексе укреплений дежурили как минимум четыре бойца: один рядом, ещё один – на крыше здания, этот сидит с биноклем в колодце из мешков, ещё двое работают в бойницах второго этажа здания, оба с винтовками, одна с оптическим прицелом. Молодой парень из комбинатовских, безмолвной тенью сопровождавший вышедшего к джипу командира, с напряжённым лицом смотрел в сторону леса и одновременно внимательно слушал разговор. Проклятая тревожность чувствовалась во всём.
– Забились! – искренне пообещал я.
Пожали руки и расстались.
Машина медленно протиснулась между рядами вкопанных в землю кольев. Здесь кругом видны следы рационализации и изобретательства. В арсенале блокпоста имеются большие ловчие ямы, весьма эффективные, однако не очень-то любимые бойцами – тяжело вытаскивать туши угодивших в ловушку тварей. По левую сторону от блока метров на сто пятьдесят растянуты мотки колючей проволоки, неизвестно где добытой. В опасных местах вдоль кромки леса напротив проплешин стоят грубо сделанные мощные самострелы – в этой науке у нас знатоков хватает – с увесистыми пиками в качестве снарядов. Не знаю, насколько они эффективны в боевой работе, во всяком случае, со стороны орудия смотрятся весьма внушительно. Что-то средневековое из рыцарских романов, не хватает только огнедышащих драконов…
Выехав на дорогу, я сразу опустил заднее стекло.
– Степан, пристраивайся удобней. Отвечаешь за прикрытие задней полусферы.
Пацан заворочался, смешно закряхтел.
– Если увижу, сразу стрелять?
– Да, работай по готовности, вали всех без разбора, – подтвердил я.
– Кроме медведей?
– Наших не трогаем! – строго наказал Гумоз.
Вдоль трассы тут и там лежат остовы убитых чудовищ, здесь их никто не убирает, даже не оттаскивает ближе к лесу. Тяжёлое зрелище, скажу я вам, обычная технологическая грунтовка превратилась в былинную Дорогу смерти. А всё началось с кровавой попытки грабежа машин безопасников на Людоеде… Я равнодушно посмотрел на очередную гниющую тушу прыгуна, промелькнувшую справа. Уже и к вони притерпелся, где вы, родные ароматы эвенкийской тайги… Кошмарные времена.
Много тварей наколотили стрелки маневренной группы. Вот таёжное зверьё и подтягивается, посильно оказывая помощь в утилизации вражьих трупов. Много хищных птиц и падальщиков, все крестовские вороны пасутся здесь. Появились даже здоровенные чайки с Нижней Тунгуски, которых я до этого не видел над Таймурой.
Что характерно, в Каменные Кресты наши хищники не лезут, поселковые собаки их теперь не интересуют. Состоялось Великое перемирие, а затем и объединение усилий в борьбе с общей угрозой. Интереснейшая тема, кстати.
На Галиной речке и за ней было спокойно. Подозрительно спокойно. Перед выездом я быстренько пролистал журнал патрулирования с короткими докладами командира мангруппы – тварей они исправно били каждый день, в последнее время ни один маршрут не обходился без зачистки местности. А сегодня тишина.
Джип начал подниматься на сопку Ингдемакит. С некоторых пор местная географическая достопримечательность обрела новый признак – по какой-то причине чудовища Пупок не любят. Здесь очень мало следов монстров, за всё время последних поездок я увидел лишь одного ибага, неторопливо ломившегося вниз через кусты. Монстры в своём пути к посёлку почему-то эту сопку огибают.
Напомнил об этом Сомову, и он выдал версию, у него всегда и на всё есть ответы:
– Может, они просто не любят высоту? Органически. Или сам подъём на неё. Какие-нибудь особенности физиологии… Никита, а где встреча, прикидывал?
– Примерно километров десять за Людоедом, исходя из времени старта и скоростей.
Но всё получилось иначе.
После вершины дорога выпрямилась, открылся обзор.
Мишка вдруг резко схватил в бинокль, попытался что-то рассмотреть на ходу.
– Чёрт, трясёт… Никита, останови.
Не успел джип прижаться в удобном месте, как он выскочил наружу.
– Не скакал бы ты лишний раз из машины, от греха, – заворчал я.
– Едет что-то. Но не «крузак»… Или бежит так резво?
– Бежит?!
Тут уж и я выбрался, прихватив автомат и жестом приказав Степану оставаться в салоне.
Маленькая тёмная точка двигалась с неприемлемо огромной для грунтовки скоростью. Она легко маневрировала, порой перелетая с одной стороны трассы на другую, словно сухой лист. Между прочим, трасса находится далеко не лучшем состоянии, когда по ней в последний раз проходил грейдер-планировщик? Шушпанцер патруля набил колею, землю мочалили затяжные дожди, а потом солнце подсушивало образовавшиеся неровности, превращая их в твёрдые кочки. Я больше сорока не разгоняюсь. А тут…
Если в нашу сторону бежит неизвестная ранее тварь, то это плохой сюрприз.
– Никитос, это багги, забодай меня прыгун! – заорал Гумоз. – Там Коля Гинзберг фигачит! Где он добыл такую технику?
– Ты уверен?
– А кто ещё? Сам говорил, что он последний.
Точно, это машина, на сердце стало немного легче. Багги быстро оставил позади Людоед и, не снижая скорость, полетел вверх по склону. Бинокли были уже не нужны.
Гинзберг взял влево, останавливая удивительное транспортное средство рядом с нами.
– Колян, ты что, с Формулы-1 сбежал? – громко спросил Сомов.
Снимая красивый защитный шлем синего цвета, Николай, явив нам предельно радостную морду, живо откликнулся:
– А то! Могём!
Обнялись, похлопали друг друга по плечам.
– Мне-то можно вылезти, дядьки?! – взмолился из салона Степан.
– Валяй! – благодушно разрешил я. – Только сначала доложи на блокпост, что Гинзберга мы встретили. И где стоим, скажи.
Это был самый необычный автомобиль, который я когда-либо видел. Не обращал внимания на такие средства передвижения, не интересовался. Ёлки, чудо техники! Казалось бы, чего тут особенного: четыре колеса, простая конструкция, рама, дуги, двигатель небольшого объема… Но столько драйва, оказывается, в этом малыше! Сам только что видел, как эта штука пролетает через ямы, колдобины и лужи, в буквальном смысле пролетает над ними! И как легко она забралась на крутой подъем… Вроде бы кто-то из московских знакомых обзавёлся подобной техникой, я же познакомиться не успел, мельком услышав несколько лет назад пару-тройку противоречивых отзывов.